В райотделе дежурный не дал мне незаметно прошмыгнуть мимо и крючковатым пальцем призвал к себе.

— Вот, Воронцов, тебя материал дожидается. Расписывайся и забирай.

Я попробовал возразить, дай хоть почитать, что там, но дежурный был непреклонен:

— Тут видишь, твоя фамилия стоит? Вот и получай, а потом читай, сколько душе угодно.

У дежурного своя задача — как можно быстрее от расписанных материалов избавиться, а то сам же и получит потом. Придётся брать. Расписался, взял. Ну, это не иначе, как в наказание за утреннее отсутствие — материал очевидный, и уголовному розыску здесь делать нечего. А вот участковому — самое то.

Гражданин Лазейкин накатал заяву на своего соседа, гражданина Хорькова, с которым подрался на лестничной площадке. И приложил справку о наличии у него «гематомы в правой части лица». Значит, на лице, то есть, налицо мы имеем «причинение легких телесных повреждений, не повлекших кратковременного расстройства здоровья». Статья 112 УК РСФСР, часть вторая. Спрашивается — на фига дежурная часть вообще заявление приняла? Или до сих пор не могут оправиться от комплексной проверки? Скорее всего, так оно и есть. Надо было сразу в суд товарища отправлять, мол, дело частного обвинения. Вот идите туда и обвиняйте своего супостата, сколько вашей душеньке угодно.

Лучше всего было бы, конечно, сходить к начальству, чтобы переписали материал на участкового, но там сразу встанет вопрос, а что это вы, товарищ Воронцов, оперативки игнорируете? Были бы на месте, всё и решили бы своевременно. Да и не любит начальство свои решения менять.

Но что хорошо, так это то, что помимо самого заявления, в котором гражданин требовал (именно так!) привлечь соседа к уголовной ответственности, имелось и подробное объяснение, взятое Серегой Савиным. И, судя по всему, вина у соседей обоюдная. Что же, мне легче, никуда бегать не нужно. Поэтому ратовать за передачу материала участковому не буду, вынесу сам постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, с предложением для гражданина Лазейкина обратиться в народный суд.

Народные судьи со своими всегда солидарными народными заседателями дела по 112-й статье тоже не уважают. И понять их можно — работы невпроворот и по серьезным делам, а тут кто-то лезет с жалобой из-за подбитого глаза. Скорее всего, судья предложит Лазейкину и Хорькову примириться прямо в зале суда, но это уже мне не интересно ни капельки.

Все эти материалы были так, простым неквалифицированным фоном. А вот пяток потенциальных глухарей в виде ранее полученных заявок о кражах да куча всяких других дел, из которых состоит невидимая остальным часть работы сыщика, беспокоили гораздо больше. Поэтому я прислушался к требованиям пословицы из будущих времён — «слона надо есть по кусочкам» и не стал болеть душой сразу за всё. Оставил себе на сегодня кражу радиоприёмника из рабочего общежития, а остальное отложил в сторону. Но сначала решил пообедать.

Бывают дни, когда вы замечаете, что очередь в магазине, в которой вы стоите, двигается медленней других, что дорога по которой вы едете, лучше качеством на встречной полосе, что навстречу вам попадаются люди, которых вы меньше всего хотели бы видеть. Кто-то назовёт это законом подлости, кто-то более изыскано — частным проявлением закона Мёрфи, но как не назови, сути это не меняет. Это я вспомнил, увидев в буфете не кого-нибудь, а именно своего шефа, начальника розыска, между своими — дядю Колю.

У дяди Коли в руках имелся поднос с точно таким же набором, что и у меня — порция щей, макароны с котлетой и компот. Впрочем, никто отдельных блюд, равно как и отдельных столиков, для начальства не предусматривал. Вообще-то, если честно, и сам буфет был не для нас, а для проживающих в общаге, только кто же с милицией спорить будет. Так что питаться нам позволяли, но особого комфорта никто не обещал. Поэтому за неимением других мест дядя Коля приземлился за мой частично свободный столик.

— Загулял, говорят? — начал он колоть меня в лоб, не теряя ни минуты.

Я отодвинул в сторону свою пустую тарелку, чтобы очистить место для начальственных яств.

— Слегка, — не стал я врать или придумывать какие-то версии. А чего тут врать-то? Титан, хотя и предупредил начальника о «форс-мажоре», но дураков-то в уголовном розыске не держат. Но дядя Коля свой, он меня собственной грудью прикроет, ежели что и Семенову меня из-за ерунды не сдаст. А вот обеспечить тебе дежурство на какой-нибудь ближайший праздник очень даже может или в рейд невыгодный закатать. Да и других убедительных возможностей воспитания, подчинённых у него достаточно. И следов в личном деле не остаётся, и для службы выгодно. Вот и получается, что нарушители служебной дисциплины очень полезны для «производственного» процесса.

— Только не увлекайся, — строго наказал мне начальник, подтягивая к себе солонку и принимаясь подсаливать щи, хотя он их даже еще и не пробовал. Проследив мой удивленный взгляд, хмыкнул: — И чё пялишься? Тетушка моя, а ей не так давно шестьдесят пять исполнилось, она даже соленую селедку подсаливает.

Зато у тетушки, небось, уже и суставы не гнутся. Не стал говорить начальству о том, что поглощать соль в большом количестве вредно, он и так знает. Дядя Коля вообще уникальный человек. Может выпить ведро, но пьяным его никто ни разу не видел. При этом, сыщик от бога, умудрялся и сам раскрывать преступления, а еще и руководить — и отделением, как сейчас, а потом и отделом уголовного розыска. Я, кстати, общался с ним в своем «прошлобудущем» и спустя сорок с лишним лет после знакомства, поэтому могу сказать, что он и в годы своего 'серебряного возраста мимо рта не пронесёт, но до сих пор не спился и проблемами из-за отложения солей не страдает, да еще и регулярно каждую зиму купается в проруби. Но такие люди скорее исключение, а не правило.

— Ты не у малолетки своей завис? — с деланным равнодушием поинтересовался начальник, проявив недюжинное знание личной жизни подчиненных. Съев ложку щей, прислушался к своим ощущениям, подумал, а потом бухнул в тарелку еще несколько кристалликов соли, чем окончательно ввел меня в ступор. Я ведь в той жизни не знал о пристрастии начальника отделения к соли! Кажется, в столовке за одним столиком сиживать не приходилось, на банкетах-фуршетах внимания как-то не обращал.

— Почему у малолетки? — ответил я вопросом на вопрос, хотя и был слегка удивлен. Не тем, что начальство интересуется личной жизнью подчиненного — это нормально, а другим. Понимаю, что на опорнике каждая собака все обо мне знала, но здесь-то откуда? Нет, точно, деревня. Но моя совесть была абсолютно чиста. Во-первых, если в прошлом году девушке было семнадцать, то этой осенью ей должно исполниться восемнадцать лет, а во-вторых, мы с ней не виделись с июня. Когда собиралась уехать пионервожатой в какой-то лагерь, забегала ко мне в общагу, мы с ней чинно погуляли по берегу, а потом разбежались. А уж где нынче Маринка, мне неведомо. Скорее всего, продолжает учебу в своем педагогическом колледже, то есть, пока еще училище. А обо мне, скорее всего, уже и забыла, отыскав кого-то и помоложе и поинтереснее, но я из-за этого не переживаю. Так что, у начальника устаревшие сведения. Но конкретизировать не стал, а проворчал:

— Вполне себе зрелолетняя.

Про себя подумал, что настолько «зрелолетняя», что начальству, да и всем остальным, лучше не знать. Это в нашем бескрайне толерантном будущем жениться на бабушке и трубить об этом на весь Интернет — большой хайп. Если не верите, могу привести примеры. Но здесь и сейчас мы пока до такого безобразия не докатились. Узнают — со света сживут.

Но дядю Колю мои любовные перипетии уже не интересовали.Воронцов, пусть и с опозданием, но на службе, работу тянет, с малолетними девчонками шуры-муры не крутит. А что еще? Ему хотелось рассказать что-нибудь самому. Опростав тарелку со щами, принялся за второе, параллельно рассказывая:

— Представляешь, у "первомайцев'[2] какой казус случился? Дамочка пошла на дачу, а с участка — крики. Испугалась, милицию вызвала. Приехала патрульно-постовая, оказалось, что в колодце воришка сидит. Колодец старый, почти пересохший, а он, по ночному делу пошел че-нить попромышлять, да прямо в него и угодил. Хозяйка говорит — дескать, был еще сверху и досками заложен, чтобы не упал кто. И как он умудрился-то? А колодец глубокий, сруб крепкий — уцепиться не за что. Сидел там всю ночь и орал, аж охрип, бедолага. Еще хорошо, что хозяйка на дачу пришла, а так бы и просидел, а потом бы копыта откинул. Пришлось дурака в больницу отвезти. Врачи говорят — переохлаждение организма, еще бы немного, кают бы пришел. Еще повезло дураку, что шею себе не сломал. Наверное, пьяным был.