Пленник отвечал осипло, тяжело, и несколько раз закашливался — а Тмир-ван подавлял желание подойти к нему и дать воды, а то и снять оковы. Ему казалось, что пленник совсем слаб, что он беспомощен и жалок и все равно не сможет сбежать, так есть ли смысл доводить его до смерти раньше времени?

Но его отвлекли. Далеко-далеко, у врат, куда выходил Манк-теш со своей армией, и который вел в страну под названием Бла-ко-рия, раздался рев рогов, звук выстрелов оружия из нового мира. Тмир-ван нахмурился, прислушиваясь, и пленник тоже повернул в ту сторону голову. И тиодхар, не поверив своим ушам, вышел из шатра. Обошел его, всмотрелся в сторону дальних врат, тех, что лежали внизу равнины по левую руку. И снова раздался условный рев рога — два длинных, короткий, длинный. Сигнал, который знал каждый наблюдатель. Сигнал, который должен был подать каждый нейр, увидев крылатую девку и двух ее спутников.

— Выжили, — пробормотал Тмир-ван с изумлением. Он видел, что осталось от мыса, находящегося рядом с вратами, выходящими в страну Рудлог, после удара копья-гастрострога Омира, и держал в голове, что проклятые беглецы могли спрятаться в закрытом странной силой лесу. Но понимал, что если они успели — это чудо.

И вот чудо подтвердилось.

— Что там? — крикнул он наблюдателю на вышке. Тот отнял от глаз би-нокль, волшебное приспособление из нового мира, позволяющее приближать предметы.

— Бой у первых нижних врат у реки Верса, мой тиодхар! — крикнул он. — Вижу множество раньяров, вижу двигающихся туда тха-охонгов.

Снова прозвучал заветный сигнал.

— Отправьте треть отрядов отсюда, — приказал Тмир-ван еще одному помощнику. — Возглавь их, Селши. Колдунов не беречь, уничтожать любыми способами.

Когда он заходил в шатер, мелькнула мысль, что если беглецов не удастся убить в этот раз, то боги его в живых точно не оставят. И если бы Тмир-ван не должен был управлять армией, действующей в новом мире, и не ждал огненную колдунью, он бы сам прыгнул на раньяра и полетел во главе армии ловчих. Но сейчас основная задача — переломить ситуацию в проклятом городе крылатых зверей. И чтобы Имити-ша не явился и не затребовал пленника себе. Может, богам будет достаточно крови рабов и других пленников?

Но жрец, словно чувствовал, что жертва вот-вот ускользнет, через некоторое время нырнул в шатер черным лорхом.

— Я достаточно дал тебе на допрос, — заявил он, выпрямившись. — Я забираю жертву для богов, Тмир-Ван.

— Я не отдам тебе его, Имити-ша, — покачал головой Тмир-ван. Он говорил осторожно: ссориться с жрецами не хотелось. — Боги достаточно сильны и без его крови. А этим колдуном я выманю его жену, огненную колдунью, чтобы заставить ее поклониться нашим богам и служить им.

— Все люди нового мира и так поклонятся нашим господам, — негодующе напомнил Имити-ша. — Боги скоро выйдут туда и заставят всех служить себе.

— Нет, некоторые предпочтут смерть, — сказал Тмир-ван так, словно растолковывал неразумному ребенку. — Ты же знаешь о приходе богов сюда, на Лортах, больше меня, тебе доступны были храмовые записи. А я читал записи моего предка, который пришел вместе с богами в этот мир. Кто-то, как это было и здесь, заупрямится, имея в руках власть и секреты, которые заберут с собой в могилу, а они пригодились бы нам. Да и на земле, в городах и поселениях, власть богов нужно будет устанавливать и поддерживать, а это проще делать с теми, кто перешел служить нам. Я предпочитаю не разбивать оружие, которым можно сразить врага, жрец. Как заложник он пригодится больше.

— Все, предназначенное богам, должно попасть богам, — визгливо и фанатично воскликнул жрец. — Ты будешь наказан за то, что сопротивляешься их воле!

— Пока что я сопротивляюсь твоему упрямству, — Тмир-ван поднялся. Все же придется противостоять, а, значит, он опять пройдет под жвалами раньяра. — Богам нет дела до пленника, иначе бы они уже пришли и взяли его. Не твой ли собрат, жрец Куини-фа передал мне повеление богов завладеть землей по ту сторону врат? И этот пленник может помочь выполнить их волю! Я слушаю волю богов, и, если я неправ, пусть они решат, виноват я или нет.

— Да как ты смеешь? — жрец, не привычный к отказам, начал брызгать слюной. — Как ты… как ты… никто не смеет противиться воле жрецов! Ты хочешь, чтобы сюда пришли мои братья и заставили твоих нейров передать нам пленника? Ты хочешь оказаться на алтаре рядом с ним?

Тмир-ван положил ладонь на меч, и жрец недоверчиво посмотрел на его руку, отступил.

— Я сорок лет служу богам, — размеренно произнес генерал, — и ни разу они не усомнились в моей верности. А вот ты, Имити-ша, не выдаешь ли свои желания за их и не боишься ли их наказания? Боги не щадят ни рабов, ни жрецов, ты знаешь это!

Имити-ша побледнел, и в этот момент Тмир-ван повернулся к арбалетчикам и приказал:

— Выведите его!

Нейры со страхом переводили взгляды с генерала на жреца.

— Жрецы неприкосновенны! — взвизгнул Имити-ша, выставляя вперед руки. — Боги вас покарают!

— С должным почтением выведите, — уже раздраженно добавил Тмир-ван. — Слово Тмир-вана: пусть гнев богов обрушится на меня, а вы будете моими руками, мои верные воины. Почтенному Имити-ша нужно отдохнуть.

— Да как ты смеешь! — визжал жрец, когда его тащили наружу. Пленник наблюдал за всем этим из-под занавеси красных с седой прядью волос, и Тмир-ван почувствовал облегчение, что отбил его, не позволил убить. Но не успел он удивиться этому чувству, как снаружи затряслась земля, раздался гул, невыносимый, оглушающий рев — сквозь который, как чириканье безумной птички, доносились фанатичные вопли жреца:

— Боги уходят в новый мир! Боги уходят в новый мир!

Земля затряслась сильнее и Тмир-ван выскочил из шатра. Там его помощники, тейрхи, с благоговением смотрели в небо. Нейры упали на колени рядом с бьющимся в экстазе лбом о землю жрецом. А генерал, удерживаясь за ребра шатра, раз за разом поворачивал голову туда, где с небес один за другим в порталы на разных краях равнины входили боги.

Нории, все еще слабый, но уже не умирающий, способный хотя бы поднять голову и пошевелить руками и ногами, остался наедине с молодым иномирянином, который и привез его сюда со жрецом. Снаружи грохотало так, что заныли кости, заныл череп и зубы от вибрации воздуха и земли.

А он слушал свое тело. Сила Ключа сделала все, что могла, уведя его от смерти, и кровь богов в его жилах тоже смогла его подлатать. Но хватит ли его на рывок? Всего на один рывок к вратам?

Одна рука срослась, а вторая все еще торчала костью из запястья.

Во время допроса сердце Владыки билось размеренно и слабо — он заставлял его так биться, — и голова была пуста, — он заставлял себя думать вяло, тихо, — но тело было полно тяжелого, грозного гнева. Этого гнева было слишком много для слабого истерзанного тела, и потому он сводил судорогой мышцы, заставлял от бессилия сжимать зубы до боли.

Только бы Ангелина поняла. Только бы не вздумала идти сюда. Она рациональна, она послушает его.

Он прикрыл глаза и едва заметно усмехнулся, покачав головой. И прислушался к тому, что происходит снаружи, хотя разобрать что-то через грохот было очень сложно. Сколько там народу? Сколько они пробудут там? Хватит ли у него силы справиться с оставшимся здесь врагом? Или нет? Сенсуальное воздействие притушило их бдительность, но как понять, насколько он смог заморочить их?

Владыка напряг плечи, выдыхая, чтобы попытаться сорвать кандалы, когда молодой иномирянин, вскочивший было, чтобы выбежать вслед за генералом, на выходе из шатра опомнился. Он настороженно обернулся на пленника, вытащил на всякий случай меч… и обнажил под полой странного кожаного доспеха, укрепленного хитиновыми полосами и бляхами, совершенно туринскую флягу для воды.

Нории как кипятком ошпарило.

Губы мгновенно пересохли, голова заболела от внезапной надежды — он прикипел взглядом к этой фляге. Если иномирянин нес его с Туры, какова вероятность, что там, во фляге, туринская вода? Не местная, ни какое-то вино с водой, как разбавляли иногда кочевники, а стихия Матушки?