Решил стать одиночкой — плати.

Ибо нехрен.

У меня с этим проблем не возникало, потому как я сам мог оказать уникальные услуги и затребовать за них охренеть-какую-уникальную цену. Деньги не были проблемой. Да и не будут в дальнейшем, — в этом я уверен на все сто, — но вот сейчас…

Когда ты не ограничен в средствах, добавить себе парочку рабочих рун при помощи артефактов кажется чем-то само собой разумеющимся. Расходником типа зубной пасты или бензина. Ну а сейчас, если следовать аналогии до конца, чистить зубы для меня было непозволительной роскошью.

И даже странно как-то от этого становилось.

— А зачем нам так много всего? — спросил Костя. — Я просто заглянул в твой список и малость охренел. Куда столько-то?

— Посмотрим, что именно из этого они смогут добыть, — ответил я предельно честно. — А если вдруг смогут добыть всё, то выберем только самое необходимое.

— А-а-а, — протянул Ходоров. — Хорошо. А я-то уж подумал, что ты не знаешь, как артефакты работают.

Я не удержался и заржал.

— Ты чего?

— Да не-не, ничего.

Костя-Костя, сколь многого ты обо мне ещё не знаешь. Даже несмотря на моё сегодняшнее признание. Это всего лишь верхушка айсберга, дружище! Ну ничего-ничего, погоди, всему своё время. Вот помотаю тебя по альтернативным мирам месяц-другой… н-да. Не сомневаюсь, будет весело.

А начёт артефактов, кстати, Ходоров был чертовски прав.

Тут ведь как?

Можешь хоть увешаться ими с ног до головы, но активировать получится всего лишь две дополнительные руны, которые в них заключены. Ну или три. Три — это только в том случае, если тебе посчастливилось найти артефактора, который совсем поехал головой и проставил себе больше пятнадцати профильных рун.

Что, как несложно догадаться, случается совсем нечасто. Думается мне, что их таких всего несколько на всю Вселенную.

В остальном же уровень крафтера влияет лишь на то, как долго протянет артефакт и можно ли его будет перезарядить.

Всё.

Едва заметное и временное увеличение магических характеристик за охренеть какие деньги.

Хех!

А кстати!

Ради того, чтобы заполучить себе Шизу, я ведь целую войну выиграл! Помню-помню, как сейчас. Это, кстати, был заказ Нейтрального Братства. Им было некогда возиться с недоразвитыми мирами, а потому они обратились за помощью ко мне.

А дело, — если коротко, — было так:

Один мирок внезапно сагрился на соседний и пошёл войной сквозь стационарный портал. Магов что там, что там было по пальцам пересчитать. И всё, что от меня требовалось, так это в нужный день и час явиться в нужное место, пристроить свой портал вплотную к стационарному, ну а выход из него разместить на высоте тридцати метров.

Так что вместо экспансии пришельцы-агрессоры отправлялись в свободный полёт.

До сих пор помню счастливый смех принцессы местного короля.

— Это мужицкий дождь! — кричала она, хлопая в ладоши. — Дождь из мужиков! Хэй! Хэй!

Ну а батенька её несмотря на то, что жил в средневековье, был реально топовым артефактором. Не знаю, как он это сделал, — секреты правящей династии мне никто не разглашал, — но именно он в благодарность за победу привязал Шизу к моей душе.

Помню и другой случай. Ту самую спасительную пищаль я стребовал в уплату долга с…

— А-а-а-а-а-а! — яростный крик вдруг вспорол ночную тишину.

Дальше последовала брань:

— Стой, сука! — сразу за ней какой-то странный грохот и опять:

— А-а-а-а-а!

И вроде бы ничего особенного. Дело вроде бы житейское, — мы всё-таки в Мытищах. Вот только этот крик я вряд ли когда-нибудь и с чем-нибудь перепутаю. Это орал мой батя…

Был ли Роман Романович Апраксин из того сорта людей, которые нарушают свои собственные обещания?

Ну да.

Был.

Но не всегда! Например, в этот раз, когда он заявил своим детям о том, что «папочка что-нибудь придумает», он поклялся себе идти до конца и во что бы то ни стало решить проблему с морозильником. И слова своего придерживался.

Ещё с утра Роман Романович успел облазить весь город.

Похмелившись парой пива, — тут нужно отметить, что это была вынужденная мера, — Апраксин-старший устроил настоящий чёс по друзьям и знакомым. Он побывал в гаражах и гаражных комплексах, но тщетно. Он посетил все склады и заброшки, но мимо. Он побывал в каждой комиссионке и в каждом ломбарде города, но и здесь было пусто.

Он даже думал заскочить на огонёк к одной из барышень, с которыми имел довольно близкое знакомство, а затем напоить свою жертву до усрачки и просто-напросто выкрасть морозильник, но и тут не преуспел.

Так встали звёзды.

Одна из его знакомых сегодня вышла на рабочую смену, вторая повезла передачку мужу в тюрьму, ну а третья сидела с внуками и наотрез отказалась выпивать.

И вот, уже совсем отчаявшись, Роман Романович бродил по парку и с горя пинал листву, как вдруг решение само буквально набросилось на него из-за угла. Проходя между волейбольной площадкой и сторожкой охранника, Апраксина внезапно заинтересовала бесформенная куча чего-то, накрытого брезентом.

— Ну точно же! — просиял Роман Романович.

Он прикинул что да как, немножечко напряг память и пришёл к выводу. Он понял, что именно сокрыто под брезентом.

Детский бензиновый паровозик, на котором в хорошую погоду катают малышню за пятьдесят рублей с носа — это раз. Здоровенный мармит, в котором готовят кукурузу — это два. Ииии… да! Да-да-да! Лотом номер три был гроб-морозильник, который летом, как правило, ставили неподалёку от детской площадки!

— Мне, — чётко, громко и вслух сказал Роман Романович, — нужней.

Аффирмация ушла в космос и пути назад уже не было.

Затаившись в кустах, Апраксин-старший дождался темноты и пошёл на дело. В сторожке горел свет, а старенький телевизор вещал новости, но судя по тому, что охранник не выходил курить вот уже целый час, мерный дикторский голос окончательно убаюкал его.

Теперь бояться было нечего.

Раскрыть брезент оказалось минутным делом. Он был прибит к земле шестью хлипкими колышками; и как только ветром до сих пор не снесло — непонятно.

Блеск луны отражался на зубах Романа Романовича, когда тот довольно улыбался и смотрел на морозильничек. Это была победа. Явная и бескомпромиссная победа. Загвоздка заключалась лишь в том, чтобы дотащить заветный гроб до асфальта, где бы он мог ехать самостоятельно.

Увы и ах, за долгую зиму под брезентом колёсики морозильника крепко врезались в землю. И как Роман Романович только ни старался, — как ни наваливался, — он лишь зарывал их всё глубже и глубже.

— Абонент временно недоступен, — в который раз послышалось на том конце трубки.

— Твою мать, — в который раз выругался Апраксин.

Как назло, ни один из его многочисленных детей сейчас почему-то не был в сети. Лучший друг его сына, — Костик Ходоров, — тоже. Складывалось такое впечатление, что они устроили какое-то тайное совещание и вырубили мобильники, чтобы их никто не подслушивал. Вот ведь… конспираторы хреновы! — подумал про себя Роман Романович. — Да кому вы нужны?

Помыкавшись и так и сяк, Апраксин-старший решил перекурить и немножечко отдохнуть.

Люто захотелось присесть.

И поскольку до ближайшей скамейки было аж две минуты ходьбы, а сидеть на земле вредно и негигиенично, Роман Романович забрался на кресло водителя паровозика.

Апраксин щелчком выбил сигарету из пачки, вставил её в рот, затем нашарил в кармане зажигалку, выбил колёсиком искру, поднёс огонёк к сигарете и в этот самый момент…

— О!

Свет от зажигалки озарил ключ, вставленный в замок зажигания. Тут-то весь паззл и сложился…

— Ах-ха-ха-ха-ха! — крик вдруг сменился на смех и из-за угла выехал мой батя.

Выехал он на детском паровозике из парка аттракционов. На прицепе у этого паровозика болтался синий морозильный ларь с изображением эскимо на борту.

Так что да, всё именно так.