— Мы не в том положении, когда можно себе позволить не проверить даже призрачную возможность.

— А вот с этим — полностью согласен.

В этот раз для посещения Чёрного города надевать маскировку мы не стали. Юнга и его шпионов больше нет. А того врага, который есть, никакой маскировкой не обманешь. Автомобиль Витмана, как и в прошлый раз, остановился прямо у хижины Мурашихи.

Мы поднялись на крыльцо, Витман постучал в дверь.

Тишина.

Витман постучал громче, подёргал дверь. Та была заперта.

Я подошёл к крохотному, грязному окошку. Сквозь щель между занавеской и рамой заглянул внутрь. Сказал Витману:

— Там пусто. Ушла куда-то.

— Бабку Мушашиху ищщэтэ?

Рядом с нами образовался пацаненок лет семи. Грязный и оборванный, но зато с леденцом на палочке во рту.

— Её, — отозвался Витман. — Ты знаешь, где она? — показал пацану сверкнувший на солнце медяк.

— Тама, — махнув рукой в неопределенном направлении, сообщил пацан. — На швадьбе. — И протянул руку за монетой. Леденец изо рта он не вынул бы, кажется, и под страхом смертной казни. — Вше тама. Вшя улиша. Мне петушка даши.

— Где-где? — не понял Витман.

— На свадьбе, — перевёл я. — Гришка, видимо, перешёл к решительным действиям.

— Гришка? Кто это?

— Мурашихин племянник. Дорогу покажешь? — Я повернулся к пацану.

Тот поймал ещё один медяк и бодро потрусил по улице.

Если бы мы постояли перед домом Мурашихи ещё немного, вероятно, и сами догадались бы, куда идти. Из ближайшего переулка доносился шум. Там шла какая-то бурная дискуссия, время от времени прерываемая хохотом и визгливыми вскриками гармони.

Дом, к которому мы подошли, был больше и наряднее Мурашихиного. Снег на подходе к нему утоптали десятки ног — у крыльца собралась приличная толпа.

На крыльце стояла дородная, нарядно одетая женщина. Перед крыльцом — Мурашиха. Её одежда не изменилась. Разве что чёрная шаль выглядела поновее, чем предыдущая.

— У вас товар, у нас купец, — уговаривала женщину Мурашиха.

Рядом с Мурашихой топтался Гришка — в пиджаке, начищенных сапогах, новом картузе и с красной гвоздикой в петлице. Выглядел Гришка бледновато, но решительно.

— Дёшево не отдадим, — объявила женщина на крыльце. И демонстративно загородила руками дверной проём.

— Это что за цирк? — спросил у Витмана я.

— Это называется «выкуп», Константин Александрович. По традиции, за право отвести свою избранницу к венцу нужно заплатить.

— Ого, — удивился я. — Впервые слышу. До сих пор полагал, что это за невестой дают приданое.

Витман улыбнулся:

— На самом деле, так и есть. Выкуп — пустая формальность. Одно из мероприятий, предназначенных для увеселения гостей.

— Свадьба, в принципе — мероприятие, предназначенное для увеселения гостей, — проворчал я. — Что хорошего могут находить в нём новобрачные, ума не приложу.

Витман добродушно рассмеялся.

— Не удивительно. Вам ведь ещё только предстоит это узнать.

— Ни за что, — отрезал я.

Между тем переговоры у крыльца подошли к завершению. Под визг гармони Гришка прорвался в дом. И вскоре вышел в сопровождении девушки в белом подвенечном платье.

Миленькой, но совершенно не знакомой. Я готов был поклясться, что впервые её вижу. Пробормотал:

— Внезапно…

— Что? — удивился Витман.

— Да неважно. Смотрите, Мурашиха нас заметила.

Я помахал бабке рукой. Лицо Мурашихи мгновенно приняло самый кислый вид из всех возможных.

— Дело государственной важности, — объявил я, подойдя к прорицательнице.

— Да чтоб вас черти с квасом съели, — от души поприветствовала нас Мурашиха. — У меня племянник женится! Неужто нельзя старого человека хоть на день в покое оставить?

— Сама же знаешь, что нельзя, — строго вмешался Витман. — Было бы можно, мы бы тебя не трогали.

— Уж вы не потрогаете, да! Уж вы та-ак не потрогаете…

— Да ладно, не кипятись, — попросил я. Ухватил бабку под руку, вытаскивая из толпы. — Мы ненадолго. Поможешь нам в одном деле, и гуляй на свадьбе сколько влезет.

— Девку светячую разыскать, поди? — фыркнула Мурашиха. — Дак то — не ко мне. Ты её сам сюда привёл. Стало быть, сам и ищи.

О чём-то подобном я, видимо, подспудно догадывался. Почему и не бросился к Мурашихе сразу, как только пропала Света.

— Девка — дело десятое. То есть, конечно, не совсем десятое, но больше всего мне нужен тот, кто её утащил. Один раз ты сумела закинуть меня в Изнанку. Туда, где Юнг спрятал Мишеля. Теперь я прошу, чтобы ты переправила меня к самой Тьме. А уж дорогу к Стражу я как-нибудь отыщу.

— Ишь какой, — Мурашиха помотала головой. — А ковёр-самолёт тебе не нужен? И полцарства в придачу?

— Самолёт у меня есть, спасибо. Царствовать — не моё. Никакого удовольствия, одна головная боль. Так что — нет, ничего не нужно. Просто сделай то, о чём я прошу.

— Вот ведь чёрт упрямый, — вздохнула Мурашиха.

Мы успели дойти до её дома. Изъятие бабки из свадебной толпы прошло незамеченным. Всё же главной героиней на этом празднике жизни была не она.

Мурашиха наклонилась, пошарила под ступенькой крыльца. Извлекла оттуда увесистый ключ и отперла дверь.

Оказавшись в хижине, тон Мурашиха изменила. Скрестила на груди руки, заговорила строго и внушительно.

— Тьма, вояка, это тебе не Невский проспект. А я — не таксомотор, чтобы так вот запросто туда-сюда гонять. Прежде посмотреть надобно на всё. Поглядеть, откуда и куда ниточки тянутся.

— Ну так смотри, — пожал плечами я. — Мне скрывать нечего.

— Ой ли? — Мурашиха прищурилась.

Я осёкся. Витман взглянул на меня со знакомым интересом.

А Мурашиха как ни в чём не бывало повернулась к печке, вытащила закопченный чайник. Тронула его бок, убедилась, что горячий. Насыпала в глиняную плошку трав из трёх разных мешочков, залила кипятком.

— Надеюсь, невесту мне высмотришь подходящую, — выкрутился я. — Такую, чтобы перед крыльцом выплясывать не пришлось.

— Не придётся, — отмахнулась Мурашиха. — Там, где тебе жениться, и крыльца-то не будет.

— А что будет? — заинтересовался Витман.

Мурашиха фыркнула:

— А вот это, папаша, не твоего ума дело.

Витман побагровел.

— Да я, собственно…

— Вот с собственными делами и разбирайся, — отрезала Мурашиха. — Хватит уже от судьбы бегать! Не мальчик, поди. Говорю тебе, говорю — а всё как об стенку горох.

Витман вдруг рассмеялся.

— Удивительная способность, присущая лишь тебе и Капитану Чейну! Вы замечательно умеете заставить меня забыть о делах и вспомнить о личной жизни.

— А кто ж тебе ещё-то правду скажет? — проворчала Мурашиха. — Ладно. Пришли — так молчите, не мешайте. А то за дверь выставлю.

Она взяла плошку с заваренными травами и плюхнулась, по своему обыкновению, на два стула. Мы с Витманом присели на лавку у стены.

Мурашиха поднесла к лицу плошку, вдохнула пар. Втянула в себя несколько глотков кипятка. Поставила плошку на пол.

Пар над ней начал густеть, потянулся вверх. Скоро он стал таким густым, что Мурашиху мы почти не видели.

— С ней там всё в порядке? — обеспокоенно спросил Витман.

Я пожал плечами:

— Надеюсь. Не в первый раз колдует.

Пар густел. Я вдруг почувствовал, что меня неудержимо клонит в сон. Ещё немного, и вырублюсь прямо здесь… Нет! Спать нельзя. Надо следить за тем, что происходит. Хотя, с другой стороны — моё участие в процессе явно не требуется. Почему бы и не вздремнуть, коль уж подвернулась такая возможность…

Тюк! Я повернул голову влево. Витман, сидящий рядом со мной на лавке, определенно пришёл к тому же выводу. Негромкий стук, который я услышал, раздался, когда он привалился головой к стене. Начальник Тайной канцелярии крепко спал.

Первым порывом было разбудить его, но опасности я не чувствовал. Не ощущал вообще ничего, кроме неудержимого желания так же, как Витман, откинуться назад.

И в этот момент Мурашиха заговорила.

Голос был — как будто не её. Звучал он глухо, с натугой. Так, словно малограмотного человека заставили читать вслух сложный, неразборчивый текст.