Император повернул голову и внимательно на меня посмотрел.

— Моя супруга была здесь? В вашем автомобиле?

— Совсем недолго, — успокоил я. — Это произошло, когда Борис Александрович был похищен, и мою сестру Надежду вызвали на допрос. Женское сердце работает где-то за пределами магии. Ваша супруга, кажется, раскусила наш план ещё до того, как мы начали его исполнять. И пришла ко мне, чтобы в этом убедиться.

— Тут вы правы, — вздохнул император и вновь перевёл взгляд на дорогу. — Насчёт женского сердца.

Я был, в целом, очень рад тому, что император едет с нами. Его присутствие заставляло всех сзади молчать так, будто им в глотки залили свинец.

Впрочем, через пять минут Агата справилась с собой и отважно пискнула:

— А что конкретно мы будем делать?

— Сейчас погрузим в багажник ящик пива, замаринуем мяса и рванём за город.

— А потом?

Н-да, похоже, шутить немного рано. Ладно. Давайте серьёзно.

— В тонкостях ритуала прямо сейчас разбираются мой дед и Жорж Юсупов, — сказал я. — Учитывая сложившиеся обстоятельства, они — самые продвинутые эксперты, вмешиваться я не вижу смысла. На данный момент вот что известно точно. Ритуал нужно проводить, когда Страж будет находиться непосредственно в поле зрения — раз. Для ритуала нужен Символ Мира — это вы с сестрой. Два. И нужен человек со следом Тьмы в душе — это Жорж Юсупов. Три. Вроде, все составляющие.

— А плана действий у вас нет? — спросил император.

— Расписанного по часам — увы, нет. Если в вашем сегодняшнем графике нет места, ваше величество, я готов высадить вас прямо сейчас.

Император вздохнул.

— Прекратите паясничать, Константин Александрович! Не к лицу вам, право. И, кстати, мы могли бы перенестись в ваш особняк порталом прямо от дворца.

— Могли бы, — согласился я. — Но я исхожу из того, что в грядущей битве нам понадобятся все силы, до капли. И растрачивать их для того, чтобы выиграть каких-то полчаса, не вижу смысла. Кроме того, у нас дома наверняка ещё не все проснулись.

— Это безумие какое-то! — вырвалось у императора. — Почему такие важные дела делаются спустя рукава?

— Потому, ваше величество, что мы только этой ночью пережили страшную битву. Платон Хитров остался в цитадели Тьмы. Остальные вымотались. Мы посчитали небесполезным восстановиться, поэтому не стали никуда спешить. О том, что с вашим сыном случилась беда, я узнал лишь полчаса назад.

— А я вообще просто так, поехал прокатиться, — вставил непонятно к чему Мишель.

Видимо, ему показалось важным сказать хоть что-то в присутствии императора.

— Вот! — поднял я палец. — Никто не думал, что нам придётся всё форсировать. Но… Нам придётся всё форсировать.

Император промолчал. Похоже, ему хватило информации, чтобы ею удовлетвориться.

Дом и вправду ещё просыпался. Первой мы встретили Полли. Она, одетая в один из халатов Нади, спускалась по лестнице со второго этажа. Надя, надо полагать, ещё вовсе не вставала. И была, похоже, единственным человеком в доме, который ничего не знал о ночных событиях.

— Доброе утро, — с лёгким зевком произнесла Полли. — Господи, Костя, куда тебя носило в такую рань? Ты ложился, вообще? Что-то происходит? Здравствуйте, ваше ве… Ой.

— Доброго утра, госпожа Нарышкина, — император наклонил голову. — Приятно видеть вас в добром здравии.

Ответить Полли не смогла. Она стояла, таращась на императора, безмолвно открывая и закрывая рот. Мишель подошёл к ней и взял за руку. Полли вцепилась в его руку так, что Мишель поморщился.

— Пройдёмте в столовую, ваше величество, — предложил я. — Не будем смущать Аполлинарию Андреевну. Тем более что в столовой, кажется, происходит самое интересное.

Из столовой и впрямь доносились голоса, которые что-то возбуждённо обсуждали. Я вошёл, и показалось, что с ночи не уходил. Все точно так же сидели за столом, только коньяк сменился кофе. А говорили по-прежнему главным образом двое: мой дед и Жорж Юсупов. Которые буквально вцепились друг другу в глотки над каким-то древним фолиантом.

— Это безумие — во-первых! А во-вторых, я не могу этого допустить, поскольку мне глубоко непонятны ваши мотивы, Георгий Венедиктович! — рычал дед.

— Безумие, Григорий Михайлович, при всём моём уважении, — со сдерживаемой злобой отвечал Жорж, — это то, что мы собираемся делать! Начиная с того, что вообще взялись за эту книгу. Мне кажется, на том этапе, на котором мы находимся, пора бы уже отбросить категорию безумия, как несостоятельную. Вы уподобляетесь рыбе, которая на предложение поплыть куда-то, восклицает: «Но там же вода!» Что же касается моих мотивов…

— Пресноводная рыба не поплывёт в солёную воду! — рявкнул дед. — Также, как морская рыба не будет стремиться попасть в реку!

Воздух как будто сгустился над головой патриарха рода Барятинских. Уж я-то не понаслышке знал о том, что бывает, когда дед начинает метать громы и молнии. Буквально. Хоть и старик, но сдавать он пока определенно не собирается. Иногда, конечно, прикидывается пенсионером с кучей болячек, но внутри там такой стальной стержень, что дай бог каждому.

— Так значит, не плывите! — рявкнул в ответ Жорж. — Вас там вообще не должно быть — на пушечный выстрел!

— Да неужто, господин Юсупов? А кто же, по-вашему, будет читать это заклинание? Быть может, вы?

Тут Жорж почему-то резко осёкся и замолчал. Поднял голову, увидел нас, вошедших. И вскочил, вытянувшись по стойке смирно.

— Государю императору — ура! — торжественно провозгласил Джонатан.

До сих пор он, как изваяние, сидел на каминной полке.

— Ну что, присмотрел за ними? — усмехнулся я.

Джонатан молча и горделиво вскинул голову — мол, стоило вообще спрашивать! Что я, за горсткой магов не присмотрю, что ли.

— Приветствую, господа и дама, — сказал император.

Тут уже все остальные сообразили, кто перед ними. Вскакивания, суета, поклоны, сумбурные приветствия.

— Планы меняются, — сказал я. Подошёл к столу и наполнил из кофейника пустую чашку. — С этой самой секунды прошу всех считать, что мы сидим на огромной сковороде, под которой всё жарче разгорается огонь. Великий князь Борис Александрович без сознания, за его жизнь борются целители. Но протянет он, увы, ровно столько, сколько сумеет выстоять против Тьмы — рвущейся сквозь него в наш мир. Вывод очевиден. Нам нужно как можно скорее перетащить Тьму туда, где мы сможем контролировать результат. Хоть как-то

— А может мне кто-нибудь объяснить, — вмешался император, — какая есть объективная разница между тем, прорвётся ли Тьма через моего сына, или же через то, что вы задумали?

— Позвольте мне, ваше величество, — поклонился дед. — Кстати, не угодно ли вам присесть? Или, может быть, кофе?

— Благодарю вас. Кофе не нужно.

Император шевельнул рукой — предлагая деду и остальным тоже садиться. Сам уселся на ближайший свободный стул.

— Если Тьма прорвётся через великого князя, она, вероятнее всего, просто затопит мир, — начал дед. — Здесь речь идёт об объёмах. Мы же хотим сначала призвать её форму — Стража, а затем наполнить эту форму, собственно, Тьмой. Если можно так выразиться, Тьма просто не сумеет растечься из этой формы. И об объёме речь идти уже не будет. Вы, разумеется, знаете саги о Кухулине. Я имею в виду конкретно ту, где был заговорённый мост, по которому за раз мог пройти лишь один человек. Кухулин сумел таким образом в одиночку остановить целую армию — сражаясь за раз лишь с одним соперником. Примерно это мы и собираемся сделать. Только очень приблизительно.

— Прошу, позвольте добавить, ваше величество, — влез Жорж. — Важно даже не то, что с Тьмой так будет удобно и даже в принципе возможно драться. Важно то, что Тьма перестанет скрывать наш мир от Света!

— Это и впрямь очень важно, — послышался голос от дверей.

Повернувшись, мы увидели заспанную Свету. Она зевала и тёрла глаза. Стоя в ночной рубашке в присутствии императора.

— Я постараюсь дотянуться до Света, — сказала она. — Если у меня полу-учится… — Света зевнула.