Я протянул ему через стол бумагу, названную «Актом обнаружения предметов, могущих иметь историческую или иную краеведческую ценность». В ней было скрупулёзно перечислено всё: время, место, состав поисковой бригады, обнаруженные предметы, их количество. Всё это скреплено подписями и синей музейной печатью.

Задержанный внимательно прочитал документ и выжидающе посмотрел на меня. В глазах читалось примерно такое: а в тюрьму-то за что?

— Дура-а-к! — ответил я ему на невысказанный вопрос. — Ты ещё подумай вот над чем: мог твой дед не заглядывать в сундук, прежде, чем его закопать?

По заходившим на скулах желвакам и побелевшим костяшкам пальцев стало понятно — подумал. И кое-что понял.

[1] Кооперативная квартира

[2] Налог на холостяков, одиноких и малосемейных граждан. В обиходе называли «налог на яйца».

Недели через две мне позвонил следователь Добров:

— Ты слышь, старик, ты того, не серчай, добро? Я твоего «крестника» на подписку о невыезде отпускаю. Думаю, что и переквалификация не исключена, правда тут ещё помозговать надо. Так что имей в виду, добро?

Что я мог сказать? Кто едет, тот и правит. Сейчас всё в руках следователя. Только если уж даже наш героический Добров не рискует и далее держать горе-кладоискателя под стражей, значит у него к тому свои резоны имеются. Да и отъехала от меня уже эта история, скрылась за другими, более актуальными событиями. Спасибо, что и вообще посчитал нужным мне позвонить.

Время шло. На суде тётя Валя всплакнула и произнесла речь в защиту такого непутёвого преступника, который кроме множественных разочарований, ничего от своих поступков не поимел. Так что уж вы не судите его строго. Он сам себя и так наказал.

Адвокат хорошо прокрутился и представил кучу положительных характеристик и почётных грамот из школы и института — и учился хорошо, и металлолом с макулатурой собирал, и бабушек через дорогу переводил. В институте стенгазету выпускал. А самое главное — коллектив готов взять его на поруки. (Сначала-то его за многочисленные прогулы, связанные с поездками в Череповец, с работы шугнули, но потом снова приняли на ту же должность. Крепкие научные кадры всегда нужны, чтобы пробирки мыть.)

Даже прокурор не стал настаивать на изоляции подсудимого от общества, посчитав достаточной условную меру наказания с обязательным привлечением к труду на стройках народного хозяйства. Теперь Алексей Леонов носит звание «химик» вовсе не потому, что моет пробирки в химико-технологическом НИИ, а потому что так называют «условников», возводящих многочисленные промышленные объекты химии и металлургии в том же Череповце.

Тётя Валя пишет ему поздравительные открытки по праздникам, а к зиме даже связала шерстяные носки.

Про деда-комиссара не слышно ничего. Появился, заварил кашу — и пропал, как и не было.

Когда в спецкомендатуре отпускают сидельцев в город за хорошее поведение, Алексей Леонов поспешно отправляется в странное для этого контингента место — в центральную городскую библиотеку имени Верещагина, что на улице Бульварной. Это совсем рядом. Чем он там занимается, мне неведомо.