Шаги замедляются, до меня доносятся голоса. Рокотливый, рычащий Эрика и второй – немного выше и звонче. Невольно рисую внешность гостя – высокий, стройный, гладко выбритый, в отличие от вечно покрытого щетиной хозяина клуба.

Дверь камеры открывается. Альфа в черной рубашке и джинсах входит первым, следом за ним шаг внутрь делает второй – в пиджаке поверх водолазки и костюмных брюках. Я угадала с внешностью, он даже красивый. Глаза темно-карие. Глубокие. И, главное, в них не блестит серебро!

По спине пробегает судорога, вздыбливая кожу на позвоночнике. Внутри шторм. В океане отчаяния, как слабый кораблик, тонет и выныривает надежда. Не мигая смотрю на мужчину в водолазке, не в силах оторваться. Что-то в душе подсказывает, что все не может быть так просто и этот человек наверняка не спасать меня пришел, но очень, до боли в стиснутых кулаках, до слез хочется в это верить.

Эрик

Не знаю, кто этот пижон в водолазке, но на его предложение сложно ответить отказом. Скорее даже невозможно. За место во главе Совета кланов Побережья я, пожалуй, с легкостью отдам эту убогую недоволчицу, которая лучше сдохнет, чем признает мою власть. Хотя я все равно взял неделю на раздумья. Возможно, избавиться от полукровки будет даже лучше, но взвесить решение как следует не помешает.

С другой стороны, проклятый Лесли Дрейк, кажется, в курсе, что полукровка у меня, но она ли нужна ему? Да и зачем Ордену именно эта полукровка? Как будто других не существует.

Семь вечера. Вхожу в отделанный благородным красным деревом холл сигарного клуба. Здесь нейтральная территория, запрещена любая агрессия в адрес других видов. Старый сморщенный колдун, увешанный всевозможными талисманами поверх бело-бордовой формы заведения, приветливо кланяется мне из-за открытого прилавка с сигарами на любой вкус. Беру одну из самых дорогих, расплачиваюсь и направляюсь в дальний угол. Пара верных волков остаются у дверей. Считается, что телохранители здесь не нужны, да и мне не хочется прослыть конченым параноиком.

Кудрявую светловолосую макушку Лесли видно уже с середины огромного зала. Люди, волки, ведьмы, разодетые в аристократических традициях, утопают в роскошных креслах, обтянутых шикарной тисненой кожей, и тихо обсуждают насущные вопросы за круглыми приземистыми столиками с суконным верхом. Время от времени здесь проводятся карточные турниры.

Усаживаюсь в кресло напротив главы Ордена. Поднимает на меня цепкий взгляд. Он не волк, но его насыщенно-серые глаза каждый раз вводят в заблуждение.

– На улице ужасная погода, – белозубо улыбается и кивает на полностью зашторенное окно. Добавляет елейным голосом: – Не правда ли, Эрик?

Ненавижу эту его манеру начинать издалека.

– Я в плаще и под зонтом, – отрезаю уверенно. – Что ты хотел? Моя стая не нарушает законов.

Лесли отпивает черный чай из фарфоровой чашки с золотой гравировкой, ставит ее на блюдце и складывает руки в замок на столе.

– Ты знаешь, я не слежу за соблюдением законов, не тот полет, – поднимает из массивной хрустальной пепельницы почти не початую сигару и раскуривает ее. Выпускает вверх клубящееся облако сизого плотного дыма. И как ему только легких хватает! – Мое дело – политика. Там, – он смотрит в покрытый ренессансной живописью потолок, точно говорит о небесах, – есть очень влиятельные фигуры, которые не очень довольны, что ты держишь у себя живую полукровку волков.

Машу рукой официантке, пытаясь потянуть время. Этот хитрый лис не станет так предупреждать, не будь у него серьезных намерений и средств к достижению цели. К нам с подносом подходит ведьма – вокруг глаз густо натыканы коричневые точки, образующие что-то вроде крыльев бабочки. Здесь всем разрешено следовать культурным традициям фракции и семьи.

Заказываю чай, обкусываю сигару кусачками Лесли, раскуриваю, откидываюсь в глубоком кресле. Фамильярно закидываю ногу на подлокотник. Лесли поджимает губы. Ему не по душе такое поведение, но он не может даже приструнить меня. Наверное.

– Пусть эти влиятельные… – картинно задумываюсь и передразниваю жест, глядя в потолок. – Найдут себе другую полукровку. Неужели их совсем нет?

Лесли складывает губы в слегка нетерпеливую улыбку. Снова тянет воздух через сигару. Кончик тлеет ярко-красным. Завороженно смотрю на дым. Что ни говори, а курит говнюк красиво.

– Видишь ли, Эрик. Волки уничтожают плохое потомство, как только находят. Полукровок-оборотней почти нет. А ты, – голос становится тверже, Лесли тычет в меня пальцем, – захватил и уже полгода держишь у себя отличный свежий молодой экземпляр! Не убиваешь, по вашему Кодексу, и не отдаешь! Думаешь, мне не хватит ресурсов замучить твой клуб проверками? Завалить штрафами? Выявить такие нарушения, что вовек не отмоешься и перед другими альфами авторитет потеряешь?!

На мгновение от ярости перехватывает дыхание. Резко веду подбородком в сторону, смиряя рвущуюся наружу дикую сущность. Прорезаются клыки. Челюсти непроизвольно клацают. Тяну носом воздух, успокаивая разбушевавшегося внутри зверя.

– Ты опоздал, Лесли, – рычу. Голосовые связки еще не вернулись в норму. – Я уже отдал эту тварь ведьмам. Вчера Адам Стейн ее купил.

Лесли одаривает меня долгим недоверчивым взглядом. Снова отпивает чай. Переводит взгляд на чашку, незатейливо покручивая ее на блюдце. Что-то обдумывает. От этой его сосредоточенности мне, матерому альфе огромного клана, становится не по себе.

– Неужели ты отдал каким-то поганым ведьмам, – он чуть морщит нос, передразнивая оборотней, – то, что по праву принадлежит альфе?! Трофей? Ты ведь выиграл ее в карты? Мои люди восстановили судьбу девчонки с тех пор, как она попала на территорию нашего штата. – Отчетливо слышу усмешку в голосе. Гад и правда подготовился. – И какой же ты теперь альфа?!

Пальцы до боли стискивают колени. В желудке взрывается атомная бомба. Мне нельзя здесь обращаться. Это не принято! Это позор – я не могу показать себя настолько несдержанным! Поганый Лесли оскорблениями вынуждает меня подставиться! Тварь! Снова режутся клыки, начинает ныть нижняя челюсть. Успокоиться! Дышать!

Усилием воли медленно опускаю кулаки на столешницу, вдавливаю со всей силы. Закрываю глаза. Дышу носом, выравнивая эмоции. Этот подонок не выведет меня из себя.

– Не смей оскорблять меня, Лесли, – голос хриплый и скрипучий, точно я неделю не пил. – Просто признай поражение. Опоздал. Иди теперь уламывай ведьм, политик хренов!

В этот момент официантка ставит на стол белую с золотыми деталями чашку. Я с размаху вонзаю в чай сигару и резко встаю. Ведьмочка в бордовом фартуке и белой рубашке в страхе отпрянывает. Видимо, я выгляжу воистину свирепо.

Лесли смотрит на меня, улыбаясь уголками губ.

– Мы еще не договорили, Эрик, – делает очередную смачную затяжку. – Иди. Пока ты для меня бесполезен.

***

Возвращаемся в клуб. Выйдя на улицу, с размаху захлопываю дверь Роллс-Ройса и иду по глухому проулку к одному из приватных входов в клуб. Не жду, пока подручные догонят меня с зонтом. Смешанный со снегом дождь хлещет по щекам, прибивает волосы, стекает за шиворот. Сейчас мне как никогда нужна разрядка. Я ненавижу эту тварь. Ненавижу и ее, и Лесли. Но ее, определенно, больше. Заноза в заднице. Песчинка в глазу. Не дает покоя. Не отдается. Не сдается!

Спускаюсь на минус второй этаж. Лифт распахивает створки, открывая длинный коридор с ковровой дорожкой. Сбрасываю плащ прямо на пол. Здесь достаточно прислуги, кому его убрать, а не уберут – поплатятся. Почти бегу в конец коридора, сворачиваю к пандсусу на этаж ниже. Каблуки гулким звуком отбивают шаги по бетону. Сжожу по покатой поверхности, порывисто покрываю еще пару десятков футов к небольшой а ля технической лестнице и делаю несколько шагов вниз. На мгновение замираю на площадке у обитой металлическими листами двери. Пальцы покалывает от предвкушения. Выуживаю из кармана брюк ключ-карту. Открываю камеру полукровки. Напрягаю волчье зрение – сидит на матрасе, обхватив колени руками. Смотрит на меня.