— Дамы, я может быть и не достиг ваших академических высот и тружусь простым преподавателем, но…

— Тео, ты невыносим, — Айвор цепким взглядом окинула друга.

Сейчас менталист был куда больше, чем обычно, похож на свою собственную молодую версию, у которой при волнении нередко появлялось настроение вечного ворчуна.

— Ай, я может и невыносим, но я в курсе что такое «портфолио» и зачем оно используется. И вот скажи, зачем мне, человеку, который полгода будет воспитывать этого Оскара Крейга, информация о том, что он был участником конкурса «Моя мама — мой мир» в детском саду? Или что в третьем классе школы занял пятое место в соревновании по спортивному ориентированию? Или что в шестом он стал призером школьного этапа «испытания по сталискому языку 'Медвежонок Сталии»? Или что…

— Ладно, ладно! — Айвор выставила руки вперед, видя, что, судя по размеру графы «достижения», у менталиста будет еще немало поводов повозмущаться. — Соглашусь, это несколько… Чрезмерно. Но все же звучит ведь внушительно.

Теор фыркнул.

— Мне это внушает только образ или тщеславного юноши, который правда считает пятое место в школьном конкурсе поделок для первоклассников «Золотая осень» своим важным достижением, или образ не менее тщеславного сопровождающего, решившего, что все эти строчки на бумаге как-то повлияют на мое отношение к этому «Победителю городского конкурса школьных стенгазет» в лучшую сторону.

Анна не удержалась и усмехнулась.

— Что?

— А то, что хочется рассказать про «эффект ореола». Рассказать тебе, менталисту.

Теор фыркнул еще раз. Отложил характеристику на Освальда, поднялся на ноги, разминаясь. Выглянул в окно, где легкий снег падал с неба и таял, не долетая до земли.

— В горах холодно, — несколько невпопад заметил он.

— Над ГАРХ есть погодный купол, — миролюбиво отозвалась Айвор. — Но ты ведь совершенно не про это.

Менталист с недовольством осмотрел сначала одну, потом другую женщину. Мысли они его не читали — Анна в ментальной магии соображала плохо, Айвор могла бы — но он бы заметил.

Судя по всему его взгляд был довольно красноречив, хотя Теор вроде бы удержал под контролем неизменно-спокойное выражение лица. Деканы переглянулись. Айвор, как лучше знакомая с менталистом, взяла на себя роль переговорщика.

— Чем ближе время обмена, тем более невыносимым ты становишься, — без прикрас заметила она. — Особенно с тех пор, как тебе самому запретили ехать. Может быть, поделишься своими мыслями? Говорят — помогает.

Менталист поморщился.

— Я все уже высказал. И не надо мне про «единственный и уникальный шанс», «беспрерывные традиции менталистики» и все остальное — я все это сам знаю. Но мне не нравится эта ярмарка тщеславия и тот факт, что моих, — и ваших, — адептов выставляют в ней на витрину. И еще мне не нравится то, что около ГАРХа из-за содержимого их шахт площадка перехода работает два часа в день, а остальное время это затерянный в горах замок с парой деревенек у подножья, в которых даже магов нет. И едет с ними ле Гай, который ничего в менталистике не смыслит, и едва ли блистает в других специализациях.

— Он по ней защищался, — рассеяно отозвалась Анна де Валей.

— Защищался, — спокойно отозвался Теор, — вот только вся его практика — это использование почти законных и не совсем этичных методов для ведения переговоров. На защите Альбы уровень задаваемых вопросов о многом говорил. Если он и учил что-то кроме базы, то уже все забыл. Он — посол от нашей административной части научного сообщества к их, не более. С «витринными образцами».

Айвор покачала головой.

— Тео, а ты не пробовал относиться ко всему проще?

Менталист скрестил руки на груди.

— Если делать вид, что проблемы нет — она исчезнет?

— Вот — наша проблема, — тяжело вздохнув проговорила Анна, указывая на одинаковые папки с личными данными пребывающей делегации. — Совсем скоро к нам на факультеты приедут двадцать адептов разной степени подготовки и с разными склонностями, и первокурсников надо адаптировать к новым реалиям и новым учебным группам, а магистрантов привлечь к максимально продуктивному взаимообогащению знаниями. Установить но периметру и внутри следилки, перенастроить защиту университета…

— Де Кресси обещал все сделать, — отозвалась Айвор, — и потом запитать на нас периметр, чтобы если кто из сталийцев узнает о выходе в лес, то хотя бы не пользовался им безоглядно. Надо будет прогнать их и наших по технике безопасности. Программы по стихиям и основам ментальной довольно сильно различаются, кстати, во многом в количестве теории, это надо учитывать. Потом целительство, некромагия, и…

Менталист хмуро рассматривал подругу, разглагольствующую о коррекции учебных планов, о необходимости подстраиваться под уникальные нужды сталийцев, которым предстоит адаптироваться в чужой культуре, о том, как привлечь их к вламагу и арканболу, не слишком популярным в Сталии…

— Зачем? — были у Теора подозрения о том, к чему эта длинная и в целом никак не относящаяся к делу речь, но все же подозрения — подозрениями, а если не читаешь чужие мысли, то не стоит додумывать их.

— Что — зачем? — сбилась Айвор, рассказывающая о каких-то специально организованных экскурсиях в Королевскую Библиотеку.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

Анна и Айвор переглянулись. Теора это начало порядком раздражать.

— Просто хочу показать, что мы делаем для того чтобы приезжающей делегации было комфортно, — наконец отозвалась Айвор. — И, я уверена, что в ГАРХ сейчас тоже суетно и их преподавательский состав принимает мер не меньше, чем мы. Они, как и мы, заинтересованы в сотрудничестве, а не в международных скандалах и сомнительных происшествиях с иностранными студентами. Практика обмена существует очень давно, и хотя раньше на такой срок мы отправляли студентов только в другие алисианские учебные заведения, все со временем меняется. Сталийцы учат наш язык, говорят на нем, и…

— Как и на кантонском, — вставил Теор.

— Как и на кантонском, — миролюбиво продолжила Айвор, — что логично для страны, граничащей и с нами, и с ними. И я замечу, что кантонцы — не кровожадные завоеватели все до одного. То, что исследователь аномалий в Измененном Лесу работал на Магистрат, вовсе не значит, что они там безумцы и безжалостные убийцы. К тому же, Тео, я тебя, наверное, разочарую, но замечу, что ученики заканчивают обучение. Их нужно уметь отпускать.

Менталист позволил себе улыбку и кивнул, не став отвечать. Вместо ответа он вновь сосредоточил свое внимание на падающих снежинках — это зрелище помогало отвлечься от невеселых мыслей.

Были вещи, которые сложно понять магам не его специализации. Наставница, сейчас занятая по горло с очередными документами и пересдачами нынешнего набора менталистов с дополнительного образования, разделяла его озабоченность в куда большей мере. Хотя и она намекала, что ко всему надо относиться проще…

Альба была способным менталистом, неглупым человеком и довольно сильным магом. А еще она была Пришедшей, потерявшей всех в старом мире, так и не научилась нормально просить о помощи и не избавилась от привычки пытаться помогать всем вокруг в ущерб себе. И в глаза окружающем смотреть не перестала. И ладно бы это… Теор давал голову на отсечение, что оставшись единственным, по сути, менталистом среди делегации, — от ле Гая вряд ли будет много толку, у него другие задачи, а де Стен почти полностью ушел в стихии, используя ментальные знания только для саморегуляции, — его ученица наверняка попробует применить свои умения и навыки чтобы сделать «как лучше». Еще бы — и диплом делала по адаптации, и проводила занятия по регулированию стресса, и много чего еще. И занятия — занятиями, с ними справится, но где работа с группой — там и индивидуальная, и Теор очень удивится, если у первогодок не вылезет никаких проблем, особенно у иномирянки-теоретика. И менталист не представлял, во что это может вылиться и куда может влезть Альба в благородном стремлении помочь нуждающимся.