Видар Гидеон Тейт Рихард входит в своё королевство последним, окидывая войну в родной Тэрре взглядом, наполненным ненавистью и презрением. К себе ли или к народу – он и сам не знал.

Спрыгнув с лошади, он мечом прорубает путь к замку, оставляя за собой алые океаны и мёртвые тела некогда прислуги и знати. Перед глазами стоит алая завеса и пыль, а сердце всё глубже погружается во тьму. Он не заметил, в какой момент стал таким, как сейчас: грубым, закостенелым, ожесточённым. Только знал, что, превратившись в Чёрного Инквизитора Пандемониума, сделал шаг на сторону абсолютного зла, добровольно склонив голову и преклонив колено.

По точёному лицу стекают чужие капли крови. Когда-то мама умоляла сына вернуться живым. Её просьба оказалась невозможной.

Кровожадная улыбка становится всё шире на подходе к тронному залу. Он убирает меч в ножны, а затем распахивает тяжёлые двери двумя руками. В длинных коридорах слышатся крики, плачь и мольбы. Ничто сильнее чужой боли не греет душу.

– Папочка дома! – Он шутливо отвешивает поклон, когда замечает Лжекороля в компании заплаканной Кристайн. – Кажется, тебя забыли научить подбирать охрану, Лжекороль! О, и моя благоверная тут. Давно не виделись!

– Во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума, – тихо шепчет зарёванная герцогиня, а затем прикасается кончиками указательного и среднего пальцев к левой ключице, правой и губам.

– Брось её – она теперь моя. Поднимать на неё руку – тоже моя забота. По глазам вижу, что тебе хочется, – ухмыляется Видар, глядя как Теобальд цепляется мертвенной хваткой в руку Кристайн.

– Видар, послушай, всё совсем не так, как ты думаешь! – начинает Теобальд.

– А как я думаю? – Видар делает несколько шагов навстречу, внимательно осматривая корону покойного отца на голове предателя. – Ты убил моего отца. Где-то держишь мать. Устроил переворот. Отправил меня на верную смерть, претворяясь добреньким регентом. Я ничего не упустил из виду?

– Дай мне объясниться, молю, Вид… Ваше Высочество!

– Величество, – медленно растягивает каждую гласную букву Видар.

– Ваше Величество, – сглатывает Годвин. Корона на его голове уже прорубила кость. В страшных криках с улицы и коридоров замка он не мог разобрать на чьей стороне победа. – На нас совершили набег Узурпаторы. Ваш отец… Он погиб в схватке с Генералом Узурпаторов, места нахождения Вашей матери я не знаю. Это великое счастье, что Вы стоите здесь. До нас дошла весть о Вашей смерти, Ваше Величество.

Видар многозначно выгибает левую бровь, бегло кидая взгляд на Кристайн. Та жмурится так сильно, что из глаз льются солёные реки.

– Отпусти её и подойди ко мне, – каждая буква Видара зарождала в Теобальде самый настоящий животный страх.

На ватных ногах он делает шаг. Совершенно не так представлял встречу с Истинным Королём. В самых сладких мечтах Теобальд стоял у его могилы с театральной миной потери, но никак не делал шаг к смерти.

– Ваше Величество, я не осмелюсь врать Вам…

– Кончено, не осмелишься, – усмехается Видар, слыша за своей спиной многочисленный топот армейских сапог.

Он быстро вытаскивает меч из ножен, лёгким и резким движением проводя в воздухе. Предатель не успевает моргнуть. Его голова падает к ногам короля. Тронную залу окутывает гробовая тишина, не нарушаемая даже слезами Кристайн.

Король медленно присаживается на корточки, ловко снимая ветвистую корону кровавыми пальцами. Величественно оборачивается к солдатам, удерживая Ветвистую Корону двумя пальцами левой руки.

Армия теряется в замешательстве. В безумной толпе перемешались приспешники Теобальда и его. Их испуганные взгляды мечутся от заплаканной Кристайн до одиноко лежащей головы предателя.

Видар обаятельно усмехается, выпрямляется и надевает корону на голову. Оружия выпадают из рук солдат.

Он был весь в крови, пыли, запекшихся корочках и сгустках экссудата от ран. И только корона на голове сверкала яркими изумрудами в переплетении тонких ветвей.

Чувство мести не было удовлетворено. Он желал большей крови, чем имел.

– Как будем оправдываться, господа? – голос Видара токсичнее зарина.

Он вытирает кровавый меч о тканевую часть рукава, а затем, вальяжно опираясь на остриё, словно на трость, доходит до трона. Гробовая тишина баюкает острый слух. На губах сверкает улыбка палача.

Все, разом, под очередной удар острия о каменное покрытие, падают на колени.

От короля веет такой силой, что солдаты боятся не то, что открыть рта, моргнуть.

Кристайн прячет взгляд в пушистых ресницах, строго настрого запрещая себе говорить, пока изменники живы. Последние же недобро косятся в её сторону. Если смерть неизбежна, так хотя бы и эту тварь они заберут с собой.

– Вы совершили измену. Приняли участие в перевороте. Встали на сторону изменщика, который, ко всему прочему, пачкался в сговоре с Узурпаторами. То, что вы молчите – наивернейшее решение.

Голос короля наполнен яростью, отвращением, альвийским сверкающим гневом.

– Каков был приказ этого ублюдка, когда моя армия подошла к воротам?

Видар поудобнее усаживается на троне, замечая, как в зале появляется Себастьян. Он кивает королю, вкладывая в действие хорошую новость – мать в безопасности.

Видар чувствует электрическое покалывание на подушечках пальцев. Он хочет оказаться рядом с ней как можно скорее.

– Каков был приказ, Лардэйл? – неистовый взгляд правителя направлен в сторону капитана группы.

– «Убить всех», – невнятно бурчит солдат, опасливо поднимая глаза.

И, о, Хаос, лучше бы он этого не делал! Устрашающая тень вспышкой гнева падает на лицо Видара. Животный оскал образуется на губах. Он безумно медленно дёргает левой бровью.

– Убить. Всех.

Смакуя каждую букву, произносит единственный законный король Первой Тэрры.

Он с нескрываем наслаждением в глазах смотрит на исполнение приказа. Чётко. Без лишних вопросов. Без лишнего противодействия.

– Что с ней делать, Мой Король? – Капитан Себастьян грубо подхватывает Кристайн под локоть, подводя к трону.

– Брось. Я хочу послушать её историю… – Видар устало зажимает переносицу. – Все свободны. Себастьян, проследи за порядком. Как только моя матушка придёт в себя – я должен знать.

– Будет сделано, Ваше Величество, – кивает головой.

Он резко отпихивает герцогиню в сторону короля, та путается в длинном подоле платья и падает прямо у ступеней к трону. Себастьян презрительным взглядом окидывает Кристайн, а после разворачивается на сто восемьдесят градусов. Коротким жестом двух пальцев приказывает убрать из зала трупы.

– Сегодня в Халльфэйре будет славный костёр, – усмехается Видар, внимательно наблюдая за тем, как мёртвых изменников выносят прочь.

Кристайн боится даже вздохнуть, не то, что отнять головы от мрамора. Ей кажется, что всюду пахнет кровью. Не её и слава демону. В конце концов, жизнь пока при ней, а это уже хорошее начало.

– Что он делал с тобой, Кристайн?

Его голос такой далёкий, уже давно не родной. Он режет острыми буквами, которые слагаются в холодное оружие. Против неё. Против всего Пандемониума.

– Какая в том разница, Ваше Величество? Мне ждёт та же участь, что и…

Кристайн не договаривает, используя свой излюбленный метод: поднимает глаза и смотрит прямо внутрь короля. Пытается найти отклик в его душе. Безуспешно.

– Ты была на его стороне?

– Нет, Ваше Величество… Видар…

– Что он делал с тобой?

– Я была его papilio6. Он издевался надо мной. Одевал, словно бумажную куклу. Раздевал по своему усмотрению.

В ответ Видар молчит, награждая девушку тяжёлым взглядом. Он поднимается с трона, в несколько шагов оказываясь рядом с Кристайн. Протягивает ей раскрытую ладонь.

Пусть он никогда не любил её. Пусть она, в своём роде, тоже была для него лишь papilio, но Видар уважал герцогиню за то, что та с достоинством несла свою любовь к нему, к королевству. Сейчас, когда она лежала в его ногах, не смея подняться, боясь за свою участь только потому, что она девушка, он был уверен в её чистоте перед Тэррой. Не перед ним.