Внешне мне надо было выглядеть естественно-поддатым, при этом совершенно контролируя и себя и ситуацию. Но стоило труда не изумиться, когда участники вынули из карманов пачки денег небрежно-привычными движеньями, на фоне чего мой ухарский четвертачок сразу померк, и теперь ясно стало, почему отношение к нему было такое иронически-спокойное. Игроки явили миру целые пачки этих четвертных, стянутые резинками, а иные вытащили и полусотенные и сотенные. Ну, эти пачки были, понятно, потоньше, зато купюры новые, хрустящие, почти не бывшие в употреблении, что тоже понятно! Уже двадцатипятирублевки были очень крупными купюрами, редко встречающимися, а уж банкноты 50 и 100 рублей советский человек встречал обычно два-три раза в жизни, а иной раз вовсе не встречал.

Они были и размерами побольше остальных, и рисунок, и цветовая гамма похожи: с уклоном к цвету хаки. Лесному такому, что ли. Правда, полусотенная имела более зеленый оттенок, а сотенная — коричневый… Но, повторюсь, рядовой советский гражданин 70-х годов видел данные денежные знаки в порядке исключения.

Здесь, разумеется, такого исключения не было. Собравшиеся не были далеко рядовыми гражданами. И видели они в своей жизни много того, от чего обычный человек той эпохи вытаращил бы глаза. Теперь и я увидел это.

Подумав так, я почему-то мельком бросил взгляд в сторону стойки, но не увидел там ни Наташи, ни размашистой блондинки. Это меня чуть задело, я был бы увереннее в себе, если бы эта… была там.

Я запнулся на слове «эта». Как правильно назвать? Профессия?.. Не совсем то. Род занятий, образ жизни? Это ближе. Про подобных иногда стыдливо и туманно говорят: дамы полусвета… Черт его знает, насколько это верно…

Тут я спохватился, заметив, что мысль уехала куда-то в ненужную сторону. При этом я вовсе не чувствовал себя хмельным: внутренний стержень держал меня как надо.

— Играем, — вторично провозгласил альбинос. Похоже, он был тут у них в авторитете.

Играли вчетвером. Разыграли прикуп. На нем оказался лысый. Он приложился к «Джим Биму», разрумянился, хихикал пуще прежнего, сильнее потирал ладошки…

В первой «пуле» я оказался в небольшом выигрыше.

— Везет, — меланхолически обронил один из игроков, невзрачный немолодой дядька. Такого вот на улице встретишь, просто не заметишь. Ни за что не скажешь, что этот никакого вида тип может вот так запросто швырнуть на сукно игрового стола стопку сотенных. В сумме порядка тысячи.

— Копейка рубль несет, — нахально перефразировал я, ухмыляясь и решил отведать бурбона. Налил чуть-чуть, бахнул… ну, ничего так, но водка лучше.

Во второй партии на прикупе оказался я. Внимательно смотрел на розыгрыш. Невзрачный попытался блефовать, но влетел рублей на сто. Неплохую такую месячную зарплату. Вздохнул, но без сожаления. Теперь прикуп был его, и он стал раскидывать карты.

Я ощутил, как азарт подземным вулканом разжигает меня изнутри, испаряя алкоголь. Как это было кстати! Я мог глотать спиртное, имитируя пьяную дурость, чего мне и надо было.

— Э! — вскричал я, схватив почти пустую бутылку «Посольской» и лихо помотав ею, — Пора и повторить? Отличная штука!

Альбинос ухмыльнулся левым углом рта:

— Давай. Возражений нет.

Явились еще бутылка и закуска. Игра понеслась бешеным темпом, мелькали карты, взятки, опрокидывались рюмки, в воздухе поплыл табачный дым дорогих сигарет и сигар, голоса, смех, музыка… Все это неслось с разных сторон, от столиков и стойки, создавая совершенно неповторимую ауру порочного очарования. Я в полной мере ощутил, что это такое. Как князь мира сего может хитро втягивать человека в трясину! Конечно, я совершенно контролировал ситуацию. Но чувствовал, как завибрировали, задрожали некие глубинные струны моей души…

Кульминация вечера приближалась. Но до нее, конечно, мне надо было посмотреть, чем окончится первая игра. Пока выигрывали я и альбинос, а лысый и невзрачный барахтались в минусах. Трегубов мельтешил возле меня, подсказывать не рисковал, но азартно переживал, высказывался, не забывал прикладываться к бутылкам. Вместо опустевшего «Джим Бима» возникла бутылка рома, все того же «Гавана клаб» с черно-красной этикеткой. На самом деле кураж сжигал опьянение, но я старался делать вид, что уже крепко пьян, впрочем, не перегибая палку. Хотя понятно, что они меня прикатывают. Дают выигрывать. Это заманушка такая у катал стандартная. Обыграть их невозможно. По крайней мере с моими навыками и в одиночку. Но у меня свой «козырь в рукаве».

Будто в подтверждение моих мыслей, в последних трех турах Фортуна, обещанная обладателем смокинга, вдруг обратила лик ко мне. Я выиграл приличную сумму. Когда стали подсчитывать, выяснилось, что мой плюс — почти полторы тысячи. В самом большом проигрыше оказался невзрачный. С тем же меланхоличным видом он констатировал:

— Как с самого начала не пофартило, так оно и пошло…

— Фарт штука такая, — равнодушно молвил альбинос. — Сейчас нет, а через полчаса есть. Вон, смотри, как нашему новенькому поперло.

— Да, — подхватил лысый, — еще одна партия и, считай, почти отыгрался.

Я забрал свой выигрыш, не пересчитывая, сунул в нагрудный карман, постаравшись сделать это с пьяной размашистостью. Затем обвел все помещение слегка очумелым взглядом, точно впервые его увидал.

— А! — воскликнул я. — А что, еще не отыгрался⁈

— Ну, это ты лишку махнул, — осклабился альбинос. — Рано еще. Давай вторую партию.

За соседним столом вроде бы вспыхнул какой-то конфликт. По крайней мере, разговор пошел на повышенных тонах. К играющим тут же подлетели двое — как я понял из «администрации». Всех слов я не слышал, мешал шум, а из того, что долетело, понял, что сотрудники заведения вежливо, но решительно убеждают посетителей вести себя мирно.

Внезапным видением мелькнула Наташа — прямо как Блоковская незнакомка. То ли почудилось, то ли на самом деле она бросила на меня цепкий взгляд, вызвавший во мне психологическую задачу. Неужели я ей понравился? Просто так, независимо от всего того смрада, что царит здесь? Возможно же такое! Или же дело тут в другом? Странный взгляд у нее, совсем не взгляд… проститутки, назовем вещи своими именами.

— Давай! — жарко дунул мне в ухо Трегубов. — Глядишь, сейчас совсем отыграемся. И долг слетит с нас!

— Не с нас, а с вас, — неприязненно спародировал я персонажа актера Вицина из «Операции Ы», понимая, впрочем, что я сам тесно уже увяз в «теме».

Понеслась вторая партия. Я зарядился водкой, заел роскошно-пряной соленой помидоркой, чувствуя, как близится кульминация, а стало быть, и развязка. Главное, точно сыграть! Все сделать натурально. Я уже прокрутил мысленно мизансцену, предвидя, как сейчас учиню разгром… надо это сделать очень умело! И главное, отчетливее изобразить пьяного. Я потянулся за бутылкой.

Вот уж воистину говорят, что человек предполагает, а Бог располагает. Иногда в насмешу, а иной раз во внезапную пользу. За соседним столом, где уже накалилась обстановка, и как будто уже рвануло пьяной злобой, которую удалось пригасить, вдруг взорвалось.

— А-а! — взревел один из игроков, здоровенный детина в явно дорогом импортном костюме. Вскочил, встряхнув стол, с него полетела посуда с разнообразным звоном. — Паскуды! Мошенники, шулеры! Р-размажу как сопли!..

Там повскакивали все, и все, похоже, были уже в угаре, один ловким ударом — хук правой — посадил громилу. Вернее, уложил. Тот взмахнул руками, его заметно болтануло, он попытался опереться на стол, неудачно — и рухнул, увлекая за собой сукно, стол и все, что на нем с адским грохотом.

Тут словно всех взорвало. Хаос, вопли, красные перекошенные рожи. Раздался резкий женский визг. Я тоже вскочил, старательно изобразив на лице растерянность.

И здесь за спиной раздался шум, топот, резкий выкрик:

— Милиция! Прекратить драку! Всем оставаться на местах!

Я увидел обалдевшие рожи соперников, никак не ожидавших такой развязки. Мерзкая морда альбиноса зло перекосилась.