— Добить. Такое мне за спиной не надобно.

Кузьма прошёлся над трупами, вытягивая остатки маны. В кругу осталось двадцать девять волколачьих мумий разной целостности.

— Ещё кто-то хочет присоединиться к веселью? — любезно спросил я, проходя глазами по из лицам, вынуждая опускать взгляд. — Нет? Жаль.

Так я не хотел прибегать к усилину голоса, после него всегда в горле першит, а придётся… Я сел на своё место у стола:

— Каждый нарушивший мой прямой приказ будет наказан безо всякой жалости. Как вы относитесь к честному бою, я увидел. Больше такой чести вы не получите. Я ваши шкуры даже на барабаны побрезгую натягивать. Никаких боёв. Так, заберу жизненные силы — и всё… Чао Вэй!

— Да, господин, — сотник был крайне обескуражен тем, что прикрыть меня у его бойцов не получилось, надо бы с ним мозговправительную беседу провести, чтоб не чах попусту.

— Отдели заново сирот, сколько осталось, мелких и подростков.

Что среди новых напавших были и взрослые волчицы, и старухи, и шалый молодняк, я и сам видел. Значит, все расклады сбились. Смотреть на припухших оборотней было тошно.

— Итак, вы так сильно хотели самоубиться, что почти не оставили шансов вам помешать. А всё почему? Кто-то по совершенно непонятной для меня причине решил, что нет в мире никого его сильней. Как глупые щенки, которые победили всех головастиков в мелкой луже. Вы никогда не видели настоящего хищника — и обнаглели. Теперь мне проще убить вас всех. К тому же вас осталось-то едва две сотни.

ХОРОШО ИМЕТЬ ЗАПАСЛИВЫХ ДРУЗЕЙ

— Погоди, Дмитрий, не гони, — аккуратно вмешался Змей, на что я втайне рассчитывал. Горыныч всегда за зооморфных переживает, особенно когда видит женщин в беде. Но то, что он предложил, меня, прямо скажем, удивило: — Поставь им Голову Горгоны.

Мы с Кузей аж присвистнули синхронно.

— Ну ты дал! Где я тебе сейчас её найду?

— У меня есть парочка, — скромно разглядывая когти, признался Змей. — Так и думал, что пригодятся. Прибрал.

«Голова Горгоны» была редким следящим артефактом, рассчитанным сразу на группу. В саму голову вкладывали ограничивающие условия. А змеи из причёски надевались на подконтрольных, как гривны — в виде разомкнутых обручей, голова и хвост под горлом. Что удобно, на оборотнях змейки автоматически трансформировались под размер, вместе со сменой формы с человеческой на животную и обратно. Если подконтрольное лицо нарушало заданные установки, управляющая голова посылала импульс, и это самое лицо каменело. С «отморозкой» через сутки. Придумали эти головы, потому что задолбались с расселившимися по Чёрному и Средиземному морям сиренами бороться. Только так их и отучили проходящие корабли очаровывать. Артефакт получился не очень дальнобойный — километров на тридцать, поэтому запрет покидать заданную зону шёл автоматически, встроенной функцией.

— Неси, сразу разберёмся с этой байдой.

Горыныч юркнул в портал и очень быстро вернулся обратно, обдувая от пыли пару каменных женских бюстов с бронзовыми змеепричёсками, любопытно поднимающими головки.

— Держи, ара, владей!

— Спасибо, брат. С первой начнём, — я водрузил Горгону на камень с края площади, и скульптура тотчас словно приросла к нему, открыв глаза и одарив меня обворожительной улыбкой:

— Здравствуй, новый хозяин!

Сейчас она магически закрепится, её отсюда ничем кроме как моей волей вообще не сковырнёшь.

— И тебе не хворать, красавица. Итак, — я снова заговорил громко, чтоб слышали все оборотни: — правила такие. Отходить далее чем на тридцать километров от этого изваяния запрещено. Людей и прочих разумных тварей есть, а также охотиться на них, устраивать загонные игры, запугивать, грабить и причинять вред иным способом — запрещено. Разрешено охотиться на дичь лесную — не ради потехи, а ради пропитания. Разрешено собирать в лесу потребное для жизни. Разрешено разводить скотину — всё ж таки справиться с пастьбой вы должны суметь. Если сдюжите, разрешено и золото в ручьях мыть, — хотя на это надежды у меня было мало. — Ежели найдётся кто-то, желающий вести с вами торговлю, можете и торговать или обмениваться. По оброку управляющий к вам явится, с ним и будете дела вести. А теперь подходи семьями, мамаши с детьми — вперёд. Добрый дяденька Горыныч поможет вам полезные украшения надеть. Кому надели — кыш по своим избам и не отсвечивать до нашего ухода.

Как ни парадоксально, но похоже, что Горыныча боялись не так сильно, как меня. Он надевал волколачкам на шеи следящих змей и ещё умудрялся комплименты направо-налево успевать раздавать.

После семей отоварили старух и молодняк. На площади остались бесхозные волчата — самому мелкому дал бы года два, старшему — почти четырнадцать. Я положил ладонь на плечо второй статуи и велел:

— Проснись! — эта тоже бросилась здороваться и получила свои комплименты. — Послушай, сейчас мы пойдём в другое место, но привязать подопечных к тебе мне нужно прямо здесь, чтоб не разбежались.

— Я поняла, хозяин, можем начинать.

Здесь правила вышли очень похожие, за исключением того, что круг разрешённых перемещений я обозначил гораздо уже — не далее трёх километров, и дополнительно вменил в обязанность слушаться тех учителей и воспитателей, которых им назначат, а с прочими разговаривать вежливо, и самое главное — без разрешения в волков не перекидываться. Змей навешал на всю мелюзгу змеек и сообщил мне:

— Шестьдесят семь.

— Вот и славно. Пошли, покажу тебе заодно мою вотчину, — я открыл портал: — Все на выход!

В Засечине в отличие от деревни оборотней всё ещё стояли вечерние сумерки, и во дворе кроме стражников находилось довольно много народа. Все они знатно взбодрились, когда из открывшегося портала вывалился Змей Горыныч, пусть и одноголовый. Со всех сторон кинулись бойцы, но тут следом выскочили четыре кхитайца с накрытым белой скатертью столом (тоже, должно быть, удивительное зрелище) и воплями, что всё в порядке, следом — трое со стульями, потом внезапно повалили дети вперемешку с терракотовыми бойцами, а уж в финале — я с группой бронзовых волков. Во дворе разом стало тесно и шумно.

Чжан У, выскочивший на крыльцо, непонимающе оглядывал всю эту публику.

— Приветствую вас, господин князь!

— Вечер добрый. Задание я привёз тебе, не из простых.

Я вручил ему бюст Горгоны, которая тут же кокетливо улыбнулась и сказала:

— А ты симпатичный!

Так, эта, похоже, тоже соскучилась по общению.

— Чжан, девушку пристроишь, допустим, в кабинете. Детей оставлю на твоё попечение. Поставить на полное довольствие. Подобрать из своих бойцов самых способных к учительству, пусть они обучают этих мальцов всяким наукам.

— Мой господин, я видел среди детей и девочек.

— Это не самое страшное. Все эти дети стали сиротами сегодня. И большую часть родителей убил я.

— Они напали на вас? — проницательно предположил кхитайский военачальник.

— Именно так. Твои бойцы сражались славно, но не всегда задача была под силу даже терракотовым воинам. Все эти дети до единого — оборотни, Чжан. В будущем — огромные волки, — кхитайские глаза Чжана расширились. — Но пока они — дикие дети, привыкшие к мысли, что люди — это еда и игрушка. Они будут вынуждены слушаться, об этом позаботится эта дама, — я тепло улыбнулся Горгоне. — А от тебя я ожидаю, что твои воины сумеют воспитать этих детей бойцами, верными клану.

СЛУХОМ ЗЕМЛЯ ПОЛНИТСЯ

В то же время в некой солидной гостиной города Н-ска за зелёным карточным столом шла вялая игра — не из азартных, а из тех, которые затеваются, лишь бы перебить ежевечернюю скуку.

— И что же вы, милостивый государь, думаете о последних столичных новостях?

— Это о которых, позвольте уточнить?

— Касательно громоподобного возвращения в свои потомственные владения последнего князя Пожарского.

— А, этот скандальный мальчишка… И чего он ещё натворил?