И тут выступил такой пунктик, что военному трибуналу подсудны «все дела о шпионаже», это цитата. А что у нас шпионаж? Правильно, работа на вражескую разведку. ЛЮБАЯ работа на врага, включая не только сбор и передачу информации, но и подрывная деятельность. И именно вокруг этого утверждения все танцы с бубном. Ибо сеньор Сантьяго и его подчинённые… Не работали на Канаду! Их никто не завербовал, и доказать обратное не получится.
Так что нам никак без фактора бога из машины: «Кто платит — тот и заказывает музыку». То бишь «если власти надо такого-то человека посадить — он должен быть посажен, и пофиг, как это стыкуется с логикой». Обвинение попыталось объяснить, что имеет факты РАБОТЫ на вражеское государство, то бишь результат деятельности, указывающий на такую работу, пусть и без задокументированного факта вербовки. И нормальный суд мог бы с такой постановкой не согласиться, ибо в как бы по логике шпионаж это когда тебя завербовали. Потому и надо было задавить сеньору ставленницу Васкесов из Верховного суда, ибо если она взбрыкнёт — сегодняшняя постановка развалится, превратившись в гражданское разбирательство, то самое унылое… Вы поняли.
…Блин, там война, там люди гибнут! Там ядрён-батоны рвутся! А у нас юридическая казуистика как волейбольный мяч через сетку летает, мы, чтобы наказать предателей, приемлемые формулировки ищем!
Но накрученная перед заседанием сеньора Паркинсон не стала более останавливаться на полпути и забубенила, что да, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ в пользу врага, во время военного конфликта, подпадает под действие ВОЕННОГО трибунала. То есть, без — это уголовщина, либо если не будет доказан факт вербовки чужой разведкой (позже, задумавшись, пришлось согласиться — и правда, без войны отправка средств по не тому контракту серьёзное, но явно не военное преступление). А раз в городе военное положение, война не только на Земле, то базаров нет — «мы в деле». Про военное положение в Альфе сказано явно на зрителя, ибо даже без него у нас война, просто обывателя лишний раз полезно ткнуть в текущую ситуацию. И поскольку собранный межведомственный трибунал является высшей судебной инстанцией, которая стоит в том числе и над Высшим военным трибуналом, мы, то есть они, правомочны рассматривать данное дело, и обжаловать решение данной инстанции попросту негде. Бинго!
Далее опрос подсудимых — кто, что и как делал, совершая «преступление века против государства»
— … Да не могла я от себя ничего сделать! Он мой руководитель! Как руководитель скажет — так и должна поступить!.. — Это плакала бух-операционист Казначейства, собственно, и осуществившая перевод. На которую в нормальном суде, где адвокаты, всё бы и попытались повесить… Но у нас нет адвокатов. Зато есть я, жаждущий крови совсем не рядового исполнителя.
— Сможете показать его подпись? Или распоряжение было отдано в устной форме?
— Нет, но… Да… Но…
Следаки не зря ели эти пару дней хлеб — и записи нашлись. Внутренние ведомственные линии оказывается на прослушке! Всегда на прослушке, согласно их министерскому регламенту. А сеньор министр считал себя настолько «женой Цезаря» что даже не удосужился зачистить эти записи! Ведь и правда, если будет решение его валить (как сейчас) — отсутствие записей не поможет, а если будут просто пугать — так и пусть пугают, здоровее видали.
Есть в маминых русских сказках присказка: «Старший хоронится за среднего, средний за меньшего, а от меньшего ответа нет». Так было и тут, только в обратном направлении — все хоронились за более старшего. А самому старшему хорониться и не за кем.
— Вы, лично вы, были в курсе, что в городе военное положение? Что в столице идут столкновения с засланными диверсантами врага? — давило обвинение, разматывая клубок вертикали.
— Нет, но мы не…
— ВЫ ЗНАЛИ, ЧТО В АЛЬФЕ ИДУТ БОИ⁈ — Представитель обвинения не зря ел хлеб — дядька опытный и харизматичный, мне нравился. Голос громовой — какой и должен быть у военного, даже военного судьи.
— Да, знала.
— Знали, что в городе введено военное положение?
— Конечно. Мы же не работали больше недели, дома сидели… Прятались…
— В таком случае следующий вопрос. Вы знали, что на нас, на нашу страну, напала Канада? И что на Земле в данный момент ведутся военные действия?
— Я… Слышала. Но нам не доводили до сведения.
— Сведения о начале боевых действий не должны доводиться под роспись до каждого подданного — Это и для суда, и для зрительного зала. — Достаточно озвучивания на центральных государственных медиаканалах. Вы ЗНАЛИ, что страна ведёт войну с Канадой?
— Д-да. Знала.
— Тогда почему осуществили НЕЗАКОННЫЙ перевод согласно старому договору, переведя деньги ВРАГУ?
— … Но ведь нам не сказали, как теперь быть! Договор действовал полвека! И информации о том, что он недействителен, нам не доводили!..
— Сеньора, ещё раз. Вы ЗНАЛИ, что на Земле наша страна ведёт войну?
— Д-да.
— С Канадой?
— Д-да.
— Так почему перевели деньги оной Канаде?
— Мне приказало руководство. Я всего лишь подневольный клерк, я не принимаю решения! Это межгосударственный договор, он слишком велик, чтобы такая, как я, делала что-то на свой страх и риск.
— Я не оспариваю получение вами таких указаний, — давил обвинитель. — Я лишь хочу максимально точно понимать. Вы получили данное указание. Вы знали, что Канада — наш враг. И тем не менее, выполнили его, понимая, что указание преступное?
— Но я же не сама приняла решение! Мне сказало руководство!
— Это ваша подпись?
— Моя.
— Значит, вы осознанно выполнили преступный приказ, оставив СВОЮ подпись о проведённой операции?
— Если я не выполню указание руководства — меня попросту уволят! Я маленький человек!.. — Река слёз. Наверняка это чья-то жена, чья-то мать. И её семья будет очень страдать от такой по их мнению несправедливой казни жены и матери…
…Вот только я зачерствел. Какой-то год назад эта мадама вызвала бы в душе сочувствие. Пусть не всепоглощающее с желанием вытащить её голову из петли, дать второй шанс. Но просто по-человечески я бы всё же сопереживал. Но сегодня как отрезало. И да, понятно, что если ты маленький клерк — обязан выполнять что скажет шеф, иначе увольнение. Но ведь и головой думать надо! Есть вещи, за которые сядешь лично ты, а не шеф. Шефов, конечно, мы тоже расстреляем, но некоторые наши сограждане слишком привыкли к мирной жизни, к тишине и спокойствию, и что им ни за что ничего не будет. Её казнят не ради того, чтобы наказать именно её. Она умрёт ради того, чтобы тысячи людей в других ведомствах по всей стране не совершили её ошибки. И разделяя мои мысли, обвинитель закончил:
— Да, разумеется, вы маленький человек. И вас бы уволили за неподчинение. А теперь за подчинение всего лишь расстреляют. — В отличие от меня, военный судья сеньоре сопереживал. Да, был выше эмоций, делал свою работу, и в любом случае её сделает, но в голосе открытая грусть и соболезнования, а не насмешка.
— Но я не виноватая!.. Я же не хотела!.. Я всего лишь!..
По моему знаку обслуживающие мероприятие ангелы (я никому не доверяю, потому решил напрячь девочек — а кого, блин ещё, учитывая фигуру Сантьяго и его «подписку»!) оттащили сеньору и вывели её руководителя. Да-да, по нарастающей идём, и до всех дойдём.
С теми, кто «хоронится за старшего» было не особо интересно. Сеньора операционистка оказалась самой интересной с точки зрения общественного мнения и раскрутки ситуации. Она была яркой, эмоциональной, искренне плакала — собирала аудиторию так сказать. И именно ей, заложнице ситуации, сопереживать хотелось. Остальные сеньоры до неё не дотягивали. Некоторые вели себя нагло, будучи уверенными, что вокруг фарс. Кто-то дрожал, как лист на ветру, был бледнее мела… А один из Казначейства в обморок грохнулся! Пришлось девчонкам нашатырём его обмахивать. Зам главы Казначейства заплакал, тоже запричитал, что, конечно, знал, что война, но ведь инструкции же! У них, у минфина, свои инструкции! И он выполнял всё строго по ним, ибо лично ему никто не довёл, что в связи с войной (форс-мажором) действие договора приостанавливается. Поняли, да? Там пацаны погибают. Наших работяг руками на куски рвут. А какому-то хмырю НЕ ДОВЕЛИ до сведения, что форс-мажор и приостановка действия какого-то механизма в их работе! И опять-таки оцените точность формулировки: форс-мажор в связи с войной, ПРИОСТАНАВЛИВАЮЩИЙ действие договора. Иных мыслей, например, что договор всё, разорван, что его больше не будет, у этого чинуши в голове не возникло! Как в этот момент захотелось их всех к стенке поставить — не передать! Нет, надо наводить в федеральных департаментах порядок, ой как надо! Это не чистка, это тоже будет битва за будущее, только чуть иной её фронт.
