— Понимаю, — я его взгляд выдержал. — Но он кое-что украл вместе с Захаром. Захар из-за этого потом погиб, но Кирьяна это не остановило. Он отправил тебе некий груз, который нужно было провести через границу с помощью Крюкова. Якобы нефрит из Бурятии, на деле иное.

— Понятия не имею, о чём ты, — Эдик поправил кожаные перчатки.

— Скорее всего не знаешь, да, но это надо вернуть. То, что было украдено, найдут в любом случае. Если понадобится, будут потрошить вообще все грузы на таможне, невзирая на договорённости и местных авторитетов. Кирьян и так из-за вражды с Крюковым чуть не испортил все ваши грузоперевозки в Китай, так и после смерти продолжает мешать. Много чего найдут, на чём братва делает деньги. А кто потом виноватым будет, что ФСБ разозлил? С мёртвого Кирьяна не спросишь, пойдут к живым.

— Максим, — Эдик почти даже не мигал, глядя на меня. — Не знаю, о чём ты говоришь. А знал бы — не сказал, не к тому человеку ты обратился. Но вообще, утро вечера мудренее, — добавил он с явным намёком. — Глядишь, и сам найдёшь что ищешь, и без моей помощи. Тогда и проблемы не будет. А я тебе с этим помочь не могу.

Только вот тон у него такой, что он явно придумал, как избавиться от этой проблемы, ведь Эдик явно понимал, что груз непростой, а награда за него не стоит риска. Всё должен был получить Кирьян, а делиться он не любил.

Просто сказать прямо Эдик не может, он же должен играть свою роль. Из этих воров пропадают такие актёры.

— Я тебя услышал, Эдуард, — сказал я.

— Вот и отлично. Тогда я возвращаюсь к себе, а то холодно. Скорее бы уже весна.

Настаивать я не стал, мне было интересно, что он придумал. А когда я подошёл к своей машине, меня окликнули.

— Волк, погоди!

Ко мне запыхаясь бежал Монтёр, держа что-то в руке. Это была белая картонная карточка, на которой было что-то записано мелким корявым почерком.

— Ты обронил, — сказал он.

— Благодарю, — я взял карточку и убрал в карман. — А то бы потерял, неловко бы вышло.

Только в машине прочитал, что там было написано. Марка грузовика (Мерседес), госномер, имя водителя (Саша) и дата прибытия. Грубоватый способ, но эффективный. Эдик вернул груз, как Ремезов и ожидал. Значит, он или не нашёл покупателя, или решил не связываться. В конце концов, он же помнит о судьбе Захара, который шёл с этим до конца. А воры в последнее время тоже мрут как мухи.

Нам же проще. Я взял телефон и набрал подполковника.

— Звоню по нашему вопросу, — сказал я, когда он ответил. — Есть подвижки.

— Твою мобилу не слушают, — отозвался Ремезов, опять начиная рубить фразы, как на него иногда находило, когда он обсуждал работу. — Но пытались выбить разрешение на это. Я ещё выяснил другое. По поводу жучка.

— И кто меня слушает?

— Читинский РУОП. Взяли тебя в разработку. ОПГ «волковские», как они вас назвали. А ещё внедрили к тебе агента. И понятия не имею, кто это.

В этом деле мне нужно было посоветоваться со знающим человеком. К сожалению, он был на больничном, так что я поехал к нему домой на своей новой машине, захватив с собой Женю.

Лёня Лесняков жил не очень далеко от рынка. Дети были в школе, жена на работе, так что он сидел дома один. Впустив нас, он со страдальческим видом вернулся на диван и лёг, поправив подушку под головой. Пахло спиртом, но это от лекарств, Лёня натирал чем-то шею. Скорее всего, муравьиным спиртом, я заметил коричневый стеклянный пузырёк на столике.

— Женька, надави вон ту большую кнопку, будь другом, — он показал на телевизор и стоящий на нём видик.

Женя нажал кнопку Play, и «Горец», которого Лёня смотрел на кассете, продолжился. Вторая часть, которая про будущее, и которая почти никому не нравилась. Но смотрели, куда деваться?

— Ща, полежу немного, — сказал Лёня, морщась от боли. — Только двину головой, в руку отдаёт, немеет. Моя сразу паника подняла, что у меня сердечный приступ, там же тоже рука немеет. А доктора говорят грыжа, так что в Читу поеду. Там и капельницы надо, и прогревать, и всё остальное, ё-моё. Опять все деньги на болячку уйдут.

— Про деньги не волнуйся, Лёня, — я сел в мягкое кресло. — Лечись сколько надо, поможем.

— Вот же тебе не повезло, дядя Лёня, — Женя огляделся. — И чё, сильно болит?

— Лучше не стареть, Женька, — простонал Лёня. — Вот мне батя раньше так говорил, а я не послушался.

— Грыжа — это плохо, — я кивнул, прекрасно его понимая. — Вставать можешь? Я тебе машину привёз показать, ты же просил. Ну и посоветоваться хочу про одно дело.

— Давайте сначала чая попьём, — Лёня с кряхтеньем поднялся.

Он проковылял на кухню к холодильнику, достал оттуда колбасу и сыр, а на газовой плитке стояла сковорода с жареной картошкой и свининой, которую требовалось немного разогреть.

— РУОП? — Лёня чуть не уронил эту сковородку, когда услышал новости.

— В натуре, — подтвердил Женя. — Ремезов Волку сам сказал, я слышал.

— И чё, он не может их отогнать? — бывший опер задумался. — Раньше же прогонял.

— Дважды, но тогда было иначе. Сейчас прослушку разрешил судья, они ведут разработку по всем правилам, официально. Даже следователь из прокуратуры назначен. Тот самый, который дело Крюкова вёл, помнишь?

— Ага, тот татарин, — Лёня задумался, вспоминая. — Каримов же?

— Он самый.

Ремезов курировал взаимодействие с ОВД и РУОП, но рубоповцы подчиняются своему руководству в главке, а не ФСБ. Если кто-то отдал им такой приказ, они будут им заниматься. Независимость РУОП, который уже вскоре переименуют в РУБОП, часто вызывала конфликты между ведомствами в то время, милиция на местах и даже в ФСБ бывали очень недовольны своими коллегами из управления по борьбе с организованной преступностью.

Через несколько лет это изменится, но пока РУОП может делать почти всё, что считает нужным. А это значит, надо нам выяснять масштабы, особенно, сколько жучков, есть ли ещё агенты, и что они на нас накопали.

Ремезов официально помочь не сможет. Но сможет подсказать неофициально, что делать дальше. Он ещё обещал прислать оператора со сканером для поиска жучков. Но оператора надо привести так, чтобы об этом никто лишний не узнал.

Но самое главное — надо выяснить, почему РУОП взялся за это дело? Они сами взялись или это заказ на нас от кого-то очень влиятельного?

— Ремезов говорил, что посмотрит, что можно сделать, — сказал я. — Возможно выйдет что-то накопать, у нас не Москва и не Питер, здесь все друг друга знают, договориться можно. Но ждать, когда он выяснит всё сам, мы не будем. И у него есть подозрения, что кто-то копает под него самого. Если выставят, что офицер ФСБ крышует комбинат и прикрывает ОПГ, которая там засела… лучше до такого не доводить.

— Ëкалэмене, — пробурчал Лёня, перевернул бутылку кетчупа и налил на тарелку. — Вот же гадство какое. ОПГ «Волковские», надо же. Не думал, что до такого дойдёт.

— Местный УБОП может быть причастен к операции? — спросил я. — С Рыбиным ведь не так давно разговаривали, он никак это не выдал. Наоборот, даже помог нам с Душманом.

— Вот знаешь, — Лёня нахмурился. — Всё это может делать Чита, не ставя местных в курс. Будет гонять мужиков только почём зря, а разработка операции у себя… А этим Восточно-Сибирское управление занимается или Читинский отдел УБОП?

— Читинцы.

— Тогда проще.

— Возможно, Кирьян на кого-то успел надавить, чтобы подключили РУОП, и это ещё по инерции действует. Или они копают из-за того Кравцова. В общем, парни, надо понять, кто у нас сидит и что он знает. А как выясним всё, от этого уже будем плясать.

Лёня начал вставать, но Женя жестом велел ему сидеть и сам разлил чай, а потом начал шуршать обёрткой китайских конфет с Мао Дзедуном, глядя то на меня, то на бывшего опера.

— Ага, тут интересно, — Лёня оживился. — Помнишь, Макс, как по лету Ремезов отгонял их от нас? Не в тот раз, когда они Женьку и Славу арестовали из-за того хитрожопого коммерсанта, а во второй, когда они к нам в контору приехали.