– Нет! – крикнул Толк. – Вам ни за что нас не заставить, даже не надейтесь.

– Заставить? – фыркнула Фризия. – Но ты же не прочь получить эти деньги. Я вижу это по твоим глазам.

– Неправда! – взвизгнул человекопес. – А ты сама? Изверги – самые жадные создания. Да это известно каждому в любом измерении! Почему бы вам не взять каждой свою долю? Признайся честно, ты ведь только и ждешь возможности заграбастать денежки!

– Ты лжешь! – заявила Джинетта. – И нечего переходить на личности! Мы, изверги, само совершенство!

– Ха-ха! Если только спите зубами к стенке и видите мирные сны. А когда просыпаетесь, то жрете всякую дрянь, от которой несет помойкой. Тоже мне, совершенство!

– Это точно. Лицемеры, вот кто вы такие, – ухмыльнулся Мелвин. – Лопаете за милую душу мерзких фиолетовых червяков, а потом пищите: «Ты только посмотри на этого гадкого жука. Ой, он сейчас заползет на меня!».

– Говори-говори, мистер Бесстрашный! – подал голос Трутень. – Что там с тобой стряслось, едва мы появились в Хумулюсе? Ведь ты же у нас самый сильный после мастера Скива, а сам распустил нюни и хныкал словно малый ребенок.

– Может, в детстве меня мучили кошмары на тему мантикор. Откуда ты знаешь? – огрызнулся Мелвин.

– Отстаньте от него! – прикрикнула на спорщиков Полони. – Где были вы сами, когда мы пытались сдержать этого зверя? Это кто со страху дал такого стрекача, что только пятки сверкали?

Трутень побледнел, и даже веснушки были бессильны спрятать признание позорного факта.

– Позвольте с вами не согласиться, мэм. Я лишь выполнял распоряжения мастера Скива.

– Это потому, что ты сам не владеешь магией! Верно говорю? Несчастный урод, ошибка мироздания!

Я открыл было рот, собираясь напомнить присутствующим, что Ааз вот уже несколько лет вообще обходится без магии – и ничего, жив. Впрочем, он и без волшебства производит на окружающих нужное впечатление. Другое дело, что вряд ли подобное признание прибавило бы ему уважения в глазах Полони. По крайней мере Трутня извергини считали ущербным.

– Вы с ним уже давно водите дружбу! – презрительно произнесла Фризия.

– Да как у тебя хватает наглости намекать, будто я вожу дружбу с пентюхом!

– Эй, полегче! – не выдержал я.

В мгновение ока от всеобщего воодушевления и дружелюбия не осталось и следа. Сам не знаю, как так получилось, но стоило мне высыпать заработанные денежки на стол, как хорошее настроение мигом испарилось. Мои подопечные тотчас ощетинились друг на дружку, даже подруги-извергини.

– Что здесь происходит? – не выдержала Банни. – Еще пару минут назад все были друзьями не разлей вода. Признавайтесь, в чем дело?

Ученики тотчас испуганно обернулись в нашу сторону с таким видом, будто их застукали на месте преступления.

– Ничего особенного, – ответила Полони с наигранной веселостью.

– Посмотри на часы, – торопливо произнесла Джинетта. – Скоро обед! Нам надо срочно идти за продуктами. Надеюсь, в лавке еще остались свежие сгарнвальды. Как ты думаешь, Фризия?

– Позвольте внести свою долю, – предложил Мелвин, роясь в карманах в надежде найти пару монет.

– И мне тоже, – добавил Толк.

Трутень открыл заношенный едва ли не до дыр кошель, извлек оттуда несколько медяков и подал их Джинетте.

– Так будет справедливо, – пояснила Фризия, обращаясь к нам с Банни. – Всякий раз, когда я гощу у друзей, беру на себя покупку провизии. Потому что практически никогда не ем того, что мне предлагают… Зато мне хорошо известно, что любите вы. Вот увидите, вам понравится. Ну все, ушла!

Не успел я и рта раскрыть, как все три извергини исчезли.

– Да что тут случилось? – произнесла Банни, оборачиваясь к нашим юношам. – А ну живо признавайтесь!

– Ничего, – торопливо заверил ее Мелвин. – Эх, вздремнуть бы часок-другой!

Сказал и – вжик! – исчез.

– А я, пожалуй, прогуляюсь, – произнес Толк и юркнул за дверь.

– А я… – начал было Трутень, повернулся и, не договорив, поспешил вслед за Толком.

В комнате остались лишь мы трое – я, Банни и Глип.

– Нет, здесь явно происходит что-то не то, – сделала вывод моя помощница.

– Наверное, народ просто устал, – попытался я успокоить ее. – Нет никаких причин их в чем-то подозревать.

Банни прищурилась.

– Ты чересчур доверчив. Толк был прав – изверги никогда не откажутся от денег. Так что все более чем подозрительно.

– Не все же такие, как Ааз, – вздохнул я. – Мне это стало ясно давно, еще когда я сам жил на Извре. Возможно, у студентов тамошнего института магии существует заповедь никогда не принимать подарков от своих учителей. Или же это одно из правил их хваленого профессора Магаффина. Барышни постоянно его цитировали.

– Не знаю, – произнесла Банни, нетерпеливо топнув. – Я все-таки за ними присмотрю. За всеми шестерыми.

– Глип! – радостно возвестил дракон.

– Хорошо, – согласился я и похлопал негодника по голове. – Наверное, мне тоже стоит быть повнимательнее.

Если мне казалось, что обед, во время которого я попросил учеников поменяться первым блюдом с соседом, был сущей пыткой, то эта трапеза заслуживала первого приза за омерзительность, да нет – всех призов вместе взятых.

Словно желая поиздеваться над остальными, извергини – а они уселись вместе на одном конце огромного стола, – нарочно брали еду маленькими порциями, чтобы все присутствующие имели возможность хорошенько рассмотреть, какая именно склизкая фиолетовая мерзость капает у них с ложек. Правда, угощение, которое предназначалось всем остальным, оказалось очень даже недурственным. Другое дело, что оно отказывалось лезть в рот, поскольку вокруг стояла тошнотворная вонь, исходившая от изврских деликатесов.

Мелвин просидел весь обед, так ни к чему и не притронувшись. Он по-прежнему был не в настроении.

– Меня никто не любит! – ныл купидон. – Я, можно сказать, из кожи вон лезу ради них, а они надо мной насмехаются! Нет, уж лучше сбежать отсюда домой – пока не слишком поздно!

Мне почему-то казалось, будто он пытается выразить какие-то невысказанные мысли всей группы.

– Вы просто торгуете собой по дешевке! – заметил я. – Ведь только что лишний раз своими действиями вы подтвердили мою мысль: главное – научиться действовать сообща. В этом случае легко видеть сильные стороны друг друга и объединить силы. Принцип срабатывает где угодно: и когда пытаешься выжить в суровых условиях, и когда работаешь в знаменитой корпорации. Меня и моих помощников трудно одолеть потому, что между нами невозможно вбить клин, нас нельзя разобщить. Если же вы станете постоянно пытаться перегрызть друг другу глотки, кто-нибудь наверняка воспользуется этим, чтобы напасть втихаря!

– Чересчур примитивно, – возразил Толк.

Человекопес по-прежнему учтиво держался со мной и Банни, но стоило кому-то из учеников бросить взгляд в его сторону, как он тотчас ощетинивался.

– Верно, все гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд, – согласился я. – Ведь кроме ваших собственных талантов существует огромное множество факторов, которые также следует принимать в расчет. Например, климат. Или ваши личные страхи и фобии…

При этих словах Мелвин поморщился. Я пожалел о том, что задел его чувства. Но с другой стороны – разве я не прав?

– Опыт. Склонности. Желания, наконец. Можно быть величайшим волшебником во всем мире, но если вас замучила лень, если вам не хочется пошевелить даже пальцем, то ни о какой магии не может быть и речи.

– Гм, – произнесла Полони.

– Послушайте, – обратился я ко всем присутствующим. – За последние несколько дней на вашу долю выпало немало приключений. Не знаю, как кому, но лично мне требуется отдых. Сегодняшний вечер целиком и полностью в вашем распоряжении. Можете делать все, что заблагорассудится. А утром мы приступим к новым упражнениям. Согласны?

– Согласны, сэр, – отозвался Трутень, не поднимая глаз от тарелки.

Другие тоже что-то забормотали в знак согласия. Я в отчаянии посмотрел на Банни. Та только покачала головой.