Пока я говорил, Жданова нарисовала в блокноте заготовку и принялась делать расчеты. Сама печать была нанесена мной на другой листок, так как Антонина Владиславовна ее не знала. Но сейчас младший лейтенант старалась восстановить ее по памяти, а не подглядывать в шпаргалку.
Тренировать память, закладывая в нее как можно больше печатей — неплохой способ вычленить закономерности магии. В какой-то момент количество обязательно перейдет в качество, и чародей осознает правила создания заклинаний, которые действительно будут работать.
Беда этого мира в том, что такие озарения случаются редко. Ограниченность ли это воображения, или следствие постоянной скрытности, когда благородные семьи прячут свои книги заклинаний от посторонних глаз — мне было все равно. Я не собирался менять мир и учить чарам всех вокруг.
Каждый элемент печати отвечает за свою часть заклинания — точность, выбор цели, эффект, его длительность и так далее. Если, к примеру, разложить на составляющие известные Ждановой чары, она легко обнаружит в них блок, обозначающий огонь. И, если ей хватит сообразительности и знаний, рано или поздно моя ученица попробует вплести в уже известную печать того же огненного снаряда лед или электричество. И тогда у нее выйдет ледяное копье или разряд.
Так, «открывая» уже известные заклинания, можно значительно расширить свой арсенал. Однако более сложные чары требуют больше эрудиции. И чем требовательнее они к знаниям мага, тем большее число узлов необходимо для их освоения.
Собственно, я уверен, что именно так самые первые чародеи и поступали — пытались менять что-то в печати и смотрели на результат. Не все подобные эксперименты безопасны, однако рано или поздно новые заклинания оказывались созданы.
— Я закончила, Иван Владимирович, — произнесла Антонина Владиславовна, демонстрируя мне блокнот с заготовкой и расчетами по вложению в нее печати. — Что скажете?
Технически все было верно составлено. Однако между расчетом и реальностью существует разница. И это Ждановой еще предстояло узнать.
Улыбнувшись, я кивнул.
— Что ж, приступайте, Антонина Владиславовна, — разрешил я. — Посмотрим, что у вас получится.
Она вооружилась инструментами и, сверившись со своим эскизом, начала наносить узор на металл. Дело двигалось тяжело — одно лишнее движение могло все испортить, так что младший лейтенант не спешила. Я ее тоже не торопил, прекрасно понимая, какое волнение она сейчас испытывает.
— Позовете меня, когда закончите, — произнес я, спускаясь на первый этаж, на котором уже дожидалась меня Варвара Константиновна.
Легостаева выглядела хмурой, а ее ученики все еще копались внизу. Очевидно, что контролировать их обучение от начала и до конца маг смерти не собиралась. Уверен, она дала им какое-то задание в духе «пока не найдете, можете не подниматься». Не самый успешный подход, когда дело касается магии, на мой взгляд, однако лезть в чужой воспитательный процесс я счел излишним.
— Вы хотели со мной поговорить, Варвара Константиновна, — напомнил я.
— Да, — кивнула та. — Отойдем?
Мы выбрались на улицу. Дождь еще так и не начался, но угольно-черные тучи уже закрыли собой небо. Усиливающийся ветер трепал остатки травы во дворе, предвещая скорый разгул непогоды.
Жестом позволив некромантке вести, я прошел вслед за ней в дальний угол моей территории, где не было никого, кто мог бы случайно подслушать наш разговор. Кроме того, Легостаева еще и защитой от звука обеспокоилась, установив соответствующий барьер.
— Прежде всего хочу вас предупредить, Иван Владимирович, — заговорила Варвара Константиновна, вынимая портсигар из внутреннего кармана кителя. — То, что я сейчас вам скажу, знать вам не то чтобы не положено, но никто не собирался вводить вас в курс дела.
Я приподнял бровь, предлагая ей продолжать.
— Я подергала за ниточки, пытаясь выйти на того, кто устраивал покушения на вас, Иван Владимирович. И эти поиски пока что ни к чему не привели, — произнесла она, вставляя сигарету в мундштук. — Однако, полагаю, в свете последних событий вам будет куда интереснее узнать о другом деле. Вряд ли вы знали, что не так давно Семеновы планировали выдать одну из своих девиц за моего брата.
— Я слышал об этом, — кивнул я. — И что дело так к свадьбе и не привело, меня тоже просветили.
— Вот как? — хмыкнула некромантка прикуривая. — И кто же это был?
— Дементий Петрович Семенов, — легко ответил я, чуть приподняв уголки рта. — Он мне позвонил на следующий же день. Так что мы немного пообщались.
Покачав головой с неодобрением, Легостаева вздохнула.
Вообще, я не слишком-то поверил, что она не знала об этом. Технологии прослушивания сотовых телефонов не сегодня придуманы. И всерьез надеяться, что Служба Имперской Безопасности не стенографирует мои диалоги, было бы слишком наивно. Другое дело, что они могут быть неинтересны.
Ведь что такого мы обсудили с Семеновым? Что он мне виру за беспокойство заплатил? Так все по правилам дворянства. Его родственник напал на главу чужого рода. Конфликт налицо, и выплата виры в этом случае — вполне признаваемое современным законодательством действие. Мое право на это подтверждено дворянским собранием и завизировано императорской властью чуть ли не в прошлом веке. Претензий ко мне быть никаких не может.
То, что Дементий Петрович мне своих родственниц хотел представить? Здесь еще меньше необычного, чем в сглаживании конфликта. Дворянские рода Российской Империи и живы-то до сих пор лишь по той причине, что постоянно обновляют кровь. В Европе с этим острая проблема — как началось вырождение через физическое и умственное уродство, так и до сих пор периодически всплывают последствия.
Собственно, по этой причине императорский дом Российской Империи в Европу женщин и не шлет. Уж лучше в гарем султана, чем обречь дочь или племянницу на жизнь с пускающим слюни великовозрастным дегенератом, который никогда не сможет зачать ребенка. И, как ни странно, а такая политика себя вполне оправдывала.
Некоторые дворяне, правда, все равно лезли на запад, гонясь за деньгами и какими-то связями за рубежом. Но это были не особо влиятельные семьи. Потому как особо влиятельные рода делали свое дело в Российской Империи. Боролись за власть в своей стране и, судя по тому, насколько эфемерна власть монарха, делали это весьма успешно.
— Что ж, это было ожидаемо, — признала Варвара Константинова. — Но вообще-то я хотела сказать, что у меня есть информация, кто именно нанял Федора Ильича для устранения Виталия Геннадьевича Солнцева.
— Так почему вы не поделитесь ей с Венедиктом Кирилловичем? — спросил я напрямую. — Зачем играть в сломанный телефон?
— Потому что это приведет к дестабилизации общества, Иван Владимирович, — стряхнув пепел, заявила некромантка, глядя на меня исподлобья. — А это не то, к чему должны стремиться благородные люди. Нам и так хватает забот.
Я пожал плечами.
— Если честно, я не вижу в этом никакого смысла, — признался я. — Внутренние дела Солнцевых — это внутренние дела Солнцевых. А я — Моров, Варвара Константиновна, я в дела Венедикта Кирилловича и его семьи не лезу.
Легостаева нахмурила брови.
— Я думала, вы уже достаточно влезли в дела Солнцевых, Иван Владимирович, — сообщила она. — Настолько, что наследник Солнцевых застрелился в собственных покоях после того, как вы его спасли. Вы настолько затмили Виталия Геннадьевича, что молодой человек сломался.
Мне стоило огромных усилий не рассмеяться ей в лицо.
А Венедикт Кириллович молодец. Действительно сумел сделать так, чтобы до тела его внука не добрались шаловливые ручки Службы Имперской Безопасности. Потому как интерпретация событий, которую сейчас выдала мне Варвара Константиновна, можно было придумать, только если не общался с трупом.
Однако лейтенант Легостаева — некромант. Она обязана была заметить следы поднятия на теле, если бы ее только допустили на него взглянуть.
— Мне, конечно, жаль, что Виталий Геннадьевич ушел от нас в столь юном возрасте, — произнес я негромко. — Но поставить это мне в укор у вас не выйдет. Я не отвечаю за то, что творится в чужой голове, Варвара Константиновна. Что же касается ваших слов про дестабилизацию общества, так обратитесь к Венедикту Кирилловичу. Я в этом деле был случайным пострадавшим, оказавшимся под огнем. А главе рода Солнцевых будет крайне любопытно узнать, кто же против него работает. Меня это не касается.
