– Ты осуждаешь себя за то, что много времени посвящаешь себе и своему состоянию? – с волнением спросила Марта.

– Нет. Я помогла себе и позволила помочь себе. Просто не заметила, как погрузилась в свою собственную боль и позволила ей манипулировать моим состоянием. Я думала, что больше ни на что не способна.

– О, милая.

Марта приблизилась ко мне и обняла. Поглаживая меня по голове, она заговорила вновь:

– Жить – это не всегда значит быть живой. В нашей жизни лишь один человек помогает нам чувствовать себя живой, показывая все краски мира. Единственный любимый человек.

Я сжала плечи Марты, смотря задумчивым взглядом в сторону. Я помню, какой счастливой меня делал Эдвард. Я дышала и жила с ним, в отличие от меня сегодняшней. Именно на него Марта и направляла свои слова.

Я отстранилась от нее и принялась мешать почти готовый пунш на плите, пряча грустные глаза от Марты.

– Да, Вы правы. Но чаще всего необходимо полагаться на себя саму, иначе в один ужасный момент, когда этот человек уйдет, в душе останется дыра, сердце будет разорвано на куски, и только ты у себя останешься, чтобы починить поломку. Эти необходимые сердцу люди всегда уходят.

В этом меня уверял и сам Эдвард, но только он имел в виду опасность физическую, грозящая моей жизни. Я даже подумать не могла, что это касается и моральной, душевной, сердечной боли. Кажется, он и сам об этом не думал. Хотя он оставил меня одну с этой болью. Возможно, и думал.

Марта ничего не ответила, и тихо вздохнув, вернулась к кухонному островку, чтобы наложить приготовления в контейнеры. Я помню ее рассказ про возлюбленного и их несчастную любовь. Она поняла, что я тоже права, потому что Марта чинила себя сама, и никакой другой человек ей не помогал. Если любовь в сердце настоящая и она неожиданно причинила боль, другой человек все равно не будет нужен, чтобы исцелиться и жить дальше.

Мы с Амандой зря переживали, что праздник пройдет с косяками. Стол с угощениями и пуншем, который я разливала по одноразовым разноцветным стаканам и передавала спортсменам, выглядел чудесно и до конца праздника опустел. Мы с Амандой еще и сделали арку из белых шариков у входа, чтобы, когда фотограф запечатлел входящих, задний фон выглядел празднично. Каждый спортсмен мог привести с собой еще двух гостей, и это в основном были девушки. Именно они занимали фотозону у плаката с огромным золотым кубком и делали десятки фотографий. Теперь в инстаграме у каждой будут однотипные истории. Ди-джей развлекал толпу современной музыкой, и все выглядело великолепно. Даже милые жест с открытками понравился команде футболистов, и они, как дети, искали свою.

– Мы хорошо потрудились! – громко сказала Аманда, чтобы я услышала ее сквозь басы.

– Это точно! – согласилась я, разливая пунш.

Когда я подняла голову, увидела, как в зал входят Брук с Джоном, осматривая помещение и всех, кто празднует спортивное достижение университета. Они приблизились ко мне с широкими улыбками.

– Вы тоже спортсмены? – отшутилась я.

– Не паясничай. Мы просто зашли посмотреть на ваш с Амандой труд.

Я посмотрела на Джона, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Пунша? – предложила я и Джон посмотрел на меня с весельем.

– А коньяк есть?

Аманда посмеялась, а я покачала головой, широко улыбаясь.

– Спешу тебя огорчить, но нет. – Я протянула ему стакан, и он с тяжелым вздохом принял его.

Музыка стихла, а это означало, что Аманде нужно встретить ректора и привести его сюда, чтобы тот поздравил своих студентов. Именно в это время зазвонил мобильник Джона в кармане. Прочитав имя звонившего на экране, он хмыкнул.

– Сейчас начнет свирепствовать. – Он приложил мобильник к уху. – Слушаю, босс.

Я на секунду подняла глаза и заметила, с каким сожалением на меня посмотрела Брук. Тогда я их опустила и принялась снова разливать пунш по стаканам, хотя стол уже почти был забит.

– Где я? В университете.

Джон чуть подальше убрал мобильник от своего уха и зажмурился. Из трубки донеслось злостное: «Какого черта ты там делаешь?» Мое дыхание перехватило, когда я поняла, что давно не слышала такого агрессивного голоса Эдварда. Последний раз это было, когда он сильно разозлился и выставил меня из кабинета.

– Пью пунш, – спокойно ответил Джон, снова прижимая телефон к уху. – Понял. Живо так живо.

Джон убрал мобильник в карман и опустошил стакан, выбрасывая его в мусорную корзину.

– Клянусь, иногда я его начинаю бояться. – Он поцеловал Брук в щеку. – А тебе удачи с будущей уборкой.

Я скорчила лицо в страдальческом выражении, осматривая зал. Действительно, предстоит много уборки. Но Джон сказал это не чтобы меня расстроить или задеть, а чтобы разозлить и сменить чувства. Невозможно не заметить то, как я поникла, когда снова вспомнила об Эдварде и оценила его состояние лишь благодаря одной свирепой фразе из его уст. Его агрессия снова неконтролируема.

Брук предложила нам свою помощь, и Аманда не отказалась. Благодаря ей мы справились с уборкой быстрее, а после мы вместе с Брук уже к одиннадцати вечера могли занять сидения в ее машине, расслабившись на них.

– Я, наверно, просплю завтра до обеда, – простонала я, массируя бедра.

– Пропустишь лекции? – В отличие от меня, Брук не готовила этот праздник и не стояла целый день за огромным тазом с пуншем, поэтому уборка не так сильно ее вымотала.

– Ректор позволил нам с Амандой передохнуть один день, ведь мы, цитирую: «Выполнили невозможное вдвоем». К тому же в пятницу я не многое теряю. Потом начнутся выходные.

Мой мобильник зазвонил в кармане, и я ответила на звонок без промедлений.

– Слушаю, Деймон.

– Как праздник?

– Кому-то праздник, а кому-то работа. Разваливаюсь, – уставшим голосом пояснила я.

– Это хорошо. Быстрее уснешь.

Я фыркнула.

– Точно. Спасибо, что нашел такой огромный плюс.

– Не ворчи. Слушай, мы с Эльвирой хотим на выходные снять загородный дом и…

– Не говори больше ничего, – перебила я его, сжимая переносицу пальцами. – Я посижу с Джейн.

– Ты чудо! Мне подвернулись единственные выходные за месяц. Грех не воспользоваться. Тогда приезжай завтра к нам к вечеру.

Деймон отключился, и я устало откинула руку с телефоном на бедра.

– Я не буду рожать детей. Они же отнимают все время, – пробубнила Брук, заставляя меня посмотреть на нее.

– Джон так же думает?

Брук сжала руль и напряглась.

– Не знаю, – хрипло, на грани шепота ответила она.

Я снова повернула голову и стала смотреть за сменяющимся пейзажем за своим окном. Я не стану совать свои советы в отношения Брук, ведь не каждая девушка хочет завести свою семью и родить ребенка. А эта тема самая тяжелая, когда состоишь в отношениях долгие годы и дело близится к браку. Неудивительно, что моя подруга так и не обсудила это с Джоном. Они только доходят до этого этапа, и им одним решать, как жить дальше.

Я сама так и не успела дойти до этого этапа отношений с нужным человеком.

Брук довезла меня до дома, где я приняла душ и завалилась на постель. Мышцы ныли, и это приятнее, чем лежать с ноющей душой и зацикливаться только на ней. Я быстро смогла заснуть.

Проспала я не до обеда, а до трех. Мои глаза округлились, когда я посмотрела на часы и с шоком уставилась на них. Впервые за много лет я так много проспала, будто компенсировала все те ночи, которые прошли ужасно без сна. Потом до моей головы дошло осознание, что мне уже через два часа нужно быть у Деймона с Эльвирой. Я вскочила с кровати и начала приводить себя в порядок.

Все же я приехала не ко времени, даже если добиралась на метро, избегая пробок. Я ворвалась в их дом без стука и захлопнула за собой дверь, избавляясь от обуви и кидая сумку на пол. Шума от меня было больше, чем от маленькой Джейн.

– Простите, что опоздала! Думаю, потраченные сорок минут не испортят ваш отдых, – говорила я, пока быстром шагом направлялась в гостиную, где они обычно проводят время всей семьей. – Я так вымоталась, что проспала до трех, представляете!?