— Я бы хотела получить не защиту, а что-нибудь, что помогло бы мне сохранить свою внешность и здоровье, — призналась хозяйка дома. — Мой супруг будет рад этому и будет очень благодарен за эту услугу.

У меня имелись такие заклинания, и даже во множестве вариаций. Другой вопрос, что большая часть из них мне пока что недоступна. Но даже те чары, которые я способен наложить сейчас, уже могут оказать благотворное действие. Да и выбор Евгении Андреевны был хоть и не столь очевиден, как интерес того же Венедикта Кирилловича, но вполне понятен.

Во-первых, время берет свое, Завьялова не молодеет. Долго отсутствующий дома супруг наверняка замечает мелкие недостатки, которые со временем появляются на теле Евгении Андреевны. И я уверен, она прекрасно это видит в его взглядах, поведении, манере проводить с супругой время. Какой женщине такое понравится?

Во-вторых, будучи постоянной хозяйкой приемов, Евгения Андреевна не желает показывать, что время идет. Сейчас ей говорят комплименты от чистого сердца, но что будет через год? Через два? Молодая хозяйка и молодящаяся — это разница куда более глубокая, чем несколько букв в слове. Престиж Завьяловых в обществе Москвы — это целиком и полностью заслуга Евгении Андреевны. Стоит ли его терять?

— Да, действительно, у меня имеются подходящие чары, — согласился я. — Однако не думаю, что мои визиты вне приемов и в отсутствие вашего супруга будут восприняты обществом благосклонно.

— О, можете об этом не переживать, Иван Владимирович, — легко отмахнулась женщина, сопровождая слова взмахом веера. — Я сама навещу вас, скажем, через неделю. Как раз вернется Михаил Игоревич, и мы вместе нанесем вам визит вежливости.

Спрашивать, зачем в таком случае будет присутствовать сама Евгения Андреевна, было бы глупо. Это ведь не простой поход по магазинам для благородной публики с подружками, это возможность заполучить уникальные вещи, которых ни у кого нет. И раз я обладаю нужными чарами, Завьялова не откажется узнать, что еще я смогу предложить. Полагаю, даже если бы супруг попытался ей запретить, она скорее устроила бы ему скандал, чем позволила скрыть, какие именно эффекты я могу для нее сотворить.

— Хорошо, думаю, через неделю я смогу вас принять, Евгения Андреевна, — произнес я. — Однако пока прошу заметить, что это не точно. Видите ли, у меня есть обязательства, и я должен посвящать им большую часть своего времени.

Завьялова кивнула.

— Если вы вдруг не сможете, просто позвоните, Иван Владимирович.

Веер вновь распахнулся, и хозяйка дома вытащила из него визитную карточку. Пропитанную духами Евгении Андреевны.

— Благодарю, — слегка наклонил голову я. — Если понадобится, я сообщу вам.

— Тогда нам пора возвращаться в зал, иначе гости могут заскучать, Иван Владимирович, — произнесла женщина, плавным движением поднимаясь на ноги. — Я присоединюсь к вам чуточку позже.

Я поклонился и покинул кабинет. За дверью меня ждал тот же слуга, что и привел сюда. Пока мы шли обратно, я успел немного обдумать, какие именно чары предложить Михаилу Игоревичу, ведь технически заказчиком выступает именно он.

Кстати, для самого дипломата я ведь тоже мог бы что-нибудь подобрать.

Сделав обязательный круг по залу, я выбрался туда, где в прошлый мой визит Солнцев стрелял по тарелочкам вместе с другой молодежью. И, кажется, в крайне неудачный момент.

Виталий Геннадьевич, присутствующий на приеме, с неудовольствием выговаривал стоящему рядом парню. Тот был надменен, спокоен и держал руку на поясе, как будто там должен был иметься пистолет или жезл.

Поза, манера держаться, холодный, расчетливый взгляд. А еще наличие трех узлов явно позволяли ему считать себя в выигрышной ситуации. Не знаю, как Виталий Геннадьевич, а у этого молодого человека за плечами явно имеется не одна вскрытая глотка противника.

Военной выправки у него нет, но такое развитие магического резерва в свои двадцать три он явно не на циркуляции заработал. Неужели на прием к Завьяловым попал бретер?

— Федор Ильич, вы посмели оскорбить благородную девушку. Как дворянин, я не могу позволить вам и дальше распускать свой поганый язык и грязные руки! — заявил младший Солнцев с таким пафосом, как будто являлся верховным судией, карающим за грехи. — Я вызываю вас на дуэль!

Он сорвал с руки перчатку и швырнул ее в лицо чуть ухмыляющемуся оппоненту.

Ой дурак.

— Федор Ильич, не отвечайте, — велел я, шагая к парочке молодых дворян. — Виталий Геннадьевич, вы что-то обронили. Нехорошо сорить в гостях. Поднимите сейчас же.

Не для того я с этого идиота проклятье снимал, чтобы он тут сдох по глупости, и Солнцев действительно меня наследником сделал. Венедикт Кириллович ушлый глава рода, не удивлюсь, если он это все и подстроил, чтобы от бестолкового внука избавиться, а меня привязать к Солнцевым.

Супруга Анастасии Венедиктовны он выгнал. Вторая дочь уже никого не родит в силу возраста. Есть младшие семьи, но в них крови изначальных Солнцевых еще меньше, да и будь там толковый человек, он бы уже стал правой рукой Венедикта Кирилловича, а не прозябал в младшей ветви. Так что иных вариантов у Солнцева не будет.

— Иван Владимирович, мы не были представлены, позвольте мне исправить эту ошибку, — с улыбкой произнес записанный мной в бретеры молодой человек. — Семенов Федор Ильич.

— Иван Владимирович Моров, — кивнул я в ответ и тут же повернулся к дальнему родственнику. — Виталий Геннадьевич, не нужно портить вечер. Все ваши возможные разногласия должны решать главы родов. У вас нет законного права вызывать другого дворянина на дуэль без высочайшего одобрения дворянского собрания. Хотите бросить вызов — действуйте по правилам, установленным дворянским собранием. Или вы действительно желаете испортить репутацию Солнцевых? Вы в чужом доме, нападаете на чужого гостя. Солнцевы ищут вражды с Завьяловыми?

Под моим взглядом наследник не смутился. Однако ему хватило ума поднять перчатку.

Федор Ильич смотрел на это, не скрывая своего удовольствия.

— А вам, Федор Ильич, — повернувшись ко второму участнику событий, произнес я, — также рекомендую сообщить своему главе лично, что здесь произошло, включая причину, заставившую Виталия Геннадьевича так бурно отреагировать. Я направлю ему информацию, будет неловко, если ваш глава рода узнает все от чужого человека.

Разумеется, дуэли между благородными все равно проводились, несмотря ни на какие запреты. Однако умные люди не делали этого открыто, нарушая правила, установленные дворянским собранием.

Тайно встретились в уютном местечке, разобрались, и кто-то один прикрылся дерновым одеяльцем. Проконтролировать это невозможно. А потому нужны были официальный вызов и не менее официальный ответ.

Давно минули те дни, когда император запрещал дворянам резать друг друга. Теперь, когда власть в Российской Империи фактически не в его руках, он бы с радостью смотрел со стен Кремля, как благородные мужчины тыкают друг в друга железом на Красной площади. Потому что дворянство стало слишком сильно, и его поголовье требовалось сокращать ради укрепления имперской власти.

Зато дворянское собрание, наоборот, не желало терять свои позиции. А потому всячески старалось если не остановить смерти среди своих, то хотя бы обложить эти поединки каким-то регламентом. Ведь каждый убитый дворянин в итоге ослаблял все сословие, что неминуемо вело к ослаблению уже самого дворянского собрания. И если разрешить таким мальчишкам резать друг друга по поводу и без, вскоре император вернет себе всю полноту власти, которую окажется больше некому удерживать.

Сила дворян в их единстве. И ослаблять себя никто из действительно высших благородных родов не желал. Слишком многим они рисковали. А потому чем выше забирались дворяне, тем меньше они участвовали в кровавой вакханалии и тем чаще прибегали к таким уловкам, как ручные банды.

— Вы совершенно правы, — поклонился Федор Ильич, — я непременно сообщу своему деду о том, что здесь произошло, Иван Владимирович. И не забуду вашей роли в спасении этого прекрасного вечера от кровопролития, на которое, несомненно, желал пойти Виталий Геннадьевич.