«Она улетела. Всё конечно. Она оставила меня», — пульсировали мысли в его голове, принося страдания.

Молодой человек зажмурился, невольно вспомнив, как совсем недавно ему удалось помириться с ней, закинув любимую на плечо. Какими счастливыми и беззаботными они были.

«Ниночка, почему ты не дала шанс нашей любви», — терзалось его сердце.

Из размышлений его вывел резкий и оглушительный звук сирены подъехавшей машины скорой помощи. Он поднял голову и бросил взгляд на девушку, которая лежала на асфальте, и молодого человека, с гримасой боли и ужаса на лице.

«Я разрушил не только свою жизнь, но и жизнь этой влюблённой пары», — простонал он про себя.

От адвоката семьи пришло сообщение, что тот скоро будет.

«Надо выйти из машины, — уговаривал парень себя. — Хотя бы узнать, куда несчастную увезут».

Но его руки сильно дрожали и не слушались. Молодой человек не мог разжать руль.

«Я трус, — ругал себя. — Трус. Конченный человек. Зачем мне теперь жизнь, когда любимая покинула меня. Из-за разногласий с моими родителями».

Раньше в его душе преобладал страх. Страх одиночества. Страх потерять девушку, которую он любил. Страх стал неотъемлемой частью его существования. Каждый день он боялся. Ненавидел себя за бессилие. И всё равно продолжал бояться.

А сейчас, глядя на то, как оказывают пострадавшей помощь, испытал новый вид страха… Доселе неизвестный ему… Он боялся, что никогда не увидит какого цвета были глаза у несчастной девушки. Почему для него было это так важно, он не знал. Но пустота, которая образовалась с отъездом любимой, требовала, чтобы её кто-нибудь заполнил.

Машина скорой помощи, снова, завыла протяжным и громким звуком сирены и тронулась с места, увозя пострадавшую девушку и её парня.

«Где же этот адвокат?» — злился виновник аварии.

В боковое окно кто-то постучал.

Молодой человек повернул голову на звук. Высокий, подтянутый мужчина средних лет недовольно смотрел на него.

«А вот и адвокат», — сам себе сказал парень. Но не пошевелился, чтобы разблокировать машину. Тело словно парализовало.

«Трус, — ругал он себя. — Какой же я трус».

Он приложил титанические усилия, чтобы оторвать левую руку от руля. Пальцы всё ещё были скрючены и дрожали.

Наконец, дверь была разблокирована.

— Женя, — твёрдым сухим голосом произнёс адвокат. — Что ты натворил? Твоя мать в обмороке. А отец… Ну, ты знаешь…

Он прекрасно знал, каким становился нетерпимым его отец в экстремальных ситуациях. Злым. Безрассудным.

— Я не успел остановиться на красный свет. И поддел девушку.

— И?

— Её увезла скорая.

— Куда?

— Я растерялся.

— И? Нельзя ли побыстрее?

— Я сидел в машине.

— Что за молодёжь пошла, — всплеснул руками адвокат.

— Владлен Семёнович, — молодой человек вздохнул, — узнайте, пожалуйста, куда увезли девушку. Я хочу навестить её в больнице и оплатить лечение.

— Само собой, мальчик. Без этого нам не выкрутиться.

— Вы не поняли, — молодой человек снова вздохнул, — мне всё равно, что будет со мной.

— Если тебя бросили — это ещё не повод, чтобы так тщедушно закончить свою жизнь.

— Вы не понимаете.

— Я понимаю, больше, чем ты думаешь, Женечка. А теперь извини, мне работать надо.

Молодой человек ничего не ответил. Он снова схватился обеими руками за руль, словно от этого зависела его жизнь, с которой он не знал: что делать.

Зажмурившись Женя, увидел бледное лицо пострадавшей девушки.

«Теперь моя жизнь принадлежит ей. Этой несчастной незнакомке», — твёрдо решил для себя.

Он остался совершенно один. И ему нужен был кто-нибудь, кто бы удерживал его в этом мире и давал силы жить.

Сознание медленно возвращалось к ней. В голове что-то гудело и щёлкало. Кровь пульсировала в одном ритме с биением сердца. Вена на правовом виске вспухла и стучала, эхом отражая ритм головной боли: бум, бум, бум. Сухие губы были слегка приоткрыты. Во рту всё пересохло, казалось, до самого желудка. Ей чудилось, будто она ощущала шершавость слизистой оболочки. Глотать было больно и неприятно. Слюней не было. Совсем. Сухой язык распух. И не слушался своей «хозяйки». Поверхностное дыхание причиняло боль, которая локализовалась где-то в правом боку и растекалась ниже, охватывая ногу. Руки раскинутые в разные стороны, впрочем, как и ноги, были безвольными, тяжёлыми, словно их придавали к поверхности, на которой она лежала. Девушка пошевелила пальчиком на левой руке. Он непроизвольно дёрнулся. Рефлекторно. И ей показалось, что это мимолётное движение отняло у неё всё силы.

«Я жива», — первая мысль, которая пришла ей в голову, опалила новым приступом боли.

Она не могла открыть глаза. Веки были тяжёлыми и неподъёмными.

Девушка дрейфовала между сном и явью.

— Повезло девчонке, — где-то с боку раздался приглушённый голос незнакомой женщины. — И сама жива осталась, и ребёночка не потеряла.

— Да, видно в рубашке родилась, — почему-то удручённо вздохнул другой женский голос.

«Боже, наш ребёнок не пострадал», — Галя почувствовала облегчение, уверенная, что разговор шёл о ней.

И в то же мгновение обжигающе горячая слеза скатилась из уголка её левого глаза.

«Прости, малыш, свою неразумную маму, — мысленно произнесла она. — Впредь я буду более осторожна».

— А что ты тогда хмуришься, Ленка? — спросил первый голос.

— Да, не приходит к ней никто, — удручённо ответила Ленка.

— Так она же приезжая. Учится здесь. Видимо, родителям никто не сообщил. Но, погоди, был же парень. Мне Яна, из приёмного отделения, рассказала, как молодой и симпатичный мужчина метался несколько часов по коридору. Кричал. Требовал врача. Он ещё горшок с цветами с подоконника в порыве гнева сбросил. Такой горячий красавчик! Да и богатый по всей видимости, деньгами сорил знатно, когда штраф оплачивал.

— Метался-то он метался, но как услышал, что у девушки кровотечение и угроза выкидыша, сбежал, зло кого-то проклиная. И с тех пор его никто не видел. Вторые сутки отсутствует.

«Егор? — заколотилось сердце Гали. — Егор!» — и она погрузилась в темноту.

— Бедняжка, — вздохнула вторая молодая женщина. — Ладно побегу я.

— А зачем приходила-то?

— Хотела, — замялась, — спросить.

— Не томи.

— Когда девчонку в общую палату переведут?

— Пока не знаю. Как придёт в себя, видно будет.

— Слушай, — тише зашептала вторая женщина, — дело к тебе есть.

— Какое?

— Денежное.

— О!

— Ты сегодня всю ночь дежуришь?

— Да.

— Тогда слушай, — и женщина что-то неразборчиво стала объяснять Ленке.

— Ну, не знаю. Это рискованно.

— Оплата, — снова зашушукала на ушко.

— Правда?

— Аванс до…

— Отлично, — мечтательно прикрыла глаза Лена.

— Отлично, — улыбнулась вторая женщина

— Но не раньше часа. Дежурный врач уйдёт к своей медсестричке.

— Крылов?

— Он самый.

— Удачный вариант.

— Самый, — улыбнулась Лена, вытягивая ноги под столом в коридоре реанимационного отделения. — Я сама боковую дверь открою. Пусть под окнами не стоит. Глаза не мозолит. Там слева от двери есть кустарник, пусть в нём спрячется. Не хочу лишних разговоров. Я свет включать не буду. Открою дверь и посвищу.

— Поняла, — подмигнула «заговорщица».

— А теперь иди. Нечего тут без дела ошиваться, — буркнула Ленка.

— Пока-пока, — и женщина в белом халате быстро направилась к выходу, набирая чей-то номер.

Егор не помнил, как добрался до дома. Хорошо, что в карманах оказались деньги «на всякий случай», иначе, не известно, как бы ему пришлось добираться из больницы, ведь, выбегая за Галей он не взял, даже, телефон. Молодого человека трясло в машине, так, что стучали зубы, как при ознобе. Тело покрылось потом. Липким. Ужасающим. Сердце колотилась, как бешеное, стучало о рёбра и отдавало свой ритм в горле, висках. Нет, казалось, что всё тело пульсирует в такт сердца.