В курилке никого не было: младшие скуривали только половину сигареты, кашляли и уходили в кафе, ближнее к школе, и заедали чем-то сладким горечь от дыма. Ким Бокхё, лохматя тёмную шевелюру, называл таких детей слабаками. Они ему казались донельзя смешными, и я даже порой чувствовала обиду за этих ребят – они были моими ровесниками, чуть помладше, и, можно сказать, мой друг намекал, что я слабачка. Но я не была таковой – знала это, потому что слабаки не загоняют в статус друзей горячих красавчиков с татуировкой в виде колибри на предплечье. Хоть в Южной Корее до сих пор достаточно настороженное отношение к татуировкам, парень не побоялся реакции более старшего поколения.
Бокхё закатал рукава белой школьной рубашки, вновь показывая подкачанные мышцы рук и цветную татуировку, на которую он потратил уж никак не меньше ста тысяч вон. Карманные и заработанные честным трудом деньги он тратил на себя любимого: одно убивало его организм, второе гробило его кожу. Но Ким, чего уж греха таить, был мечтой любой девочки от тринадцати до шестнадцати лет. Каждая, чёрт побери, каждая с открытой неприязнью смотрела на меня и чуть ли не раскладывалась перед ним. А этот кот не ластился ни к кому. Просто ко всем подкатывал, каждую лапал, с каждой его речи были приторными. Даже со мной. Я не могла наши взаимоотношения назвать дружбой.
Даже сейчас он стоял практически рядом со мной и трогал моё колено, которое было согнуто, опиралось о кирпичную кладку за стеной. Его рука скользила по коже, которая была скрыта чулками, а я лишь улыбалась, понимая, что мне абсолютно всё равно на то, что он делал. Ну трогал колено и трогал. Я не обеднею от этого. Тем более он вроде как друг.
– Куда вчера с вечеринки вместе с мотоциклом пропал? – Парень выдохнул дым сквозь зубы, и я разогнала серое облако рукой. Мне было неприятно – таким образом, по моему мнению, выражали презрение к человеку. – Между прочим, если бы твоя королевская задница соизволила быть со мной, то мне бы не пришлось ловить попутного парня.
Бокхё выдохнул дым в сторону, задерживая руку на моём бедре. Я скрестила руки на груди, смотря на его лицо, такое сосредоточенное, будто не он от меня прятался, а я от него. Отобрав сигарету, я повернулась к парню спиной, чтобы затушить ярко-рыжий огонёк о кирпичную стену. Парень ненавидел, когда я так делала – порывался отобрать сигарету, наполовину выкуренную, но вдруг резко намотал на кулак мои волосы и чуть потянул вниз, заставляя спину прогнуться. После этого, прижимая животом к стене, предпринял попытку нащупать мою руку с сигаретой, но я не далась – та оказалась на земле, я сама практически не дышала.
– Девочку подхватил, вот и пропал. – Честность всё же хороша. Но сообщением бы скинул, что не сможет меня забрать. – А сейчас ты поплатишься за то, что отобрала у меня сигарету.
И парень прислонил ладони к моим рёбрам, а потом принялся щекотать, одновременно пытаясь не сорваться на смех из-за того, что я начала банально хрюкать. Знал, что когда меня щекочут, меня можно трогать везде, а поэтому руки схватили бёдра, слегка сжимая мягкую кожу, а потом Бокхё с хохотом отошёл от меня. Как бы он ни злился, когда я отбирала у него источник яда, он всё равно был весёлым и долго обиды не хранил.
Ким не стал закуривать вновь; он был из того рода людей, которые вполне в состоянии бросить портить свой организм, но не хотел чисто из-за того, что потеряет некую «зрелость». Я бы поспорила. Ты не можешь считать себя взрослым, если пачками скуриваешь сигареты или литрами пьёшь алкоголь. Взрослым считается человек, готовый взять на себя ответственность за собственные поступки, не кичащийся тем, что он взрослый. И забавно было порой смотреть на малолеток, считающих себя взрослыми только потому, что потеряли девственность или пришли на вечеринки «для взрослых» с кальяном, соджу и иными крепкими алкогольными напитками, которые я не любила, ведь они сильно обжигали горло.
– Пойдём в школу, – Бокхё пошёл первым, а я носком туфли-лодочки смела окурок ближе к стене, к таким же окуркам. Слишком много учеников курили, все они были «крутыми», которые не боялись кислого постоянного привкуса во рту.
В коридорах стоял шум, который учителя не пытались угомонить. Кто-то списывал домашние задания, кто-то, хохоча, делился своей едой с друзьями. Кто-то, как я, тенью шёл вдоль стены к своему классу, думая о своём. О чём думали другие, я не ведала, но мои мысли заполнял Чжан Энлэй. Странно – о парнях с разных вечеринок я забывала в первые минут двадцать, на следующее утро даже не могла назвать их имён. А этот парень… он отличался от других остолопов, что, напившись, флиртовали со всеми девочками сразу и вели в постель как минимум двух за ночь. Этот парень предпочёл помочь мне, а не воспользоваться беспомощностью.
– Хэджин, боже, ты такая медленная, прямо как черепашка. – Бокхё обернулся и склонил голову к плечу. – Пойдём, достало уже ждать тебя.
Спохватившись, я вновь последовала за другом. Начинались сложные два урока математики, раздел тригонометрии, и учитель Ким собирала нас порой раньше, чем звучала мелодия звонка. Но оказалось, что учителя до сих пор не было – вместо неё рядом с доской стоял председатель ученического совета, что был на год нас старше, и ждал, пока все зайдут в помещение. Слегка поправив юбку, я присела за парту, толкнув Хвиён, что широко улыбалась, печатая своему парню сообщение.
Сидящий чуть впереди Джинён передал какую-то бумажку, в которой надо было поставить свою подпись, что мы ознакомлены с какой-то информацией. С какой именно – мы все пока не имели понятия, но у председателя было достаточно бумажек, так что, я не сомневалась, оглашение всей информации займёт минут двадцать от урока. А может быть, меньше.
– Итак, здравствуйте, класс. – Как только все уселись за парты и поставили свои закорючки на белой бумажке, председатель откашлялся; он был высоким парнем с кучерявыми волосами и очками на носу – ну чем не типичный сладкий мальчик на побегушках у учителей. – Так как наши педагоги часто забывают доносить до вас информацию, а школьное радио перестало работать, доношу до вас сведения об…
Чон Миджэ говорил много. Рассказал о том, что вход на крышу скоро откроется и там же будут располагаться специальные столики, чтобы мы могли посидеть и поесть во время перемены. Сказал о том, что парочка учителей уходят на заслуженный покой и на их место приходят новые, молодые и энергичные. Рассказал о том, что совсем скоро сюда на работу от городской поликлиники приходит студент медицинского факультета, который будет принимать нас по любым жалобам. Актив класса попросили объединиться с активами других классов и организовать для молодого мужчины приветствие. Медики – это хорошо, прошлая медсестра от нас сбежала с криками, потому что парни к молоденькой Пак СэХи липли, как мухи на мёд. Я понадеялась, что с новым медработником так не будет.
На тот момент я совершенно не знала, кто пожалует к нам. И лучше бы вообще не вступала чуть ранее в актив класса.
– Благодарю за внимание. – Прошло десять минут от начала урока, и я опустила голову на учебник по математике, притянув его к себе. Сейчас придёт учитель Ким, и мой мозг будет страдать. – А, забыл предупредить. Учитель Ким сегодня взяла отгул за свой счёт, так что вы можете либо выполнить задания, что она оставила, здесь, либо пойти домой, потому что, насколько я знаю, у вас сегодня мало уроков.
Уроков было действительно мало, но лично я решила остаться в школе – у меня потом шёл факультатив по английскому языку, который я надеялась худо-бедно сдать на экзамене. Напряжённо вчитываясь в задачи, которые я практически не понимала, я сверялась с формулами, написанными в учебнике, и выполняла всё по образцу. Да, сложно было – не зря же я в классе «C», даже не в «B». Зато за те часы, что я просидела одиноко в кабинете, я успела решить всё. Руки перепачкались в синей пасте, зато на дом ничего не было задано.
Факультатив прошёл более-менее быстро, я даже наконец-то начала понимать структуру английских предложений и смогла повторить за диктором с аудиозаписи простейшие слова. Учитель Мун была восхищена тем, что я начала делать успехи, но я всё равно снова налегла на учебник, мучая свой мозг адскими транскрипциями. Я бы лучше китайский изучала в таком темпе, чем английский – если язык соседней с нами страны был для меня ещё более-менее, то английский меня порой доводил до истерики.
