Слишком много информации для меня без алкоголя в организме.

Наедине с Адрианой мы тихонько убираемся. Секунды проходят и кажутся часами, пока мы оба не пытаемся нарушить тишину одновременно.

— Ты первый, — я ухмыляюсь, — Я собиралась спросить, как прошла твоя неделя, но поняла, что она, вероятно, отстойная, потому что ты живешь у Хейзел.

— Знаешь что? Мне здесь очень нравится. Это дает мне время подумать о моем следующем шаге, — непринужденно отвечаю я. Когда комната вернулась в нормальное состояние, мы сидим на полу, ковыряясь в остатках десерта, — Как прошла твоя неделя?

Она вздыхает, затем икает: — Прости. По какой-то причине мороженое делает это со мной.

— Я думаю, что это мило, — успокаиваю я ее.

— Мило — это зайчики и пушистые котята, а это неловко, — снова икает, и ее лицо становится ярко-красным.

Мы меняем тему, переводя разговор на Пенни и на то, как много у нее общего с Эриком.

— Только потому, что они оба геи, мы не должны считать, что они идеально подходят друг другу, — замечаю я.

— Эрика все равно забрали, — говорит она.

— О, я не знал, что он с кем-то встречается. Рад за него.

Она поворачивается и смотрит на меня со знающей ухмылкой: — Правда? Учитывая, что он твой племянник, я бы подумала, что ты знаешь все грязные секреты.

Что она только что сказала?

— Прости? Какое отношение к этому имеет Тристан?

На этот раз она кладет свою руку на мою руку: — О, Джулиан. Ты не можешь быть настолько слепым?

— Может быть, да. Или, может быть, я был слишком поглощен своими проблемами, чтобы видеть, что происходит вокруг меня. То есть… в какой-то момент я догадывался, но эта идея показалась мне нелепой. Он трахал… то есть спал с женщиной.

— Кто бы мог подумать, верно? И посмотри, как они сошлись благодаря тебе. Не успеешь оглянуться, как зазвенят свадебные колокольчики.

Джози убьет меня на хрен, думаю я. Конечно, она должна знать, что ее сын — гей?

— Тебя это беспокоит? — допытывается она.

— Нет, если это делает его счастливым. Я скучаю по нему. Ну, я скучаю по общению с ним. Иногда становится очень одиноко.

Она кивает, затем отходит: — Одиночество ощутимо. Попробуй быть все время в паре. Это как рука, постоянно бьющая тебя по лицу. Не пойми меня неправильно, я рада за них, просто это напоминает мне о том, чего у меня нет.

— Итак, я полагаю, ты имеешь в виду Чарли и Лекса.

Я отвожу взгляд в сторону. Почему я заговорила об этом?

— Да… прости. Я вижу это по твоему лицу. Тебе больно говорить о них.

— Нет, Адриана… Я просто не хочу больше думать о них. Кроме того, однажды ты снова окажешься в том месте. Посмотри на Хейзел.

Ее глаза метались по комнате, затем сфокусировались на моих: —Я не хочу. Я хочу помнить его до конца своих дней. Я боюсь, что кто-то другой сотрет мои воспоминания о нем.

Мягко улыбнувшись, я жду ее полного внимания: — Адриана, это невозможно. Никто не сможет стереть ни его, ни воспоминания.

Быстро сменив тему, ее лицо озаряется, и она быстро вскакивает на ноги: — У меня есть идея. Она безумная и спонтанная, но это как раз то, что нам обоим сейчас нужно, — взволнованно говорит она.

Это не может быть сексом. Правда, Джулиан? Какого хрена ты так о ней думаешь? Не будь поверхностным засранцем.

Я ухмыляюсь и говорю: — Я весь во внимании.

— Я позвоню тебе позже и расскажу все подробности.

— Подожди, ты говоришь мне, что мы собираемся сделать что-то безумное и спонтанное, а потом говоришь, что позвонишь мне позже с подробностями?

Она смеется, успокаивающе положив свою ладонь на мою руку: — Ладно, возможно, спонтанное — это не то слово. Я заеду за тобой завтра утром.

— И это все? Никаких подсказок?

Адриана качает головой, и, несмотря на то, что мое любопытство берет верх, приятно, наконец, видеть ее немного счастливой с какой-то целью.

— Я обещаю, Джулиан, ты ни о чем не пожалеешь, — она кладет обе руки мне на плечи, ее маленький рост достигает только моего подбородка: — Ты доверяешь мне?

У меня есть все причины не доверять ей.

Ее связь с братом может быть сильнее, чем мне хотелось бы верить.

Но что я теряю?

Абсолютно ничего.

— Я доверяю тебе… Адриана.

Восемнадцатая глава

— Ты уверен, что хочешь это сделать?

— На сто процентов, — уверенно отвечаю я, — А ты уверена, что хочешь это сделать?

— На сто и один процент, — она улыбается в ответ.

Эми подходит и протягивает нам бумаги, которые мы оба подписываем. Я наклоняюсь, чтобы погладить Блейз. В ее глазах мелькает волнение. Адриана держит Эша.

— Вы уверены, что разлука не травмирует их? — снова спрашивает Адриана.

— Пока они получают достаточно внимания и любви, нет, — успокаивает нас Эми.

Это именно то, что нам обоим нужно, и Хейзел очень рада, что Блейз живет с нами. Я заверяю ее, что ищу жилье, но, как всегда, она просит меня замолчать.

Поездка домой проходит спокойно, Блейз и Эш лежат на коленях Адрианы. Не только у собак в глазах светится надежда, но и у Адрианы. Она улыбается от уха до уха, и, несомненно, она прекрасна, со всеми шрамами.

— Энди влюбится в Эша. Я очень сомневаюсь, что мне удастся уложить его спать в разумный час сегодня вечером.

— Он похож как типичного ребенка.

— Да, он хороший ребенок. Просто гипер, полная противоположность своему отцу, — она вздыхает, глядя в окно.

Мы едем прямо на встречу, и, как и было предсказано, группа проводит час, играя с собаками. Ближе к концу Хейзел вежливо просит нас уделить ей внимание.

— Ваше еженедельное задание, — объявляет она, когда Джерри издает протяжный стон, — Я хочу, чтобы вы посетили свое счастливое место.

Пенни первой открывает рот: — А бордель Бетти «Задняя дверь» считается?

— Боже, Пенни, ты такая… — начинает Джерри.

— Бла, бла, бла… говори с рукой, потому что лицо не слушает, — огрызается Пенни.

Фред качает головой, отказываясь признать место счастья, но по мере того, как Хейзел воздействует на него своими волшебными способами, он постепенно приходит в себя и упоминает магазин хобби с моторизованным поездом в витрине, за которым он с удовольствием наблюдает.

У меня, с другой стороны, ничего нет.

Все места, которые мне когда-то нравились, запятнаны неприятными воспоминаниями, и все они связаны с кайфом.

— Тебе тяжело, я вижу, — говорит Адриана, не давая остальным говорить, — Я чувствую то же самое.

— Но у тебя есть Энди, — говорю я ей, бросая взгляд в сторону, чтобы увидеть ее обеспокоенное лицо, — Должно быть какое-то место, которое делает его счастливым и, в свою очередь, делает счастливой тебя.

Она молчит, погрузившись в размышления. Необычно для ее обычно бойкого мыслительного процесса. Я кладу свою руку на ее, чтобы успокоить ее.

— Оно придет к нам, так или иначе. А пока, ты действительно думаешь, что существует место под названием «Бордель Бетти с задней дверью»?

Плечи Адрианы начинают двигаться вверх-вниз, ее губы выгибаются вверх, когда смех вырывается из ее уст. Ее настроение становится лучше, она начинает расцветать, как увядшая роза, купающаяся в солнечном свете.

Она кладет свою руку на мою руку, и я присоединяюсь к этой приватной шутке, смеясь вместе с ней, пытаясь контролировать себя, пока остальные поворачиваются, чтобы посмотреть на нас.

Пенни, не понимая, что происходит, присоединяется к нам, пока уголок глаза Адрианы не слезится, и она умоляет нас остановиться, или она описается.

Хейзел сидит, гордо улыбаясь: — Что я всегда говорю?

— Пенни — всегда лучшее лекарство, — говорим мы с Адрианой в унисон, прежде чем снова впасть в истерику.

***

Я лежу на боку и глажу шерсть Блейз. Она закрывает глаза, спокойная и благодарная за мой жест. В тишине я слышу звук двигателя. Блейз тоже чувствует присутствие, но у нее плохой слух. Стук в дверь, и я встаю, чтобы посмотреть, кто там. Я чувствую ее прежде, чем вижу, и Адриана улыбается мне в ответ.