Сюй Да по доброй воле последовал за ней в тот затопленный туннель на верную смерть. И смерть настигла его, пусть даже месяцы спустя. «Я его убила, — с отчаянием подумала Чжу. — Пожертвовала будущим Сюй Да ради собственных желаний. Лишила его радости бытия». Боль Сюй Да до сих пор звучала в Чжу, словно вид его предсмертных страданий впечатался в ткань ее существа. Это новое тяжелое чувство было совершенно несравнимо с ноющими ребрами и рукой. Чжу трясло и бросало в пот. Сердце билось быстро и неровно.

Так вот что чувствовал Оюан все это время. Вот какую боль, вот какое отчаяние. Ей казалось, что она все понимает, но разве можно представить невообразимое? Чжу вспомнила, как впервые увидела призраков. В тот момент ей открылось новое, ужасное знание, которым ни с кем нельзя поделиться. Она как будто шагнула на темную изнанку мироздания, которая отбрасывает тень на реальность. Оттуда нет возврата. Чжу осмелилась пожелать целого мира. Но как человеку заплатить за мечту такой болью и не погибнуть?

Вот мое истинное испытание, поняла Чжу. Проявлять безжалостность нетрудно, а попробуй вынести это. Она и не подозревала, что способна на столь сильные чувства. Ей было невдомек, что однажды придется терпеть такую боль, без конца сдерживать ее.

Надо. Иначе все зря.

Юйчунь сказал:

— Согласно последним донесениям с севера, десять дней назад этот зверюга в человечьей шкуре, — он имел в виду Оюана, чье предательство, видимо, не смог бы простить и в следующей жизни, — находился в ста ли от Даду. Лазутчики сказали, он пошел в наступление и теснит юаньскую центральную армию, неся при этом существенные потери.

Неожиданные успехи Оюана удивляют, учитывая, как все отзывались о полководческих талантах Главного Советника. На это Юйчунь ответил Чжу:

— Главного Советника среди юаньцев не видели. Но у наших источников нет точных данных, командует ли он еще армией.

Странно. Неужели с Главным Советником что-то приключилось? Чжу сразу пришла на ум другая новость, которую ей сообщили при возвращении в Интянь: против всех ожиданий, тот не выступил против Мадам Чжан. Эта отсрочка в исполнении приговора была весьма на руку Чжанам.

А тут еще то, что сказал Чэнь в их последнюю встречу: он служит не Мадам Чжан. Но кому? Незримой руке, двигающей фигуры в тени? Она причастна к исчезновению Главного Советника? Чжу даже мысль об этом не нравилась. Ее не покидало тревожное, смутное чувство, что она не видит всей картины. С другой стороны, сюда, на юг, доходят лишь обрывки старых новостей. Чжу подумала с отчаянием: «Не вижу».

Юйчунь произнес:

— Предположим, евнух не сбавил темпа. Тогда, возможно, юаньцы проиграли ему на поле боя. Есть вероятность, что Даду уже осажден.

— Но в донесениях сказано, что он несет большие потери. Если так, ему не хватит людей на полноценную атаку, — заметила Чжу. — А если он засел снаружи, пытаясь уморить Даду голодом, чтобы город сдался, Юань призовет на помощь союзников и прорвет осаду.

— Кого им звать? Никого не осталось. Принца Хэнани нет, прочие их сторонники разобщены.

— Это у них в собственных землях союзников не осталось, — возразила Чжу. — А по ту сторону границы очень даже есть. Вассальные царства. Юань призовет на помощь Корё.

Оюану повезло избежать прямого столкновения с Главным Советником, поэтому он и продвинулся дальше, чем ожидалось. Но удача его закончится, как только в игру вступит Корё. Юйчунь, подумавший о том же самом, сказал без всякого сожаления:

— Ну тогда ему конец.

— Нет, — возразила Чжу. — Не конец. Оюану поможем мы.

Повисла пауза.

— Поможем этому ублюдку, — уточнил Юйчунь, — который предал нас и бросил подыхать?

Не самая вдохновляющая идея. Своим предательским уходом Оюан больно ранил Чжу. Но эта боль, как и всякая другая, может быть оправдана только одним способом. Нельзя позволить Оюану проиграть.

— Он оставил нас в критический момент, да. Пусть это дорого нам обошлось, мои планы не изменились. Вот почему мы должны помочь ему с осадой Даду. Мы поступим так в любом случае, признает он нас или нет. Пусть хоть предков моих проклинает, хоть меня оплевывает, мне без разницы. Главное — чтобы он вошел в Даду, зачистил его от остатков защитников, не спалив при этом весь город, и убил Великого Хана. А тогда, — Чжу вложила в эти слова всю свою яростную решимость, — тогда я добьюсь цели.

По лицам присутствующих было видно, что они готовы следовать за ней. Впрочем, командир Линь неуверенно возразил:

— Так, но Корё нельзя сбрасывать со счетов. Если Юань призовет их на помощь сейчас, к Даду они подойдут одновременно с нами. Даже если мы договоримся с генералом Оюаном, победить будет непросто. У нас ведь тоже потери после Чэня Юляна.

— С Корё сложностей не возникнет. — Чжу повернулась к Юйчуню. — Возьми на себя пополнение запасов. И еще, на север войско поведешь ты.

Юйчунь помрачнел и вдруг словно стал старше. Оба понимали, что означает эта просьба. Он должен заменить Сюй Да.

— А ты где будешь?

Со вспышкой боли Чжу вспомнила, как сидела на лошади за спиной у Сюй Да, любуясь золотой равниной, раскинувшейся у них под ногами до самого восточного моря. Где-то за горизонтом лежало островное царство Корё; Чжу тогда подумала: «Настанет день — и все это станет моим». Теперь ей было непонятно, как она могла черпать такую тщеславную радость в своих амбициях. Они не угасли, но пылали отныне с оттенком отчаяния. Теперь ей нужно воплотить их в жизнь даже больше, чем в те времена, когда она мечтала об этом для себя. Чжу необходима победа, потому что за нее отдал жизнь Сюй Да. Нельзя, чтобы его смерть оказалась напрасной.

Ма вошла в спальню и обнаружила, что Чжу сидит на кровати. Было непривычно и тревожно видеть ее целиком погруженной в свои мысли. Раньше она никогда не сидела без дела.

Ма угнездилась рядом, расплескав свои белые траурные юбки по золотому одеянию, и взяла Чжу за руку. Нежно, ибо знала, что синяки между пальцев еще не сошли.

— Пришла весть. Твой корабль готов. Можно отправляться в Корё завтра утром.

Чжу изменилась, потеряв Сюй Да. Она, которая столько горя причинила другим и, кажется, никогда не задумывалась, что подобное может случиться с ней, теперь открыто несла свою ношу. Под глазами залегли тени, словно сила разрушения наконец одолела ее неунывающую юность. Теперь Чжу выглядела старше и замкнутей. Было больно видеть ее такой. Ма подумала: наверное, надо радоваться, что Чжу все-таки способна испытывать обычные человеческие чувства. Горе, например. Но пока для нее было сущей мукой смотреть, как тоскует любимое существо, и не иметь возможности облегчить эту боль.

— Инзцы, — поприветствовала ее Чжу. Она не могла стиснуть руку Ма, как обычно, но переплела с ней пальцы. Поцелуй двух маленьких ладоней. — Мы в шаге от победы. Чувствуешь? Представь: после того, как я разберусь с Корё, останется только один поход. Одна атака. А потом больше никаких жертв. Никакой боли и страданий. Начнется новая эпоха, моя. Наши испытания будут не напрасны.

Чжу всегда говорила о грядущем с радостью, но сейчас в ее голосе звенело неприятно знакомое отчаяние. Спустя миг Ма поняла, кого ей это напоминает. Генерала Оюана.

— Ты пойдешь со мной, Инцзы? Ты тоже страдала ради этого. Завершив дела в Корё, мы отправимся прямо в Даду и встретим войско там. Я хочу, чтобы ты была со мной, когда я взойду на трон. — Чжу подняла взгляд и одарила Ма тенью своей былой улыбки. — Моя императрица.

Ма никогда не сомневалась в победе Чжу. Ее будущее будет чудесным, ведь в новом мире каждый получит право быть собой. Она еще не забыла то отчаянное ощущение ловушки, из которой Чжу за руку вывела ее к свету. Теперь будущее виделось Ма так ясно, словно оно уже наступило: Чжу ведет всех на волю, как когда-то — Ма.

При этом она не могла избавиться от мысли о боли и страданиях, о людях, уже принесенных в жертву мечте Чжу. Не только Сюй Да — бессчетные смерти, которые не тронули сердце Чжу так, как эта. Воины, которых посылали на смерть в бой, мирные люди, убитые и замученные, когда разоряли их города, ребенок, которого Ма однажды держала на руках.