Пока шло следствие двое преступников успели пустить доллары в оборот. Один купил себе просторный дом в Подмосковье, а другой успел обзавестись стопкой ценных бумаг, на которые уже неделю набегали проценты.

– С неудачливыми грабителями вы и без меня разберетесь, а у нас есть дела поважнее. Давайте на них и остановимся, – предложил Вышегорский.

– Извините, господин Вышегорский, но вы второй раз выручаете банк и даже спасли мою жизнь, поэтому я хотел бы понять источники получения этой информации, – сказал Болдин.

– Надеюсь, господа вы не подозреваете меня в организации преступной группировки, пытающейся расправиться с банком.

– Мы вам полностью доверяем, – сказал Дугин дежурную фразу, которую говорил уже в сто тысячный раз и которая ровным счетом ничего не означала, как не означает “извините”, когда человек хочет высморкаться.

– Есть методы научного познания мира. Я, кажется, овладел ими, – сказал Вышегорский и направил на собеседников внимательный, испытывающий взгляд.

– Каким образом вы познаете действительность? – сказал Болдин, признававший только математические методы познания финансового мира.

– В скором времени я с удовольствием подниму с вами бокал шампанского за электромагнитные излучения. Пока лишь могу сказать следующее: у вас в банке, наверное, много секретов, позвольте и мне не раскрывать свои, хотя бы какое-то время. Наберитесь терпения, господа.

– Что вы! Что вы! Я спросил исключительно из уважения к вам. Если позволите, еще вопрос, связанный с предыдущим: какова стоимость этой информации, как у нас в бизнесе принято говорить, цена вопроса? – задал Болдин свой любимый вопрос, который задавал всегда, когда судьба сделки была решена и оставалось только уточнить сумму вознаграждения, которая, в сущности, тоже была предрешена.

– Я помогаю вам не из благотворительных целей. Банки и благотворительность связаны не больше, чем лягушка с талой водой. Вижу в вас человека, который помогает России опять стать Великой. И у меня нет иной цели на этом свете. А величие России никакими деньгами купить нельзя. Величие Отечества создается тихими днями в не менее тихих кабинетах. Поэтому перейдем к главному вопросу, который нас должен интересовать. “Мегабанк” собирается поставить под свой контроль нефтяную компанию “ Нефтегазиндустрия”. Компания приближается к пятерке лидеров по добыче нефти. Но никто не знает, что запасы ее скважин в тысячи раз богаче нефтью, чем принято считать на сегодняшний день.

– Откуда исходит угроза? – сказал Болдин.

– “Мегабанк” намерен захватить контрольный пакет акций, а затем продать сначала четверть, потом треть акций ведущему иностранному консорциуму. Затем воспользуется неразберихой в законодательстве и отправит контрольный пакет заокеанским друзьям.

– Я ни раз говорил, что вокруг России плетутся заговоры! – воскликнул генерал Дугин. Работа по разоблачению международного заговора его больше устраивала, чем расхлебывание собственных промахов в деле с чахлым денежным броневиком.

– Дело не в заговоре, а в том, что только мы видим ослабленную Россию, которая усилиями пропагандистов якобы находится на подъеме, поэтому правящий класс и вы, финансовая деловая элита, обязаны сохранить и преумножить ее богатство. Какие угрозы выявлены на сегодняшний день по этому направлению? – сказал Вышегорский.

– Нам указано, что наша заявка на участие в аукционе выполнена с грубыми нарушениями правил, поэтому нас допустить не могут. Обычный наглый предлог! – сказал Болдин, не скрывая своего раздражения.

Если бы в кабинете находились лидеры конкурирующей банковской группировки или лоббисты из правительственного учреждения, ответственного за справедливую организацию продаж государственных пакетов акций, то он бы , наверняка, набросился на них и перегрыз их подлые глотки. Никакая сила не смогла бы ему помешать в это мгновение, и он бы с восторгом отъявленного маньяка плавал бы в лужах их мерзкой крови. Его банковская жизнь состояла далеко не только из красивых машин, шикарных костюмов, дорогих кабинетов, фуршетов и презентаций; в ней было много пота, грязи и даже элементарного рукоприкладства. Болдин вспомнил, как однажды нанес точный удар в челюсть одному дельцу, посмевшему предложить ему покинуть здание биржи и этим отказаться от покупки партии цветных металлов, являвшихся частью цепочки в большой игре. Именно с той игры пошел его бизнес, и неизвестно, как бы он развивался, не прояви он в критическую минуту решительность.

Пострадавший, безусловно, представлял не себя, за ним стояли, и именно это заставило махнуть кулаком. “Вас здесь нет, господа, но вы все видите. Вам обо всем подробно расскажут. И это я вам нанес символический удар. Поэтому будьте готовы к моему настоящему удару, который я еще нанесу”. После этого несколько дней, несмотря на усиленную охрану, приходилось скрываться, носить бронежилет, но в большей степени развивать дипломатию в кабинетах правительственных чиновников.

В этот день, поздно вечером, в кабинете руководителя банка на закрытом заседании Правления был утвержден план мероприятий по установлению контроля над нефтяной компанией. Вышегорский взял на себя задачу нейтрализовать недобросовестных конкурентов, хотя и обозначил ее в общих чертах, совершенно не понятных Болдину, иначе бы долго пришлось убеждать собеседников в правильности такого выбора.

На выходе из правительственного департамента, который посетил Вышегорский, прорабатывая вопрос с нефтяной компанией, он встретил женщину по имени Алла. Она выглядела на тридцать, реально было около сорока. Когда-то на курсах повышения квалификации судьба познакомила их, но не свела, чего безуспешно добивался Вышегорский. Алла всегда отличалась открытым и дерзким характером и в любой кампании была почти единоличной обладательницей самой сверкающей внешности, что давало ей возможность быть бесконечно любимой всеми, кто был молод, весел и в меру беспечен. По-женски упорная и любопытная, она быстро вышла замуж, родила ребенка и развелась, чтобы с новым избранником составить более блистательную и зажиточную по старым понятиям пару. Дважды совершенный обряд замужества, развод и ребенок не помешали ей сделать вполне успешную карьеру. Она гордилась этим, как наседка гордится тяжестью высиженного яйца, и по этой причине бывших одноклассников старалась не замечать, если не считать непродолжительных разговоров по телефону.

– Какими судьбами? – сказала она на правах своеобразной хозяйки солидного дома. Она была уверена, что Вышегорский здесь не работает, потому что не мог подняться туда, куда попала она. – Вот не ожидала тебя здесь увидеть. Пришел бюджетные деньги просить?

– Почему так решила? – сказал Вышегорский, не в силах сдержать улыбку, отпечатавшую на его лице и радость, и снисходительность одновременно.

– В правительство ходят только просители! Хоть бы кто пришел и сказал “На!”.

– Я готов сказать это слово.

– Да что с тебя, дорогой, взять!

– Меня. Или люди вам не нужны? – сказал Вышегорский.

– Сколько лет мы не виделись? Лет пять? – сказала Алла и как-то по-женски наигранно вытянула губы. – А ты постарел.

– Спасибо, – ответил Вышегорский и не упустил случая ответить на нелюбезность ответной колкостью. – Ты тоже далеко не помолодела.

Перед Вышегорским стояла та женщина, в которую он когда-то влюбился. Любил и сейчас, хотя с тем чувством восторга, с которым он смотрел на нее , он мог любить лишь время, которое разнесло их в разные стороны. После курсов Вышегорский некоторое время за ней безуспешно ухаживал. Несколько раз он приглашал ее на свидания, ждал, как можно только ждать самого близкого человека, но, несмотря на обещания, она каждый раз не приходила. Первый свой обман она никак не объяснила: “Я передумала. Не хотела и всё ”. И только после второй сорванной встречи он окончательно понял, что их глаза больше не встретятся на острове человеческого одиночества, их губы не вплывут в чистые, теплые родники и тела не сплетутся в корзины ярких цветов. Красивые мечтания молодости прошли.