Память за столько лет работала очень избирательно, но сейчас я вспоминал ту свою долгую прогулку получше. Припоминалось многое, что тогда рассказывал этот мужик, который сейчас курил сигареты Женьки.

— Я тут каждый день бываю, — хвастался бомж. — Если чё, ребятки, спрашивайте, про каждого расскажу. Всех здесь знаю, ха-ха!

— Не требуется, — сказал я.

Тогда здесь были другие могилы, но сейчас их не было. Недалеко от опера, под выросшей черёмухой, был другой памятник, общий для двух могил. Муж и жена, которые погибли в аварии, но все говорили, что их убила братва. Там ещё была фотка парня в очках, бомж говорил, что он был сапёром.

В соседнем ряду была могила погибшего на деле киллера, моего ровесника. Таблички с фотографией и фамилией не было, оторвало ветром, но бомж помнил, кто там лежал. Рядом была могила офицера-десантника, его застрелили, когда он хотел помешать торговле оружием.

Ещё здесь были могилы парней с Чечни, которые пережили войну на Кавказе, но полегли во время кровавых разборок пивзавода и рынка. Та бойня была жёсткой, бывшие вояки заявили о себе громко и почти подвинули старых авторитетов. Но это мало кого устроило в области. Я эту войну почти не видел, ведь учился в Чите. Видел только могилы, когда приезжал.

Почти всю банду богатовских похоронили в одном месте, но только рядовых бойцов, которые пошли за майором, полностью ему доверяя и даже не зная, кто он такой на самом деле.

А вот сам он уцелел. Что случилось с самим Богатовым в той жизни? Не знаю точно, но припоминаю сейчас, что говорили, как один авторитет из бывших военных сбежал в Испанию, прихватив с собой общак группировки.

Жил он там в своё удовольствие, лапал девушек, пил вино, давал интервью любопытным журналистам и ни в чём себе не отказывал. Ещё учил всех жизни, а себя называл военным, не бандитом. Может быть, Богатов умудрился дожить до того момента, до которого дожил я сам, не удивлюсь.

Конечно, я не мог запомнить все виденные тогда фамилии и лица, ясно только, что часть из тех, кто был мёртв тогда, были живы сейчас, и многих из них я знал лично.

Если бы я не пришёл на это кладбище сегодня за Женей и не увидел этого бомжа, даже не вспомнил бы о той давней прогулке…

Но хватит вспоминать об этом, уже нет смысла, раз не сбылось. Нужны другие воспоминания, которые могут помочь в будущем, и не только мне. А сначала надо узнать, кто это идёт против нас, и подумать, как с этим справиться.

— Идём, Женя, — позвал я.

Он захватил «трофейный» автомат, завёрнутый в старую куртку, и пошёл вслед за мной, хлюпая носом и кашляя.

— Значит, он тут был? — спросил я. — Тот мужик в чёрном пальто?

— Да, у него была здесь встреча.

— И с кем?

— Знаешь, Волк, — Женя вздохнул и откашлялся. — Вот пока их слушал, думал, кашляну хоть раз и завалят. За такое уж точно. Опасно это тебе знать. Тут не только меня могут грохнуть, но и тебя.

— Говори, Женя. Лучше об этом знать заранее, а дальше мы со всем этим разберёмся. С кем он здесь встречался?

Кладбище города Новозаводск, некоторое время назад

Женя не был разведчиком, хотя на войне ему несколько раз приходилось пробираться по зелёнке рядом с врагом. Тогда он полз, прижимаясь к земле и надеясь, что никто его не заметит. Сейчас зелени рядом нет, только холмики могил, памятники, выросшие за лето кусты, цеплявшие одежду сухими ветками, и снег.

У него было с собой оружие, но стрелять Женя не собирался. Тот тип в пальто явно мент, в такого стрелять — подставить всех. Но этот седеющий мужик с отвисшими щеками, одетый в чёрное пальто не по погоде, прибыл на кладбище не поминать кого-то, а с какой-то определённой целью. Нужно её выяснить.

Сердце бешено колотилось, в горле першило, хотелось раскашляться. Женя сдержался и потёр вспотевший лоб. После такой долгой прогулки пора бы и на больничный, но ещё рано.

Он затаился за гранитным памятником высотой больше метра, который поставили убитому в 93-м бригадиру пивзавода по прозвищу Батоха. Памятник роскошный, но уже покосился, а лицо уже сложно разобрать за налипшей грязью. Никто за могилой не ухаживал, похоронили за огромные деньги и забыли. Сколько в пивзаводе этих бригадиров уже было, даже сам Крюков всех не упомнит.

А тот седой мужик в пальто ждал, встав у чьей-то могилки со звездой на памятнике. Вскоре к нему присоединился ещё один человек, пожилой мужчина в меховой шапке и роскошной мужской шубе. В руке он держал букетик красных цветов.

Никак это сам Эдик? Что вор здесь забыл? Женя сдержался, чтобы не выглянуть и не присмотреться внимательнее, но понятно, что это точно Эдик. В отдалении остановился его помощник по прозвищу Монтёр. Он постоянно озирался, так что Женя пригнулся пониже и затаил дыхание, чтобы ничего не пропустить. Ветер стих, было слышно, что они оба говорили.

— Знакомый твой, Тимоша? — спросил Эдик и положил цветы на могилку.

— Какая разница? — неприветливо отозвался мужик в пальто и поёжился от холода. — Стоим здесь и стоим, кому какое дело. Разговор к тебе есть.

— Давно ты ко мне не приходил, начальник, — с усмешкой сказал Эдик. — Я думал, ты сдох уже, и тебя закопали. Дали залп над могилкой и забыли, как и всех тебе подобных.

— Ты чё мне не сказал, что Кирьян через тебя груз хотел отправить? — со злостью спросил мужик.

— А ты и не интересовался, Тимоша, — парировал Эдик.

— Косяк это, Эдик.

Эдик медленно повернулся к собеседнику.

— Ты на кого гонишь, мусор? — с угрозой в голосе спросил он. — Ты уже поседел, жопу у себя в кабинете отрастил, а ума так и не нажил! Когда простым летёхой был, помудрее был, серьёзным человеком казался, а сейчас…

— Да всё-всё, пошутил неудачно, — Тимоша поднял обе руки. — А то ещё по фене своей будешь чесать, гражданин Волгин. Так же там было записано в расписке, а? — он усмехнулся.

Эдик сплюнул, сматерился, потом посмотрел на церквушку в дальнем углу кладбища и перекрестился.

— Всё, Эдик, — повторил Тимоша. — Кто старое помянет, тому, как говорится… Но что с грузом вышло?

— Кирьян, похоже, решил его без тебя перевезти. Мне передал через своих, чтобы я с Крюковым перетёр, надо было через его контакты фуру с нефритом вывезти. А потом что-то не так оказалось, свистнули её. Надо Кирьяну позвонить, поинтересоваться, что он в итоге хотел…

Женя закрыл рот. Горло саднило сильнее, хотелось кашлять, то ли от курева, то ли что уже совсем простыл. Но сдержался ещё раз.

— Он же сдох, — удивился Тимоша. — Или ты так шутишь, Эдик?

— Сдох и сдох, — через пару секунд отозвался Эдик, когда его помощник выразительно кашлянул. — Направил груз и сдох, чего теперь хвосты искать? Пропало всё. Сказал бы мне, я бы передал, что мне известно.

— Что-то ты не договариваешь. Ладно, Кирьян сдох, груз ушёл… не суть, надо готовить новый. У тебя спровоцировать их вышло, но неудачно…

Он стал говорить неразборчиво. Женя вслушивался в слова, но следующие фразы разобрать не мог.

— А кто же знал, что Кирьян так лоханётся? — Эдик хрипло закашлялся. — Зря он Крюкова заказал, вот что я тебе скажу. Уже какой вор по счёту в наших краях сгинул. Гоча, Захар, вот Кирьян уже и остальные.

— Про Захара-то ты слёзы не лей, сам же знаешь, кто его сдал.

— Откуда мне знать? Как мне один человек говорил, что это жадность их губит, а Кирьян очень жадный был. Захар тоже.

— Да, опасно вами быть в такие времена, — выразительно сказал Тимоша. — Короче, к делу. Я в курсе, что ты провоцируешь войну пивзавода и мясухой, чтобы избавиться от Черепа и Крюкова…

— Тимоша, да ты уже…

— Короче, одного клиента сегодня должны закрыть за наркоту… я сам подсуетился, лично… — он стал говорить быстрее и тише, часть фраз терялась. — А ты ту банду отморозков, которую с рук кормишь, отправь-ка на какую-нибудь точку… чтобы всю эту шоблу… повязали всех вместе. Главное, их выключить… освещать всё будут громко, отморозки подойдут в самый раз. А потом… приедут и всех упакуют.