Третье. В издании – не только полнота художественных текстов, но и полнота всех других редакций и разночтений.

Впервые будет напечатан полный свод вариантов. Например, сохранился, к счастью, черновой автограф поэмы «Пугачёв». Все варианты расшифрованы. Это многомесячный результат напряжённой работы текстологов. Достаточно сказать, что объём всех вариантов строф и строк поэмы в четыре раза больше окончательного текста «Пугачёва»! Общий объём вариантов в 3-м томе, где напечатаны большие поэмы Есенина, составил более 250 страниц! Так наглядно и убедительно опровергается весьма расхожее и устоявшееся в прошлом мнение, что Есенин писал легко, что он не работал над стихами, чуть ли не в голове всё слагал… Вот, взгляните на раздел вариантов того же 3-го тома. Здесь – до двадцати, а то и более вариантов всего лишь одной строки мы можем увидеть!

Четвёртое. Научное комментирование. До нашего издания оно тоже было, но отражало прежний уровень есениноведения. Теперь в каждом томе по 160–200 страниц научного комментария. Он связан с историей текста, с прообразами героев, с датировкой. Впервые в комментарии даётся обзор прижизненной литературной критики поэта. Только поэме «Инония», после её выхода в 1918 году, было посвящено свыше 60 критических статей, отзывов и заметок. А в них – и литературная борьба, и эстетика, и экономика, политика тех лет.

– Весь фон.

– Совершенно верно. Мы широко привлекли мемуарную литературу, материалы зарубежной прессы. Назову одну цифру. Объём всего нашего издания – 200 авторских листов. Из них 85 – отведено научному комментированию.

– Колоссальный труд! И наверняка в его орбиту вовлечены сотни людей…

– У нас ведь в стране, помимо научного, существует ещё и народное есениноведение. По России десятки народных музеев поэта – в Липецке, Североморске, Вязьме, Иркутске, Уфе, Саратове, Туле и т. bд. Есть и международное общество «Радуница», которое возглавляет известный есениновед и библиофил Николай Юсов. Когда мы начали работу, я предложил к ней привлечь народное есениноведение. Поначалу иные коллеги на эту затею смотрели косо, как бы свысока. А сейчас трудно представить, что мы смогли бы без них обойтись.

Но главное, в нашем коллективе – прекрасные учёные. Назову лишь некоторых. Лидия Дмитриевна Громова – специалист экстра-класса по текстологии, авторитетнейший член нашей редколлегии. Кстати говоря, она ещё и главный редактор академического собрания сочинений Льва Толстого. Заслуживают всяческой благодарности и Сергей Кошечкин – старейший есениновед, молодой учёный Максим Скороходов, составители и комментаторы томов Сергей Субботин, Александр Захаров, Наталия Гусева, Николай Юсов… В редколлегии у нас – племянницы поэта Наталья Васильевна и Светлана Петровна Есенины, прекрасный поэт Валентин Сорокин.

– Возможно, я ошибаюсь, но исторически сложись так, что вокруг Есенина традиционно объединяются русские литературоведы. Академическое издание предполагает наличие абсолютной научной беспристрастности. Наверное, её трудно соблюсти в данном случае?

– Ничуть! Когда любишь кого-то по-настоящему, то и к другим относишься с пониманием. Есенин – «заколдованная» фигура нашей литературы, тайна души русской. Понять гения, художника до конца может только его народ. Это не значит, что африканцы или англичане не могут заниматься Пушкиным. Но сколько бы мы ни бились с Шекспиром, как ни издавали и ни исследовали, лучше, чем англичане, мы в нём не разберёмся. Есенин – глубоко национален. Он видел и судьбу крестьянства, и судьбу всей России, и исторические катаклизмы века, и радости, и его трагедии.

Сергей Есенин – думаю, как никто – поэт соборный. Он объединяет всех! Так будет, пока живут его творения. У нас в редколлегии – грузин по национальности Георгий Ломинадзе; Лев Адольфович Озеров, к сожалению, рано ушедший из жизни… Нам не грозит субъективизм. Те, кто понимают, что не соответствуют критериям объективной научной строгости, кто излишне субъективистски индивидуален, – сами отходят от работы. Правда, таких единицы. В целом же научный потенциал нашего коллектив высок.

– Академических изданий русских поэтов мало. Очень мало! Есть Пушкин, Лермонтов, незаконченный Некрасов, Блок. Есенин – первый русский поэт XX века, который будет полностью издан академически. Это ведь неслучайно? Ни в жизни, ни в литературоведении случайностей нет.

– Да. Во всём есть закономерность. Наше издание востребовано временем и народом. По-всякому называют наше время, чаще всего – смутным… Что говорить, в XX веке корабль с названием «Россия» прошёл через такие шторма, через такие кровавые буруны, что диву даёшься, как он держится на плаву. А он – держится! И разве не спасительное знамение всем нам, что в начале века появляется такой уникальный поэт, как Есенин?! Ведь в нём наиболее полно отразился русский характер – с неисчерпаемым «чувством родины», с буслаевщиной, с разинщиной, с широтой взгляда на мир, с покаянием и душевностью. Помните: «Стеля стихов злачёные рогожи, / Мне хочется вам нежное сказать». И это в стихотворении, которое называется «Исповедь хулигана»!

– Чем больше вы рассказываете о том, как готовилось академическое собрание, тем больше у меня возникает желание спросить: неужели всё так происходило, без особых трудностей, без острых конфликтных ситуаций, без проблем, которые порой, казалось бы, почти невозможно было разрешить? Ведь по опыту подготовки научных собраний сочинений писателей, не говоря об академических, известно, как порой тяжело и со скрипом разворачивается эта работа. Неужели вас всё это миновало?

– Хочу заметить, что в какой-то мере я затронул эту проблему. Но скажу откровенно, посчитал возможным, прежде всего, попытаться сказать, в чём особенность и новизна академического Есенина от других изданий поэта, включая составление, текстологию, комментирование. Но вы правы: это, так сказать, надводная часть айсберга, если так можно сказать. Есть у нашего «академического» айсберга и подводная часть. Это не только чисто научные проблемы, но, по-своему, оказавшиеся подчас тупиковыми, экономически-организационные, касающиеся финансирования, издательской базы, материального обеспечения и др.

Эта тема, как мне представляется, особого плана, особого разговора. Но раз она возникла, коснусь её вкратце: о финансовом обеспечении академического собрания Есенина. Были трудности, поначалу – сложнейшие. Первый том был подготовлен к печати, а денег на его издание не было. Стучались во многие двери. Безрезультатно. Помогло 100-летие поэта. По мере его приближения удалось по частям «развязать» этот узел. В конце концов деньги были найдены. Решён этот вопрос был на самом высоком правительственном уровне.

Совсем непросто продвигались и организационно-творческие вопросы. Об их остроте свидетельствует следующий факт. Однажды мне пришлось поставить вопрос перед дирекцией таким образом: либо полное доверие мне, как главному редактору и руководителю Есенинской группы, либо я вынужден буду сложить с себя эти обязанности. Правда, довольно быстро было найдено дирекцией института обоюдоприемлемое решение и, как говорится, всё встало по своим местам. Но что было, то было! И не это главное! Главное то, что работа близится к завершению! И сегодня мы нацелены на будущее. Впереди: подготовка и выпуск «Летописи жизни и творчества Есенина» в трёх томах, «Есенинской энциклопедии», многотомной истории жизни, творчества, судьбы поэта, рассказанной его современниками, двух томов «Литературного наследства» Есенина, четырёх томов есенинской библиографии. Это пятилетний план научно-исследовательской работы Есенинской группы, одобренный Учёным советом ИМЛИ.

Позволю ещё отметить следующий момент. Никого из наших замечательных поэтов не принижая – ни Блока, ни Маяковского, ни Пастернака, ни Василия Фёдорова, – всё-таки хочу сказать: весь XX век прошёл под поэтическим знаменем Есенина, так же как весь XIX был озарён светом гения Пушкина.

– Два века русской поэзии. Два поэта – Есенин и Пушкин. Ещё в 1973 году, 25 лет тому назад, вы, Юрий Львович, поставили эти два имени рядом. По тем временам – шаг дерзкий.