— Слушай…– Я резко остановился и обернулся к Ряскину. — Мне вот настолько сейчас не до твоих «синих», что ты даже не представляешь. Не до «синих», не до «зелёных», вообще не до каких. У меня…

Я замолчал. Сказать то нечего. Что я могу добавить? Ни черта. Нельзя впутывать в это дело местных. Тем более, когда оно обретает столь удивительные черты. Почему, твою мать, всех псиоников тянет сюда? В чем прикол? Дневник, который мы нашли с Машей, он старый. Ему не один год. Если дело в появлении псиоников, как вида, так надо, по идее, искать временную точку, в которой существует неизвестный учёный и начало эксперимента. Но с другой стороны, а на хрена? На хрена псионикам это надо? Чертов Богомол…

— Хорошо. — Я положил руку Антону на плечо и заглянул ему в глаза. — Обещаю, мы никому ничего не скажем. А насчёт «синих» завтра решим. Договорились? Когда все уйдут из лагеря, сообразим, как лучше поступить.

— Спасибо, Ванечкин! — У Ряскина сразу же поднялось настроение и мы бросились догонять Фокину.

Когда вышли на поляну, где остальные должны были спасать Мишина, все уже закончилось. Не знаю, каким удивительным чудом у них это получилось, но Вася стоял на твердой земле, хотя выглядел, прямо скажем, плачевно. По его лицу были размазаны слёзы, сопли и грязь. Одежда выглядела так, будто Васю драла свора собак. Но Вася, судя по всему, был бесконечно счастлив.

— Вы где были⁈ — Набросился на нас Константин Викторович, однако, увидев Ряскина, сразу успокоился.

Видимо, его счастье от воссоединения всей компании было слишком велико и он решил сменить гнев на милость.

— Мы сегодня вообще пойдём в лагерь? — Поинтересовалась Селедка недовольным голосом. — Честно говоря, уже сил нет, как хочется лечь спать.

— Угу…– Мишин громко шмыгнул носом. — Сначала пожрать, а потом лечь спать.

— Ты…– Прилизанный подскочил к Толстяку и несколько раз ткнул указательным пальцем ему в лицо.

Однако вместо слов, которые Костик собирался сказать дальше, у него просто беззвучно открывался и закрывался рот. Видимо, вожатый очень хотел объяснить Мишину, что хрен ему, а не пожрать, но не хотел ругаться матом при подростках.

В итоге мы притопали в лагерь и нас всех отправили по своим местам. Наша палатка была четырехместной и там, конечно же, помимо меня, Васи и Ряскина был еще Богомол. Должен быть, по крайней мере.

Я осторожно заглянул внутрь. Эта сволочь преспокойно спал, отвернувшись к стенке палатки. Или делал вид, что спал. Не знаю. Я вообще теперь ни черта не знаю.

В любом случае, мне пришлось ждать, пока Мишин и Ряскин улягутся, потом еще почти час слушать нытье Васи о том, как сильно он голоден и что вот-вот он примет мученическую смерть от недоедания. Ряскин ничего не говорил, но при этом довольно сопел и мне даже показалось, тихо хихикал себе под нос. У меня опять сложилось впечатление, что его укусил Богомол, заразив безумием.

Сам же неадекват лежал, не двигаясь. Его дыхание было размеренным и спокойным. Типа, спит.

Я же упорно таращил глаза. Ждал, пока вырубятся Мишин с Антоном. Мне нужно поговорить с Богомолом. И даже, наверное, поговорить наедине, без Фокиной. Если для этого придётся силком тащить его из палатки, сделаю это без малейших сомнений.

Однако, как оказалось, наши планы совпадали. Едва Мишин и Антон заснули, Богомол бесшумно повернулся ко мне лицом и кивнул на выход. Это, похоже, было приглашение.

— Слушай, а можно без этих шпионский игр? Задолбал, отвечаю. — Бубнил я, передвигаясь вслед за Богомолом по спящему лагерю. — Можно сразу, в один заход рассказать обо всем? Какого черта происходит? Кто ты такой?

— Мне кажется, я ответил на этот вопрос. — Бросил он, не оборачиваясь, через плечо. Как же бесит его эта манера вести себя, словно я — малолетний идиот, с которым умнейшему человеку приходится иметь дело.

— Да хрен там! — Мне пришлось ускориться, чтоб догнать Богомола, который, честно говоря, снова пугал своей исключительно странной манерой двигаться.

Он реально перемещался так, словно у него за спиной уйма лет службы в каком-то спецподразделении. Одень сейчас этого пацана в чёрную одежду, спрячь лицо, и ты его не увидишь. Он словно часть той темноты, которая нас окружает.

— Кто. Ты. Такой. — Я догнал его, наконец, и схватил за плечо, развернув лицом к себе. Видимо, это было не самое лучшее решение с моей стороны…

В этот момент произошло нечто очень странное. Хотя, нет. Не странное. Я чуть не обделался с перепугу от того, что произошло в следующую секунду.

Богомол вдруг рассыпался. Рассыпался, млять! Просто как конструктор, собранный из очень, очень мелких деталей. И все эти крохотные детальки в мгновение ока упали вниз. Словно исчезло то, что соединяло их вместе, что создавало из них человека. А потом тут же, они снова собрались вместе, но уже на расстоянии нескольких метров от меня. Одно движение ресниц, вверх-вниз, и напротив, как ни в чем не бывало, опять стоял улыбающийся неадекват. Целый. Целый, полностью нормальный. Не было такого, чтоб у него, к примеру, после неудачной сборки уехал глаз в сторону. Нет. Просто самый обычный Богомол.

Такого фокуса я не видел за всю свою жизнь никогда. А видел я, если что, до хрена всяко разного. Но чтоб люди ухитрялись превратиться в горку мелких частиц, а потом из этих частиц снова восстать в полноценного человека, увеличив расстояние между нами…Словно долбаный Феникс из пепла…

— Какого хрена…– Это все, на что меня хватило.

Я, наверное, в эту минуту выглядел максимально глупо. Хлопал глазами и едва не пускал слюну из открытого рта.

— Никогда не трогай меня руками, если я сам тебе не разрешил. — Спокойно заявил Богомол. — Ненавижу, когда нарушают мое личное пространство. Ты вообще слышал о личном пространстве?

Он стоял в расслабленной позе, глядя на меня с усмешкой.

— Это…– Я посмотрел на то, место, где пацан находился до своего фокуса, потом на мою родную конечность, которая так и осталась поднятой, а затем перевел взгляд снова на Богомола. — Это что вообще было?

— Не заморачивайся. — Неадекват небрежно махнул рукой. — Учитывая, что ты являешься редким исключением и тебе доступны все способности, рано или поздно научишься так же. Если бы не твоя спокойная жизнь, уже бы умел. Чертовы скачки происходят только в момент сильного выплеска эмоций.

— Спокойная⁈ — Я, не желая того, задал вопрос слишком громко. Сам это понял. Поэтому оглянулся назад, проверяя, не долетел ли мой голос до кого-то крайне сейчас ненужного.

Мы, конечно, ушли в самый конец лагеря, где стояла наша импровизированная кухня, и до ближайших палаток было не очень близко, но все равно. Мало ли. Сейчас точно нам тут свидетели не нужны.

— Да что ты знаешь о моей жизни? Ты понятия не имеешь, что я…

— Ой, все. Все! — Богомол замахал обеими руками. — Избавь меня от этой чуши. Ради всего святого! Даже пусть ничего святого и нет вовсе. Просто избавь! Ты всего лишь шатался по миру, как самый обычный искатель приключений. Воровал, убивал, подстраивал государственные перевороты, свергал политических лидеров себе на потеху. Это же чистой воды развлечение. Тебе ни разу не приходилось бороться по-настоящему за свою жизнь…Даже после ареста твоим местом жительства стала тюрьма. Всего лишь тюрьма. Так что не ной, Алекс. Это звание дурацкое…злодей мирового масштаба…Ну, твою ж мать…Вот правда, какой мир, такие и масштабы. Такие и злодеи…Не об этом сейчас речь.

Я с удивлением рассматривал Богомола, пока он все это говорил. Его лицо…оно менялось со скоростью в тысячи миллисекунд. Нет, не вообще менялось, конечно. Это понятно. Но при всем том, физиономия пацана словно перетекала из одного состояния в другое, из одной эмоции в другую.

— В общем слушай меня внимательно. — Богомол вытянул шею и посмотрел через мое плечо в сторону палаток. Тоже, наверное, проверял наличие свидетелей этого очень странного разговора.

— Да, это я присутствовал в твоей башке, когда ты оказался в тюрьме. Видишь ли…данное место…Когда-то очень давно там было совсем иное…здание. Назовем это так. По стечению обстоятельств и по своей глупости я оказался привязан к определенной точке в пространстве. А вот уже по счастливому совпадению, именно там построили тюрьму особого назначения, в которую загремел ты. Потому что только псионик, подобный мне, мог бы меня отвязать. Соответственно, дело оставалось за малым. Найти ножницы, которые перережут ниточку, в которой я запутался.