Пока мать, плача, трясущимися руками снимала с себя ювелирные изделия, со мной происходило следующее: сначала в животе похолодело, меня как будто насквозь проморозило. Сильный испуг и за себя, и за маму вогнал меня в ступор. Но продолжалось это буквально несколько секунд, ледяная корка испуга стала таять и заменятся огнём злости. Я оттаял! От ступора не осталось и следа, я, наоборот, как будто почувствовал прилив сил и готов был бороться с этими скотами. Что можно сделать 17-летнему парню против четырех здоровых мужиков? То, что они вместе и тот первый не случайный прохожий сомнений не было, это банда.

Вроде бы ничего, если это не кино про какого-нибудь малыша-каратэ. А я — это точно не он. У меня нет времени искать старого азиата — учителя кунг фу, чтобы он подготовил меня к турниру, где я побью всех врагов, а главного в финале. Какая чушь в голову лезет, какое еще кунг фу, у меня и минуты нету, но зато есть газовый баллон, по крайней мере в рожу одному-двум брызну, кого-нибудь отравлю таким образом, а дальше может убежим туда, где людей больше. Центр столицы, почему тут так пустынно?! Куда все делись?

Я пошарил рукой, где он, в этом кармане? Нет, в другом, тут шапка лежит. Стоп, шапка? Пальцы правой руки проскользнули сквозь металл, так и не спрятанного позабытого во время пьянки кастета. Чуть повернул кисть и посмотрел на черную матовую полоску. Так, а баллон все-таки найдем, пригодится. Его в левую руку. Вперёд. Шаг, другой. Немного аутотренинга. Страшно? Нет! Я огонь! Даже помесь льда и огня! Это еще хуже! Хуже для моих противников. Ледяное спокойствие и разгорающийся вулкан злобы, адская смесь!

По сути, столкнись я лицом к лицу со всеми четверыми, или даже двоими, а то может и одним — навряд ли бы мне что-то помогло. Но эти лбы стояли ко мне затылками, и я не собирался отдавать тактическое преимущество. Нннааааааа!!!! Первого я ударил кастетом в спину, в район почек и он просто полетел вперед и стал кататься по асфальту. Второй стал поворачиваться ко мне, еще не понимая, что происходит, и тут же схлопотал в челюсть. Да-да, кастетом! Привыкай к манной каше, ссучара!

Третий, с погонялом «Костыль», вроде бы успел среагировать, отпрыгнул на шаг назад и вытащил из кармана раскладной нож, но пока он его открывал, я, снова сократив дистанцию, вытянул руку вперед и прижал кнопку на баллоне. До сих пор я ни разу не использовал газ в деле, но немцы оправдали реноме людей, делающих качественные вещи (особенно, если у них есть газ): уже разложенный нож лежал на асфальте, а Костыль растирал руками лицо, кажется делая себе таким образом еще хуже. Хуже, но недостаточно плохо, для такой гниды. Сейчас поправим. Сократив дистанцию, еще дважды пробил в корпус, в грудь, а потом по ребрам. Однажды мне на спор пробили кулаком «по фанере» — я знаю, что это такое: было очень больно и надолго перехватило дыхание. Вот и у этого перехватило, причем дважды: сначала от газа, потом от физического воздействия. А точно ему хватит? Третий в голову. Сунув полупустой баллончик в карман, я чуть нагнулся и поднял нож Костыля, — они лежали рядом, прочитал на лезвии: «Cold steel» и посмотрев на четвертого, негромко сказал:

— Сюда иди.

— З-зачем? — На то, чтобы ситуация изменилась на сто восемьдесят градусов, ушли буквально какие-то секунды, но ему хватило, чтобы понять — дело пошло не так, как задумывалось, и теперь он, вроде бы имея возможность убежать, застыл как статуя. Как я минуту назад.

— З-зачем? З-заикаешься? З-затем! — передразнил я его. — А ну быстро сюда, урод! Если ты ко мне не подойдешь, подойду к тебя я и зарежу тебя на хер, насовсем! Наглушняк, понял? Сюда подошёл, скот, — прорычал я, глядя ему в глаза.

Тот как сомнамбула сделал несколько шагов и остановился, не доходя до меня буквально полметра.

— Тебя случайно не Боря зовут? — Уточнил я.

— Н-нет!

— А ведешь себя как Боря. Даже хуже. Уверен, он и вполовину не такой педрила как ты. Так как зовут? А впрочем все-равно, не говори, не хочу знать, — и я приложил полоску металла на своих пальцах к его носу. Ну как приложил? Быстро приложил. Быстро и близко. Быстрее и ближе, чем ему хотелось бы. Он присел на корточки, из носа на асфальт полилась кровь. Нокдаун. Отошел от него немного, глянул на заплаканную мать, которая в отличие от этого козла еще не поняла, что ситуация изменилась, вернулся на шаг назад и приложился уже ногой по голове. Нокаут.

— Сука, ты что творишь?! Мы же тебя найдем и убьем, — отдышался тот, который получил первым. Кстати, это тот, который обещал отправить меня в инвалидную коляску. — Ээээ, ты чего?!

— Ноги, говоришь, мне сломаешь? — Поигрывая ножом я стал медленно подходить к нему.

— Да я пошутил, пацан! Просто пошутил!

— Ты же только что меня обещал найти и убить. Зачем меня искать? Вот он я, считай нашел!

— Да я пошутил, просто пошутил!

— Слышь ты, клоун сраный, тебя заклинило что ли? — Я чуть притормозил. Вообще-то, подходить к нему просто так — глупо. Резать же я его не собираюсь, а он почти очухался и мужик здоровый. Прихватит меня и в партере придушит. Скорее всего насовсем. Тут рукой по татами не похлопаешь, судья поединок не остановит. Да и татами не видать. Как закрыть нож? Подергал лезвие, понял, что не получается, не стал позорится, переложил в руку с кастетом и обратно достал баллон.

— Эй, брат, ты чего, не над… пхпхпх, — все, пустой, можно в помойку кидать, но, разумеется, не в соседнюю, отпечатки на нем, вся херня, что там еще в кино про это рассказывают, так что я снова сунул его в карман. Пока «шутник» растирал слезы и сопли по лицу, я подошел и несколько раз врезал ему ногой под колено, тот завыл еще больше. Ботинки на мне были кондовые, советские, хромать какое-то время точно будет, ломатель ног сраный. С погодой не повезло и я не стал надевать лёгкие кроссовки, потому в них. Хотя получается наоборот, повезло с погодой. И куртка на мне с подарком Олега « Co» в кармане, и обувочка подходящая. Вот и пойми, везёт тебе в каких-то вещах или не везёт. Ннннаааа с пыра — добавил в район головы.

— Что, не нравится? Лежачих может не добивают, да? А каких добивают?

— Сынок...— подала голос мать. — Пошли быстрее отсюда! В милицию пойдем!

Да, надо уходить. Хотя нет. Пока не надо.

— Мама, подожди. Еще есть дело. — Я подошел к Костылю, и забрал у него её бумажник. Потом подумал и забрал его бумажник. Тот самый, с кучей баксов. Всё, уходим? Нет, не всё. Наконец нашел фиксирующую кнопку на ноже и смог его сложить и убрать. Последовательно обшарил карманы бандитов, достал еще 2 бумажника, какие-то деньги россыпью, и отдельно у хлыща из магазина нашел тонкую пачку стодолларовых купюр, зажатую в специальную защелку, по виду золотую, но, чтобы ни у кого не было сомнений, на ней была гравировка — «GOLD». Голд? А почему бы и нет. Недолго думая, снял с него же часы из желтого металла, не побрезговал зажигалкой «Zippo», а потом поснимал с «братков» все, что на них было ценного, три цепочки, хотя скорее цепи, браслет и пару печаток. У того, который получил в челюсть также нашелся нож-выкидуха, его тоже прикарманил. А вот теперь валим!

Мать, глядя на все это, хлопала глазами и тяжело дышала, слёзы уже высохли, подхватил её за руку и прибавил скорости.

Это какое-то безумие! Десять минут назад мы были в удручающей и унизительной ситуации. Пару минут назад вообще в ужасной, а сейчас вроде тоже не до смеха, но теперь она для меня была ужасно веселой. Мы быстрым шагом уходили от поверженных соперников и меня как будто ветер счастья захлестнул, хотелось петь и орать и смеяться!

— Мама, не беги, мы не должны привлекать внимание, — я сказал это вслух, а самого распирало прямо и хотелось лететь на расправленных крыльях. Крыльев у меня, конечно, нет, а летать мне даже на самолете еще не приходилось, но чувствовал я себя как минимум яхтой с надутым парусом, которую все тот же ветер подгоняет в спину. Да, могут быть проблемы с милицией, могут быть проблемы с братвой, но прямо сейчас я вышел победителем.