– Как знать, какую судьбу уготовила нам Тихе.

Брайтон нежно целует сестру в макушку, снова переводя взгляд на завораживающее сияние.

– Тебе-то уж точно уготовано жениться на герцогине Адель Крайстчёрч! – смеётся Паскаль, за что в ту же секунду получает гневный взгляд от брата.

Возвышенный, тонкий образ герцогини сразу же возникает перед взором будущего короля Малвармы: она скромно приподнимает уголки тонких губ и присаживается в приветственный книксен, аккуратно придерживая полы длинного тёмно-синего платья, пока он скользит заинтересованным взглядом по тонким бледным запястьям, выпирающим ключицам, тонкой шее, на которую спадали чёрные паутинки волос. Она несмело, с благоговением, смотрела на Брайтона васильковым взглядом, стараясь быть той самой родственной душой, что украдёт сердце красавца-принца.

– Мне нравится герцогиня Адель, – мило улыбается Эсфирь.

Семейство герцога Крайстчёрч часто гостило в Замке Льда, являлись хорошими друзьями королевской семьи, а потому, когда встал вопрос о помолвке принца и герцогини – то решился крайне быстро. Готовилась пышная свадьба.

Сама же Адель не просто так нравилась маленькой принцессе – это была маржанка высоких духовных качеств и сочетала в себе удивительную кротость и доброту.

– Глядишь, обернётся твоей родственной душой! – продолжает насмехаться Паскаль, весело тормоша сестру, чтобы та не замёрзла.

– Кас! – грозно протягивает Брайтон.

– Родственной душой? Это как? – Эффи-Лу поочерёдно смотрит на братьев.

– Не слушай его, Кас несёт чепуху… Как и обычно, – хмыкает старший брат, нежно проводя большим пальцем по тёмной бровке сестры.

– Просто Нот не верит в это, Эффи-Лу, – задорно дёргает бровями Паскаль. – Существует древняя-древняя легенда… – Принцесса, чтобы видеть лицо брата практически наравне со своим, забирается на колени к Брайтону. – Когда-то, много веков назад, когда Хаос ещё натурально правил Пандемониумом, а первые люди только-только заселили Храм Божий, Любовь одарила всех без исключения особенным даром – даром родственных душ. Каждый был предназначен друг другу заранее, даже если находились в разных концах миров.

– Да, но нечисть осквернила сей дар, – нехотя подхватывает Брайтон, грустно усмехнувшись, будто стыдясь своего происхождения и причастности к данной нише. – Говорят, что это был ревнивый альв. Ты же знаешь, что они чересчур чтят чистоту крови? – Принцесса кивает головой. – Так вот альв узнал, что его «возлюбленная» был предназначена другому, маржану. Альв разозлился и решил, что способен противостоять Любви. Он заставил альвийку насильно остаться с ним. Маржан же медленно терял рассудок, каждый раз, когда до альвийки касался другой, ему мерещилась боль в области сердца, груди, да и вообще по всему телу. Его так сильно тянуло к альвийке, что он не мог нормально существовать, думать. Родственная связь предполагает и тесную физическую связь… – Пытается подобрать нужные слова, краем глаза замечая, как младший брат ухмыляется. – Без которой – связанные со временем полностью теряют рассудок…

– Когда Любовь увидела, что её дару противятся… – Паскаль быстро переводит тему, чтобы не пришлось объяснять малышке, что такое эта «тесная физическая связь». – Она наслала проклятье. Все, кто не подчиняются дару родственных душ – обречены на смерть. Как только предназначенные друг другу узнают о своём «предназначении» – пути назад нет. Если они не сходятся, то тот, кто нарушает предназначение своими руками губит второго, а именно – поначалу вторая половинка начинает терять рассудок. Затем, зазубрины чужих прикосновений появляются сначала на коже, далее на костях грудной клетки, а после и на сердце. Чем больше родная душа находится с другим, тем быстрее увядает вторая половина. Со смертью второй половины – у первой разрывается сердце.

– Это так жестоко… – тихо протягивает Эсфирь.

– Но, если возлюбленные обретают друг друга, то образуется самая крепкая связь. По легендам, именно такой связью Тьму заключили в тюрьму Пандемониума. Предания гласят, что только «чёрные души со светлыми проблесками возымеют успех над злом, что возомнило себя Абсолютным».

– Но всё это глупости, – усмехается Брайтон, покачивая головой. – За мои сто шестьдесят лет такого ни разу и ни с кем не случалось. А потому – это всего лишь легенда.

– А люди тоже страдают от шрамов? – вопрошает девочка.

– По началу да, страдали, но затем их душами начала править не любовь, – презрительно фыркает Паскаль.

– Что же тогда? – хлопает длинными ресницами маленькая принцесса.

– Деньги, материальные блага. Такая глупость, как «любовь» их не интересует уже очень давно. Они зарабатывают деньги на всех Всадниках: на Чуме, Войне, Голоде и Смерти. И совершенно не верят в Судьбу.

– Зачем же отец отправляет вас туда, на службу к этим извергам?

– У них вкусная еда, – усмехается Паскаль. – Буду посылать тебе каждый раз что-то новое! – Он задорно щёлкает сестрёнку по носу, слушая её недовольное бурчание в ответ.

– Странно это всё… Настоящее зло они, а нечистью и приспешниками Пандемония считают нас, – тихо проговаривает Эффи-Лу, снова запрокидывая голову и жадно разглядывая полярное сияние.

Ни один из братьев не посмел нарушить тишину, внезапно упавшую на плечи королевской семьи.

Оба поднимают головы, всматриваясь в разноцветные свечения. Каждый из них чувствовал, что мир вокруг меняется, стремится отобрать их и без того хрупкий покой. Сказать этого вслух никто не смел. Не потому, что страх сковывал их сердца, нет. Потому что им было ради кого держаться и делать всё возможное, чтобы сохранить умиротворение и любовь.

Так они и сидели. В тишине полярной ночи. Освещаемые лишь сиянием. Наполненные бесконечной любовью друг к другу, откинув все чины, регалии, судьбоносные звания.

Нот. Кас. И Эффи-Лу.

И, кажется, большего им и не надо.

***

Халльфэйр, Королевство Первой Тэрры, тоже время

Герцог Теобальд Годвин при королевском дворе считался не простым учителем. Блестящий канцлер Халльфэйра, близкий друг короля Тейта, его правая рука.

Поэтому, выслушав просьбу своего короля – поручиться за введение Видара в государственные дела – обрадовался, а затем сразу же приступил к новым обязанностям.

Ему нравился юный принц – скрывать это просто бессмысленно: ум юного альва был развит не по годам. Мало какой житель Халльфэйра в сто шестьдесят лет мог отказаться от беззаботной жизни, ночных плясок, молодых альвиек и амброзии. Для принца Видара это не составляло труда. Весь круг интересов замкнулся на государственных делах.

Но более всего герцога привлекал дар мальчика. Очень редко духи земли становились сильными целителями, способными на настоящие чудеса. Тёмные знания, которые были доступны Видару – не мог постичь ни один альвийский некромант, целитель, алхимик. В свою очередь и Видар не спешил делиться таинством магии ни с кем. Отказался ото всех учителей, стремясь постичь себя сам.

И, что было странно для Теобальда, Пандемониум пошёл навстречу принцу. Никто не знал, насколько силён юный альв, и испытывать его терпение тоже никто не стремился.

Никто, кроме Теобальда Годвина.

Герцог сидел в полутьме, склонившись над государственными бумагами. Свежий ночной ветер раздувал лёгкую серебристую вуаль на окнах. По сравнению с разнообразными залами дворца – его кабинет слыл чуть ли не самым маленьким по размерам. Годвин сам настаивал на небольшом помещении, утверждая, что так ему намного удобнее.

По стенам расположились огромные книжные шкафы, заполненные под завязку. Некоторые книги не вмещались, а потому были сложены аккуратными стопками на полу. Чего только в этих шкафах не находилось! От истории всей нечисти до мирских книг. Отдельные верхние стеллажи отдавались под альманахи чёрных знаний и материй.

Перо легко скользило по бумаге, пока глаза нервно, каждую минуту, оглядывали кабинет. Замок давно погрузился в сон, но Теобальду не становилось легче. Всему виной – вездесущий Видар.