— Согласен, — кивнул Оскар. — Его стряпня — выше всяких похвал!

— Раз Вы так хвалите, то обязательно попробую пирог, — улыбнулся Ивор.

Половой, который стоял недалеко, тут же отрезал кусок и положил ему на тарелку. За едой в основном говорили о погоде да о ценах. Оскар похвастался тем, что придумал новую картину для гобелена и приказал слугам принести наброски.

После обеда Магда отправила девочек вместе с няней наверх и позвала придворного музыканта. Семейство и Ивор расположились в гостиной. Она тоже была сделана в белом цвете, лишь тёмно-коричневые канделябры на стенах да черный рояль создавали контраст. Придворный музыкант расставлял ноты на пюпитре. К инструменту пододвинули диван и несколько кресел. Таких же белых, как и вся комната. Слуги вкатили сервировочный столик с тремя стаканами и графином виски.

— Угощайтесь, — предложил Оскар.

— Благодарю, но я, пожалуй, откажусь, — улыбнулся Ивор.

Радд пожал плечами и приказал откатить столик к роялю, а затем сел на диван рядом с сыном. Ивор занял кресло у стены, Магда — у окна.

— Каприз для Белуанской мысли, автор Кей Алан Корва, — объявил музыкант.

Он сел на стул, поправив полы сюртука, пальцы коснулись клавиш. Музыка завораживала. Вначале она звучала настороженно, словно родник, что по капелькам пробивается сквозь землю и завал из веток, а затем потекла рекой, медленной и вальяжной, которая несёт свои воды через бескрайние поля. Магда качала головой в такт мелодии и улыбалась.

— Вы заинтриговали своим письмом, — тихо произнес Оскар, немного наклоняясь в сторону Ивора. — Нам не терпится узнать подробности.

Ивор облокотился на ручку кресла и ответил так же тихо.

— Вначале, я бы хотел выразить своё восхищение тем, как Вы отстаиваете город и не пускаете в него религиозную заразу. И ещё я бесконечно восхищён тем, что Вы отказались спонсировать постройку главного Дома в Йорн-Хеле.

— Благодарю, — кивнул Оскар.

Мелодия изменилась. Теперь она то застревала, подобно воде, что пробирается через поваленные деревья, то ускорялась, взлетая на порогах и с гневом обрушиваясь вниз.

— Хотя я знаю, каким трудом Вам это далось. Слышал, что князь обещал отобрать у Вас мануфактуру.

— У нас с князем был очень жёсткий разговор. Мне больше всего не понравилось, что Дом хотели построить на месте храма. Я предлагал другие варианты, но нет — и всё: только на том месте! Меня это оскорбило. Как я могу разрушить святилище, где содержатся веды, где люди молятся богам, и отдать эту святую землю?

— Меня тоже оскорбляет то, что новая вера не просто разрушает наши святилища, но ещё+ строит на их месте свои Дома! Они устраивают подмену сознания, если так можно выразиться.

Оскар прокашлялся и многозначительно посмотрел в сторону музыканта. Ивор кивнул. На некоторое время они вновь погрузились в музыку. Рвущая, гневная мелодия успокаивалась и снова разливалась тихой рекой, которая текла всё дальше, становясь всё тише и тише, пока не замолкла.

Все зааплодировали.

— Ах, как чудесно Вы играете! Браво! Браво! — воскликнула Магда.

Музыкант поднял руки и ударил по клавишам. Теперь музыка напоминала мысли: однообразные, зацикленные мысли. В них врывались высокие ноты, принося с собой тревожные ощущения.

— Как вам? — поинтересовалась Магда.

— Очень необычно, — ответил Ивор и почесал переносицу. — Такое ощущение, что музыкант, подобно философу, через эту мелодию размышляет о судьбе, о её тяжести, о выборах, которые приходится делать. О тревоге, когда не знаешь, что скрывается за очередным поворотом твоей дороги.

— Дорогая, это же Леоний Лабео? Тот талантливый мальчишка-музыкант? — поинтересовался Оскард, подперев подбородок пальцем.

Магда кивнула, и все опять погрузились в музыку и собственные мысли.

Ивор думал о том, как продолжить разговор: или ещё позаигрывать с Раддами, или уже раскрыть свои планы. Оскар злится на новую религию, на угрозы отобрать его мануфактуру. Но достаточно ли сильна его злость, чтобы выступить против Пророка?

Ивор бросил взгляд на хозяина дома. Он старался выглядеть расслабленным, — откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза, но сцепленные в замок пальцы рук и ногти, сильно впившиеся в кожу, выдавали напряжение.

— Вчера за ужином я прочитал новость о том, что Пророк набирает рекрутов во Видящую стражу, — тихо проговорил Ивор, внимательно глядя на Оскара — у того не дрогнул ни единый мускул. — И хотя религия проповедует тепло и весну, Пророку на самом деле нужна власть. Я даже боюсь представить, что будет, когда он получит в свое распоряжение армию, не подчиняющуюся короне. Если это не остановить сейчас, то… — Ивор опять почесал переносицу. — Даже не могу представить, что нас ожидает завтра. Думаю, Пророк будет мстить всем неугодным.

И хотя в мелодии остались зацикленные части, теперь к ним добавились ещё ноты малой октавы, придавая музыке тяжёлое, угрожающее звучание.

— Я думаю, Вы правы, — Оскар на мгновение замолчал, а затем кивнул, словно соглашаясь с вопросом, который задал сам себе. — Настанут тёмные времена, если или, когда, Пророк получит неограниченную власть.

— Если… — повторил за ним Ивор. — ничего не делать, то так и произойдёт. Но на каждого страшного волка можно найти волкодава.

Ивор замолчал, дав возможность этой идее просочиться глубоко в мысли Раддов. Якоб, прищурив глаза, вопросительно посмотрел на него. Оскар продолжал сидеть расслабленным, но Ивор понимал, что его занимала не музыка. Пальцы, щипающие обивку дивана, выдавали внутреннее волнение.

— Вы знаете, где найти волкодава на этого волка? — наконец-то поинтересовался Оскар, взглянув на Ивора.

— Да. У меня есть сведения, которые могут погубить Пророка и всю его нечистую веру, — ответил Ивор полушёпотом.

Оскар удивленно поднял брови, тут же остановил музыканта на половине сонаты и приказал убираться.

— Что случилось?! — воскликнула Магда.

— Ивор заявил, что обладает сведениями, которые могут погубить Пророка, — громко произнёс Якоб.

Оскар шикнул на него и осмотрелся. Выглянул в коридор, чтобы убедиться, что их не подслушивают. Никого. Налил в стакан виски и сделал глоток.

Ивор сел поглубже в кресло. Вздохнул. Он чувствовал себя как человек, идущий весной по замёрзшей реке и не знающий, крепкий здесь лёд или нет.

— Пророк всегда вызывал во мне недоверие. Он появился внезапно и буквально за год добрался до самого князя и вцепился в него, будто клещ. Не знаю, что он наобещал Его Сиятельству…

— Ребёнка, — ответила Магда. — Он пообещал, что её Величество выносит и родит здорового наследника. Мне фрейлины рассказали. Княгиня уже три раза была беременна, но все трое родились раньше срока и не выжили, хотя о княгине заботились лучшие лекари. А этот Пророк пообещал, что передаст ребенка под покровительство Всевидящего, и тот сделает так, чтобы малыш родился крепким и здоровым.

Ивор внимательно слушал Магду, чувствуя, как история Пророка заполняется новыми деталями.

— Пророк воспользовался горем князей для того, чтобы захватить власть. К сожалению, князь не понимает, в какую паутину он попал и какую змею пригрел. Пророк обещал отдать нерождённого ребенка под покровительство Всевидящего, но так ли это?

Магда непонимающе нахмурилась. Якоб смотрел пристально, казалось, даже не моргал. Оскар выпил ещё немного виски.

— Давайте вернёмся к Пророку. Что мы о нём знаем? — продолжил Ивор и обвёл взглядом Раддов. — Почти ничего. Впервые он объявился в северо-восточных деревнях, где собирал милостыню и нёс чушь про нового Бога, весну и тепло.

— И он сказал то, что люди давно хотели слышать, — поджала губы Магда. — Все так устали от проклятия, от вечных холодов, от мёрзлых. Многие чувствуют, будто старые Боги их предали, поэтому с радостью пошли за тем, кто пообещал спасение.

Ивор кивнул. Достаточно ли он заинтриговал Раддов или ещё подкинуть им вопросы для размышления? Наверное, стоит. А потом нужно показать, что у него, Ивора, есть ответы. Он должен точно знать, что Радды попались на крючок и не сорвутся.