- Некультурно ругать товарища, который спасает тебе жизнь, пусть он для тебя слишком молод и неопытен, а то, что он ещё способен по девкам бегать, это не его порок, а твоя зависть. Так что заткнись и принимай лечение от товарищей по оружию.

Лрнур, обидевшись, словно ребёнок, сжал губы и уставился куда-то в сторону, демонстративно показывая, что теперь ему всё равно.

- Так-то лучше, - продолжил командир и обратился уже к Грогу. - Но в чем-то он прав. Побереги нить. Пришивать кожу сейчас нельзя: мы все измазаны гниющими человеческими потрохами, и, если рана воспалится, пусть она лучше будет открыта. Давай обеззараживающий порошок и лист подорожной травы.

Грунг, достав кинжал одним движением, отсёк ставшую ненужной теперь плоть. Еще раз он внимательно осмотрел рану, благо кровотечение уже замедлилось, но в ране обнаружился небольшой кусочек мятого металла. Пришлось аккуратно выколупывать осколок из грудной мышцы. Лнур не жаловался и с интересом наблюдал за процессом. Обильно посыпав целебным порошком, чтобы щипало посильнее, Грунг покрыл рану листом подорожной травы. Видимо попытка отбить гранату была очень неудачной, и та взорвалась у старого орка прямо под носом. Кожа орков крепкая и покров быстро восстановится: и дюжины дней не пройдёт, как Лнур придёт в норму. Лрнур, несмотря на жжение от заживляющего порошка в лице не изменился, лишь дыхание его стало тяжелым: не первое ранение для старого воина, терпеть приучен, особенно важно показывать пример перед младшими товарищами. А в челюсть это он заслужил, а то последнее время нервный стал. Осталось сделать повязку кожаным жгутом, чтобы лист не отваливался, и готово.

- Шрам получится добротный, большой и уродливый, отличное украшение для воина-орка, - подытожил действия командира Муг.

Лрнур вдруг завозился и начал торопливо осматривать повязку. Потом бросил грустный взгляд на отрезанный кусок кожи.

- Там уже было украшение, не чета этому... Грунг, ты должен помнить, мы прибыли на подмогу северным племенам, оркский городок недалеко от Клыкастого Мыса. Эльфы захватили порт и, пробив защиту крепости, уже ворвались в город, когда мы прибыли на подмогу. Нас было вдвое меньше, чем атакующих, но мы отбросили врага, заставляя трусливо бежать на своих обвешанных бирюльками корытах. То была славная битва, мой секиромолот тогда хорошо умылся эльфийской кровью, но и их маг в итоге меня достал магической молнией. Второе сердце было разорвано в клочья, мне казалось, что я потерял всю кровь до последней капли. Но шаманы-лекари, чей город мы защищали, заштопали мне сердце и выходили меня, долгое время мне пришлось восстанавливаться, но через год я уже стоял в боевых рядах.

- Помню, дружище, я же этому эльфу потом на твоих глазах хребет об колено переломил. Подумал уже, что ты не выживешь, и решил подарок на прощание сделать. Мне пришлось тащить его через завалы разрушенной крепостной стены, тот чуть не сдох раньше времени от огненных шаров, испускаемых его же соратниками.

— Вот, тогда выжил же, а тут царапина. А он ещё и дерётся тут, друг называется...

***

Взрывы гранат, которые экипаж танка разбрасывал вокруг здания, громыхали пока ящик не опустел. Но наконец небо начало светлеть, туман - рассеиваться. Все принялись ждать и наблюдать. Как только над лесом появился оранжевый диск светила, все мертвецы задёргались. Их начало корёжить. Солнце поднималось всё выше, и его лучи расталкивая тени подбирались к ходячим трупам. Вот первый лучик коснулся макушки одного из мертвецов, и тот тут же рухнул на землю, словно из его позвоночника вынули большой черный штырь. За ним рухнул следующий. Ещё десяток мертвецов упал на землю, из каждого словно рассыпалось во все стороны облачко чёрного дыма. Это продолжалось до тех пор, пока светило не поднялось достаточно высоко над горизонтом, тогда даже прятавшиеся в тени мертвецы пали и вокруг воцарилась тишина, лишь ветер гулял в кронах далёких деревьев...

Как только люди убедились в том, что опасность миновала, все покинули крышу и начали выбраться во двор. Сложнее всего было спуститься с крыши в здание, всё внутреннее помещение оказалось плотно набито мёртвыми телами. Особенно лестничный марш. Перешагивая через трупы, орки с людьми побрели прочь из этих мест. Несмотря на то, что начинался сезон холодов, и по утрам становилось всё прохладнее, смрад от разбросанных вокруг тел усиливался с каждым ударом сердца, и не было никакого желания находиться здесь в момент, когда солнце прогреет начавшие гнить тела. По настоянию мага Оливера орки направились к речке для принятия водных процедур. Они пошли к полю, располагавшемуся чуть выше по течению от злосчастного моста, через который ночью брели мертвецы. Всю дорогу маг убеждал орков, что в их мире нет никакого деления на черную и белую магию, все эти выдумки про борьбу света и тьмы - полная чушь для детских сказок. В данный момент лишь та магия, которой пользуются маги Оливера, является эффективной и пригодной к практическому использованию и, как ни крути, источник для неё один – жизни людей и животных, которые можно приносить в жертву Господу в обмен на магические способности. Господь создал их мир, и он создал людей, способных сотворить магию, остальные же являются не более чем топливом - дровами, которые необходимо периодически подкидывать в магический костёр. Он описывал широкие возможности тёмной магии и успехи человеческих магов. На вопрос Грунга, сможет ли он отправить нас домой, тот отмахнулся и сказал, что это всего лишь вопрос времени, и вскоре перемещения между мирами станут для этого мира обычным делом.

В родном мире орков в древности методами тёмной магии промышляли тёмные эльфы, однако с веками даже среди этих тупоголовых тварей произошёл раскол на тёмных и светлых эльфов. Вскоре светлые одержали верх, хотя для народа орков и других разумных рас это особым облегчением и не стало - лишь прекратилось поголовное уничтожение рас, которые считались эльфами менее достойными для существования, а точнее всех подряд. Конечно, любая раса у эльфов считается недоразвитой по сравнению с эльфийской. Если бы не светлые эльфы, то раса дрыщей давно бы канула в лету, но те подняли знамя своего «превосходства» над другими и по сей день устраивают войны с орками. Но, так или иначе, некромантия стала запрещённой магией в их мире: все народы понимали, что какого бы величия раса ни достигла при помощи тёмной магии, крах такой цивилизации неизбежен. Этому есть множество примеров из древности, сохранившихся в легендах разных народов.

Но кто Грунг такой, чтобы судить этот мир? Рядовой орк-воин, результат неудачного эксперимента, пришелец из сказок, которыми местные пугают своих чад? Люди, с которыми моему отряду довелось провести эту ночь, в большинстве своём вызывают у него отвращение – слабые, трусливые, готовые прятаться за спины своих подчинённых. Но если им верить, то другие ещё хуже, ведь не зря местный господь выбрал их в качестве своих верных слуг. Стоит ли верить? Придётся разбираться, главное, что у орков появилась надежда вернуться домой. Все орки заметно повеселели, шутят и чуть на радостях не подрались из-за какой-то бытовой ерунды. Да и у командира словно гора с плеч свалилась, смысл жизни вернулся. Вот уже и река виднеется вдали, осталось смыть с себя трупный смрад для полного счастья. Это не война орков, но, если придётся поучаствовать в паре-другой битв ради того, чтобы вернуться домой, почему бы и нет?

Часть 2 «Битва за Москву»

Глава 1 «Выжидание»

Утро 20 октября 1941года

Московская область, 20км от г.Электросталь.

Размякшая в горячем чае часть сухаря оторвалась и осталась плавать в кружке. Сапфир грустно посмотрел на оставшуюся у него в руке сухую половинку. Вздохнув, он потянулся за чайной ложкой и принялся вылавливать мякиш. Снова придётся пить чай с плавающими в нём крошками. Множество тревожных мыслей в его голове то и дело отвлекали от реальности, и он уходил в себя, подолгу размышляя о служебных делах, анализируя происходящее в тонко энергетическом спектре реальности. Сапфир шумно отхлебнул наполовину остывший чай и с недовольством отодвинул кружку от себя. Он мог пить чай только в состоянии кипятка. За прошедшие дни он отлично выспался и просыпался теперь задолго до восхода солнца, коротая часы отдыха в одиночестве. Отдыхать тоже надо уметь, иначе, работая на износ, и с катушек слететь недолго. Как бы того ни требовала обстановка, измотанный постоянными тяжелыми нагрузками мозг нужно разгружать. Поэтому даже после выписки из госпиталя, едва вставшего на ноги сенсорика допускать к работе с мощным оборудованием, врачи не спешили. Более того: настаивали на полном покое и запрещали вести какую-либо деятельность вообще. В госпитале он был окружён вниманием медиков и старательно выполнял их указания и упражнения, что являлось хоть каким-то развлечением, но сейчас он был предоставлен сам себе, а от заботы медиков остался лишь исписанный неразборчивым почерком листок с расписанием упражнений и временем приёма лекарств. Читать врачебный почерк Сапфир никогда не умел, проще было запомнить рекомендации врача на слух, а листок с рецептами взять из вежливости и засунуть в дальний карман, а потом потерять. Уже неделя прошла после выписки, и это лишь половина его реабилитационного срока. Впрочем, те месяцы напряженной работы без выходных давали о себе знать: эффективность Сапфира как сотрудника начала снижаться ещё до того, как он угодил в госпиталь. Такое нормально вообще для всех сенсориков, и не каждый может так резко отключиться от работы и просто отдыхать и бездельничать, набираясь сил в такое тяжелое для страны время. Поэтому зачастую управлению Центра приходилось принуждать персонал к отдыху разными способами. Сапфир же был не против полной изоляции от людей и поначалу с удовольствием заперся в маленькой комнатушке в общежития госпиталя и старался не покидать её без нужды, даже адъютанту приказывал оставлять газеты на столике у входа в комнату и не беспокоить его без крайней нужды. Комната, стоит отметить, имела весьма спартанскую обстановку, включавшую в себя лишь самое необходимое: панцирную кровать с немного растянутыми пружинами и тонким ватным матрасом, письменный стол, который служил заодно и обеденным, на нём стояла электролампа с зелёным бумажным абажуром (в данный момент она являлась единственным источником света в комнате), шкаф для личных вещей да ниппельный умывальник у входа. Такие простота и минимализм обладали неким уютом, но быстро выяснилось, что нет никакой возможности работать в такой изоляции. Медики старательно следили за тем, чтобы сенсорик не выходил в эфир и не утруждал ещё не восстановившийся мозг работой. Они позаботились о таких неугомонных сотрудниках, и, повинуясь их требованиям, начальство распорядилось построить вокруг общежития невидимую для глаз простого человека энергоинформационную изолирующую структуру, которая накрывает здание, словно купол. Она лишает всех находящихся внутри строения возможности магического взаимодействия с внешним миром. Медики остались довольны таким зверским отношением к выздоравливающим и с радостью наблюдали, как страдающие от безделья сенсорики шли на поправку. Однако в случае с Сапфиром, к их ужасу, выяснилось, что Сапфир, участвовавший в создании этой структуры, в первый же день смог успешно обойти семь из десяти изолирующих оболочек и частично пробил информационную блокаду. Лишь стараниями дежурных сенсориков его смогли вычислить почти сразу, затем последовала долгая и нудная беседа с начальством, завершившаяся выговором. Пришлось дать обещание лечащему врачу больше не хулиганить и сидеть на шконке смирно. Так начали тянуться долгие дни его больничного.