Из-за всей этой идеальности семьи Юдзуру и его самого, Ал чувствовал себя оборванцем. Семья Юки определенно была представителем и американской, и японской мечты. Если бы еще относились друг к другу с большей теплотой.

Ал явно был не тем, кого ставили другу в пример, в то время как имя самого Юдзуру из уст бабушки звучало чаще, чем собственного внука. Не говоря уж про их семью – бабушка с внуком – это одно, но бабушка с внуком, которого скинул на нее вечно занятый отец – другое. Когда Ал сказал об этом бабушке по пути к дому Юдзуру, куда по она вызвалась его проводить из-за того, что уже стемнело, она ответила, что его не пустили бы в дом, если бы к нему относились плохо. Ал попытался убедить в этом и себя.

Почувствовать себя расслабленно у него получилось лишь когда они с Юдзуру развалились на странной кровати в гостиной, чтобы посмотреть мультики. Обычно здесь, на деревянной конструкции, похожей одновременно на огромный диван и кровать, на которой был постелен толстый мягкий матрас, спали родители друга. Но сейчас его отца не было, он временами работал где-то в городе в ночную смену, поэтому госпожа Юки разрешила мальчикам спать в гостиной, а сама отправилась на кровать Юдзуру в их с младшей сестрой комнату. Перед уходом она поставила кассету с мультиком в проигрыватель.

– Мультик на полтора часа подойдет? – спросила мама Юдзуру. – Я пойду спать, кассета сама выключится.

Алу показалось, что он ослышался. Он был рад посмотреть мультик как можно дольше, но даже у него уже слипались глаза. Не говоря уже про то, что семья Юдзуру обычно ложилась на полчаса раньше, чем уже было на часах, не давая детям засиживаться допоздна.

– А нам не много? – шепнул Ал другу, чтобы тот ответил, не ослышался ли он. – Я уже засыпаю.

Юдзуру ответить не успел. Его мама вдруг резко обернулась на мальчиков и сделала шаг в их сторону. Ее темный силуэт загородил телевизор. Без очков Ал почти не видел ее лица.

– Что ты шушукаешься? – голос ее стал резким и громким. – Дома с отцом так же шушукаешься, да?

Она развернулась и вернулась к телевизору, продолжив настраивать проигрыватель. Ал не смог ответить или посмотреть на Юдзуру, который молчал. Шок смешался с обидой и желанием побежать домой. Вместо этого он натянул одеяло до носа, продолжая пялится в одну точку. Убедится в словах бабушки не вышло.

– Ой, что это я, – вдруг опомнилась госпожа Юки, словно ничего не произошло. – Полтора часа для вас много. Я включу вам «Дамбо». Он на час.

Она переключила кассету, Ал почти не видел ее силуэт в темноте.

– Ал и сказал про время, – тихо промолвил Юдзуру.

Ал не был уверен, что это ему не послышалось. Эта мысль слишком отчетливо и навязчиво крутилась в голове. Мама Юдзуру встала от телевизора, на котором показалась синяя заставка с замком. Она подошла к ним и присела на кровать между мальчиками. Ал продолжал смотреть только вперед, ему стало жарко под одеялом.

– Ты не обижайся, что я так, – произнесла она и погладила Ала по голове. От нее, как от Юдзу, пахло морепродуктами. – Просто, когда вы, дети, перешептываетесь – это к чему-то нехорошему.

Ал подумал, что это глупый аргумент.

– Ладно, спокойной ночи, мальчики.

Она наклонилась к Юдзуру, и когда Ал повернул голову, чтобы увидеть, что она делает, она поцеловала в щеку и его, как и сына. За это мимолетное мгновение он успел заметить их схожесть с Юдзу – те же пухлые губы, тот же широкий лоб, тот же запах. Мама Юдзуру вышла, а Ал не выдержал и повернулся на бок, чтобы друг его не видел. На глаза выступили слезы, и он распахнул глаза так широко, как мог, чтобы их остановить.

Он не знал, что на него так повлияло – то, что его так несправедливо обвинили, даже не обвинили. Дело было отнюдь не в том, что Ал что-то шепнул Юдзу, а то, что его мама решила, что этот шепот будет пагубным для ее сына. Разве Ал заслужил ее недоверия? А может, его поразило то, что она сделала потом. Бабушка не целовала его на ночь, лишь при встрече и при прощании, когда он уезжал или приезжал к ней. Она лишь каждую ночь поправляла ему одеяло. Папа целовал его в основном в макушку, поглаживал по голове. Но даже так его большая шершавая ладонь, колючая щетина не шли в сравнение с женской рукой, перебирающей волосы, мягкими губами, касающимися щеки. Это было слишком. Ал не понимал, что произошло, и разбираться не хотел. Он заснул, не услышав ни одной реплики в мультфильме.

Ему снилось, как он взлетал вместе со слоненком на огромных ушах, и они парили над расплывчатыми домиками Сакраменто. Потом слоненок упал и разбился на смерть, а Ал подумал, как бы ему не испачкаться в крови.

– Прости меня.

– За что?

За все утро это была чуть ли не первая фраза, которую ему сказал Юдзуру. Он молчал, когда чистил зубы, молчал, когда его мама хлопотала над завтраком. Ал тоже молчал. Вчерашний вечер казался странным неприятным сном. Подтверждением того, что это было реальностью служило не только то, что мама Юдзуру вытащила кассету «Дамбо» из проигрывателя, когда будила их, а то, что сам друг продолжил молчать до того, как они вышли в школу.

– За то, что не заступился за тебя, – тихо произнес Юдзуру.

– Ты заступился.

Ал не был в этом уверен, не чувствовал себя так, словно за него заступились. Но после урока физкультуры Ал поступил так же, даже хуже: друг его слов так и не услышал. Поэтому жаловаться Ал не имел права.

– Она не хотела…

– Юдзу, – прервал его Ал. – Забыли.

Тот помолчал, уставившись на их тени, маячившие перед глазами под ярким солнцем. Погода наконец-то решила измениться в лучшую сторону.

– В следующий раз пойдем к тебе, – буркнул он себе под нос.

– Хорошо, – с легкостью согласился Ал. – Только у меня телик барахлит иногда. Но зато ночью никто его нам не выключит. Бабушка спит, как убитая. В детстве я как-то смотрел с ней ночью телевизор, а она заснула. Началась страшная сцена, я попытался разбудить ее, а она так вздрогнула, словно я ее из другого мира призвал.

Юдзуру засмеялся, и Ал расслабился.

– Сам бы не испугался, если бы к тебе так ночью подошли? – спросил друг. – У меня вот сестра ночью разговаривает. Знаешь, как пугаюсь иногда?

– Наверняка, как я в тот раз. Я тогда заплакал и побежал к родителям, кстати.

– Очень смешно, – хмыкнул Юдзуру. – Я говорил об этом родителям, но они только шторку у нас в комнате повесили. А смысл? Я все равно сестру слышу.

– Переезжай в коридор, – посоветовал Ал.

Они вышли на аллею перед школой, и мальчик по привычке беспокойно оглянулся.

– Точно, – кивнул Юдзуру и немного помолчал. – Я думал к бабушке переехать.

– Неплохая идея, – тут же отозвался Ал.

– Правда? – оживился Юдзуру, словно только и ждал одобрения друга.

– Ну да, – кивнул Ал. – Твоя бабушка же живет одна? Будете вдвоем, и места больше в доме и тебе и сестре. Ты из-за этого же…

– Да, – тут же кивнул Юдзуру, а спокойнее добавил: – Мне-то все равно, Наоми мне не мешает. Но, думаю, ей будет некомфортно, когда она подрастет. Да и мама, когда ко мне заходит, ей мешает.

– С сестрой же ты уроки делаешь, – заметил Ал.

– А мама наблюдает. Знаешь, как это раздражает? – Юдзуру опомнился спустя секунду и бросил: – Извини, она, конечно, просто беспок…

Он замолчал под многозначительным взглядом Ала.

– И как, тяжело жить лишь с одной бабушкой? – перевел тему Юдзуру, проходя в школьный холл. Ал поморщился от шума переобувающихся и скидывающих куртки галдящих детей.

– Ты о том, не одиноко ли мне, или о том, что всю свою бабушкинскую опеку обрушат исключительно на тебя?

Юдзуру улыбнулся, а потом замялся. Какой-то мелкий мальчик из параллели случайно толкнул его плечом, и пронесся мимо.

– Извини, у меня совсем другая ситуация в семье, – произнес Юдзуру, даже не заметив этого. – Не стоило сравнивать.

– Юдзу, – настойчиво произнес Ал. – Не извиняйся.

Они повторяли это, как мантру раз за разом. Ал впервые нашел такого друга, которому так сильно доверял, а для него это служило главным условием дружбы. И он не хотел, чтобы он или Юдзу умалчивали о своих переживаниях или извинялись за них.