– Доброе утро, герр Брюхов, – сказала она, улыбаясь.

– Доброе, фрау Марта, – отозвался молодой человек по-немецки.

– Герр Шпильц у себя в кабинете, ждёт вас.

– Спасибо. – Никита следом за экономкой направился через внутренний дворик, зашёл в дом, снял пальто, отдал его Марте, улыбнулся ей и устремился в кабинет.

Особняк был большим, трёхэтажным и принадлежал семье Шпильц много веков.

На первом этаже располагались гостевые комнаты, кухня, библиотека и кабинет. На втором – хозяйские спальни, а третий занимал зал, заполненный картинами и предметами интерьера. Коллекцию начал собирать ещё прадед нынешнего хозяина дома, скупая понравившуюся мебель. Дело продолжил сын, затем внук и, наконец, правнук.

Когда-то на третьем этаже размещались жилые помещения прислуги, но по мере разрастания коллекции этих комнат становилось всё меньше, пока не снесли все стены – и этаж превратился в просторный зал, заставленный свидетельствами отменного вкуса хозяина и роскоши минувших эпох.

Никита заглянул в кабинет и постучал по двери, распахнутой внутрь.

Справа у письменного стола стоял герр Шпильц и разговаривал по телефону.

За его спиной находилось большое окно, выходившее во внутренний дворик и декорированное тёмными портьерами. В левой части кабинета стояла изящная оттоманка, обтянутая красным бархатом, комод и высокая консоль из ореха, на ней красовались часы в форме мужчины-рыцаря, держащего меч и щит, внутри которого виднелся циферблат. Стены кабинета были задрапированы зелёными тканевыми обоями и украшены картинами в дорогих позолоченных рамах.

Никите нравилась обстановка кабинета, и он с большим удовольствием всегда принимал предложение его посетить.

– Здравствуйте, герр Шпильц.

– А, герр Брюхов, доброе и вам утро! Проходите, садитесь. Чай, кофе? – герр Шпильц закончил разговор и положил телефон на стол, увидев реставратора. Сутулый, невысокий, с маленькими тонкими пальцами на руках и активной мимикой на лице, мужчина казался сильно преклонного возраста.

– Нет, спасибо, я недавно позавтракал, – Никита присел в уютное кожаное кресло.

– Весь день на телефоне с помощником, – произнёс герр Шпильц, вздыхая. – Столько дел.

Никита кивнул, он знал помощника коллекционера, Стефана Ханта, молодого мужчину с аристократичной германской внешностью. Они нечасто виделись, но Стефан всегда вёл себя приветливо, хотя в нём чувствовалась лёгкая надменная холодность.

– М-да, – продолжил герр Шпильц. – А вам, герр Брюхов, я хочу сказать, что очень доволен вашей работой. Вы совершенно чудным образом отреставрировали наши картинные рамы!

– Спасибо, я старался, – пробормотал Никита, краснея.

Он не любил похвалы, стеснялся, когда на него обращали внимание, и никак не мог преодолеть страх перед публикой или большими компаниями. Самое приятное для него было оставаться незаметным, затеряться в толпе, и чтобы никто не приставал, не дёргал, не надоедал.

– Да, заметно, работа проделана фантастическая! – герр Шпильц сел в своё кресло за письменный стол. – Вот почему я сегодня позвал вас сюда. Заказ исполнен.

– Да, – кивнул Никита.

– Но, поскольку вы сделали это так быстро и столь виртуозно, я бы хотел предложить вам ещё кое-что.

– Слушаю, – оживился Никита.

Его сердце затрепыхалось от радости. Вот уже несколько дней он ходил расстроенный, так как работа заканчивалась и ему в скором времени предстояло вернуться домой, а Брюхов так полюбил этот старинный город.

– У меня есть предмет. Он размещён в моём каталоге на сайте, и один покупатель вышел на меня с предложением сделки, но если сказать честно, я даже не ожидал, – герр Шпильц развёл руками в недоумении. – Предмет, конечно, дорогой, но не настолько. За него предлагают больше его стоимости. И мне стало любопытно, действительно ли он столь ценен? Поэтому я хочу, чтобы вы на него взглянули и высказали своё мнение.

– А что за предмет, позвольте спросить? – поинтересовался Никита.

– Секретер.

– Хорошо, я готов посмотреть!

– Отлично, он наверху! Можем пройти туда прямо сейчас. Если хотите? – предложил герр Шпильц, широко улыбаясь и не скрывая радости от столь стремительного согласия Брюхова.

– Конечно, пойдёмте, – Никита поднялся с кресла, ожидая хозяина дома.

Герр Шпильц, торопясь, насколько было возможно в его возрасте и позволяли больные ноги, направился к лестнице.

Брюхов медленно шёл позади, размышляя о том, как же герр Шпильц осилит три этажа, если он еле-еле ходит.

Однако, когда они приблизились к лестнице, коллекционер, опершись на перила, проявил завидную прыть и начал довольно быстро подниматься, так что Никита поспешил за ним в своём обычном темпе.

Поднявшись на этаж, где располагалась коллекция, Брюхов и герр Шпильц миновали коридор и остановились перед закрытой дверью.

Хозяин полез в карман, гремя в нём ключами. После чего вытащил один из них, поместил его в замок, провернул несколько раз и отпер дверь.

Внутри оказалось просторное помещение, квадратов в пятьдесят, не меньше, всё заставленное мебелью и завешенное картинами.

Брюхов никогда прежде сюда не поднимался, так как работал внизу, в специально отведённой комнате, поэтому теперь он вертел головой, смотря по сторонам.

Чего там только не было: кресла, обитые ярким бархатом и перегруженные позолотой, комоды с пышными формами из лакированного дерева, обильно украшенные резьбой книжные шкафы и письменные столы, стулья, инкрустированные завитками и цветами, а также диваны в виде трёх скреплённых кресел с общей спинкой и сиденьем, отделанные тканью. Рисунки гобеленов состояли из сложных композиций цветов и животных, характерных для барокко. По периметру стояли консоли разных форм и размеров, многие из них с зеркалами. На стенах висели картины в богатых огромных рамах, так что за некоторыми с трудом получалось увидеть само художество, однако часть легко получилось бы причислить к выдающемуся искусству.

И вся эта коллекция пестрила, сверкала, удивляла, завораживала, манила прикоснуться к ней, раствориться в её великолепии, почувствовав красоту и утончённость эпохи, давшей миру этот неотразимый декоративный стиль.

– Ого, – тихо простонал Никита, не в силах отвести взгляд от всего находившегося перед ним. – Как здесь всего много! – он насчитал не менее восьмидесяти экспонатов. – И всё такое… Шикарное!

– Спасибо, – герр Шпильц явно был доволен столь лестным отзывом. – Я горжусь этими вещами, многим из них несколько сотен лет!

– Кто их реставрировал? – намётанный глаз Никиты не мог упустить тонкую работу.

– Один мой приятель, француз. Но он более не занимается мебелью, – не без сожаления произнёс герр Шпильц.

– А где же секретер? – Никита, наконец, оторвал взгляд от коллекции и посмотрел на её хозяина.

– Ах да, пойдёмте, – коллекционер направился вглубь зала, энергично лавируя между экспонатами.

Брюхов семенил за ним, успевая рассматривать всё, что попадалось по дороге.

– Обычно я сразу реставрирую вещь, которую покупаю. Но здесь получилось как-то иначе.

– Почему? – поинтересовался Никита.

– Дело в том, что секретер я приобрёл на аукционе, – герр Шпильц улыбнулся. – Он в отличном состоянии.

– А какого он года?

– Точно не знаю, но меня уверяли, это начало восемнадцатого века. Очень тонкая работа, впрочем, вы сейчас сами всё увидите. Вот он, – герр Шпильц завернул за книжный шкаф, и Брюхов увидел предмет, у него перехватило дыхание.

Улыбка поползла по его лицу, и он с удовольствием стал рассматривать секретер.

– Ну? Что я вам говорил! – воскликнул коллекционер, видя восхищённое лицо Никиты. – Прелесть, а не экземпляр! Умели же делать мебель, был у людей вкус, да, был!

– Просто восхитительно!

Секретер оказался высотой в полтора, а в ширину около метра.