– Немедленно отведите его в управление, – сказал офицер. – Не теряйте ни секунды, – и они спешно потащили меня.

Я посмотрел в окно лаборатории – наша квартира находилась в нескольких шагах от дома – и увидел, что Харви снимает нас на камеру. Мне пришло в голову, что он "запечатлеет" нас, а затем уничтожит всю компанию – меня и всех остальных! Пластинка с леди Констанс исчезнет, и тогда он никогда не сможет ее восстановить, и она будет "продолжать жить", блуждая как бесплотный дух, пока не закончится срок ее жизни.

Кажется, на мгновение я сошел с ума. Я рвался на свободу, кричал, что знаю аннигилятора и все им расскажу, умолял их поспешить и схватить Харви, пока он не уничтожил всех нас.

– И леди Констанс! – кричал я. – И леди Констанс! Он не сможет вернуть ее без этого!

Я попытался выхватить псиграфию из рук сержанта, но полдюжины мужчин схватили меня и потащили за ноги, руки и талию.

– Кажется, мы поймали одного из них! – сказал сержант.

И тут сержант и люди исчезли из этого мира, а я с грохотом упал на тротуар. Это было на Сент-Джеймсской площади, недалеко от Кливленд-хауса. На тротуаре лежал мой "фотоаппарат" и футляр с готовыми пластинами. Не было и фотокарточки леди Констанс, которую держал в руках сержант. Я собрал вещи и бегом направился к нашим квартирам – они находились на Джермин-стрит.

Навстречу мне выбегали люди и кричали, чтобы я туда не ходил. Они кричали, что все поисковики, которые пошли в ту сторону, были уничтожены. Я пошел дальше, вошел в лабораторию и опустился в кресло. На данный момент мои силы были на исходе.

Харви посмотрел на меня с дружелюбной улыбкой, подошел к серванту и достал бренди.

– Это была тонкая работа, старик! – сказал он почти с нежностью. – Я случайно увидел тебя и сделал псиграфию. Конечно, я вырезал тебя, камеру и пластины, прежде чем уничтожить". Он налил себе бренди, тихонько булькнув. "Очень тонкая работа! Думаю, на какое-то время мы в безопасности. Я все утро составлял расписание поисковиков и уничтожил тысячи. В ближайшее время они сюда не сунутся. Давай, соберись и выпей. Через минуту все будет в порядке.

Это была тонкая работа, старик! – сказал он почти с нежностью

Я выпил бренди и опустился в кресло.

– Вы уничтожили псиграфию леди Констанс, – сказал я. – Мы не сможем ее вернуть.

С каждого "снимка" можно было сделать только одну псиграфию, так что дубликата у меня не было.

Он надул щеки и выдохнул. У него была такая манера, когда он думал.

– Я могу вернуть псиграфию, – медленно сказал он, – но я не знаю, где она может появиться. Призрак, скажем так, человека, который ею владел, может блуждать. Полагаю, он мог бы носить ее с собой. Не знаю. Он может уронить её в любой момент. Я действительно не знаю. Я вырежу её из групповой псиграфии и восстановлю отдельно. Съездите туда, где она исчезла, и посмотрите, вернется ли она именно там.

Я оставил его резать псиграфию удивительно тонкой пилкой и вернулся на площадь. Я стоял и смотрел на тротуар, где исчез сержант. Псиграфии не было, а потом она появилась!

К нему прилип кусочек кожи – мельчайший клочок ногтя и плоти. Пилка была не совсем точной. Псиграфия была слегка повреждена. Харви сказал, что это не повредит леди Констанс и не имеет значения.

– А теперь, – сказал он, – отложите ее на время. Когда-нибудь вы вернете ее, и тогда вы сможете предложить ей стать королевой половины мира!

– Вы милосердны к моей слабости, Харви, – сказал я и он рассмеялся, как обычно; но на этот раз в смехе была какая-то мягкость.

– Человек получает то, что он желает, – сказал он. – Мы потеряли полчаса – а это может привести к потере всей Земной империи – из-за женщины! Что ж, возможно, вам будет труднее управлять ею! Теперь, Браунлоу, мы не можем больше терять времени. В ближайшие день-два все решится, так или иначе. Давайте устроим военный совет.

Мы сели, раскурили трубки и стали обсуждать это противостояние двух людей по отношению к миру, как будто речь шла о повседневных делах.

– Все сводится к вопросу о блефе, – сказал Харви. – Уничтожение сыщиков вокруг этого квартала, и только здесь, дало им довольно четкое представление о том, где мы ошиваемся. Если бы они знали, как устроен этот бизнес, то налетели бы на нас быстрее, чем мы успели бы их засечь и уничтожить. Это было бы делом десяти минут! Но они не знают. Они думают, что мы можем уничтожить всех и вся, во всяком случае, в Лондоне, в любой момент. Поэтому они не придут, если только не появится великий лидер. Но и тогда ему потребуется некоторое время, чтобы получить командование и сплотить их. Выгляните в окно. На улице полно людей с дорожными сумками. Лондон разбегается.

– Да, – согласился я. – У нас есть время, но как мы его используем? Они соберутся, скажем, в Олдершоте. Через день-два они сформируют армию.

– Именно. Мы найдем место сбора, поедем туда и сделаем псиграфию, а когда армия начнет маршировать, она исчезнет. После этого не будет больше армий! Затем мы продиктуем условия. Когда они будут приняты, мы будем ездить и делать псиграфии флотов, арсеналов, народных собраний, примечательных зданий. Через год-два, когда соберем достаточно, будем готовы к неизбежному восстанию. А оно, я думаю, будет, и не одно. Тогда мы с вами станем императорами мира! Мы найдем несколько надежных министров, которые будут делать для нас психграфии, как я полагаю, но одному из нас придется несколько лет дежурить рядом с аннигилятором, возможно, пока у нас не появятся сыновья, которым мы сможем доверять. Править миром – трудная задача, но она того стоит.

– Она того стоит! – воскликнул я. Мне показалось, что мои глаза заблестели.

После обеда мы отправились фотографировать мосты, группы зданий и улицы. По словам Харви, достаточно было и небольших снимков, а мы снимали большие кварталы и большие толпы людей. Мы узнали, что в Олдершоте, как я и предполагал, сосредоточена армия. Мы отправились туда ночью, а ранним утром "снимали" войска, как они собираются в бригады и проходят смотр. На следующий день они собирались идти на Лондон, чтобы, как говорили сплетники, "броситься на Аннигилятора". Они намеревались окружить кольцом местность, где, по справедливому мнению правительства, он действовал, и разделаться с каждым, кого найдут в этом районе.

В Олдершоте у них не возникло никаких подозрений относительно фотографов, и нас приняли весьма радушно, как участников исторического события. Оттуда мы поспешили в Портсмут, где собрался большой флот, занявший всю гавань; около пятидесяти британских военных кораблей и примерно столько же кораблей других стран, в основном французских и немецких, которые пришли оказать помощь в борьбе с аннигилятором – двумя людьми с какими-то аппаратами! Фотографические снимки были очень маленькими, но дело было не в размере, как говорил Харви.

Оттуда мы поспешили в Портсмут, где собрался большой флот, занявший всю гавань

Мы вернулись в свою квартиру поздно вечером, проехав по пустынным улицам весь путь от Бэттерси. Поезда не пересекали реку из страха перед аннигилятором.

Мы разослали в газеты сообщение о том, что аннигилятору известно о приготовлениях против него и что, если они не будут прекращены, он в качестве дополнительного предупреждения уничтожит армию, а также флот, британский или иной, находящийся сейчас в Портсмуте. После этого каждый житель страны будет уничтожен, если в течение двадцати четырех часов правительство полностью не подчинится его воле. В знак капитуляции на колонне Нельсона должен был быть вывешен белый флаг, а на площади Пикадилли должен был быть отправлен уполномоченный для переговоров.