«Короче, я точно не на родной планете. У нас похожего эффекта можно добиться только в нескольких местах земного шара, и то в определённое время года, когда солнце в зените, прямо над твоей головой. А здесь его нет совсем, и освещение обеспечивается по каким-то другим законам физики. Интересно. А ботиночки, кстати, нормуль, когти выполняют функцию шипов, и совсем не скользко, широкая стопа, как снегоступы, а самое главное — ноги не мёрзнут. Ещё бы не сползало всё это добро постоянно, вообще цены бы ему не было».

Осмотревшись ещё раз, Сергей определил направление своего движения. Вспомнив, в какой торос его вчера впечатал медведь, он двинулся в противоположном направлении. Картина окружающего мира напоминала ледяной постапокалипсис: только снег и ледяные торосы, торчащие из поверхности, как вырванные куски замёрзшей плоти планеты. Во все стороны, куда доставал взгляд, не было ничего, напоминающего о деятельности человека или других разумных существ, только суровая ледяная пустыня. Кравцов сравнил это место с одним из кругов ада Данте, а именно, круг предателей, «вечная мерзлота», только без вмёрзших в поверхность озера Коцит душ грешников, предавших доверившихся им людей.

Спустя час блужданий, впереди начали вырисовываться очертания ледяных гор. Это точно были не торосы — в силу того, что возвышались они на добрых метров пятьсот–семьсот вверх в видимой части, а их вершины скрывали плотные облака. Именно туда и последовал Крас. Как же величественно выглядели эти творения природы! Сергей всегда восхищался горами, а особенно теми, которые заканчивались снежными шапками. Эти же исполины полностью состояли изо льда. Конечно, скорее всего, под толстым слоем замёрзшей воды находилась горная порода, но видно её не было, особенно с такого расстояния.

Подойдя ещё ближе, Крас убедился, что это именно горы, а не нагромождения ледяных торосов. Вблизи явно просматривался тёмного цвета камень под толщей льда. Парень решил, что именно здесь и должно быть убежище монстра, которого он вчера победил в яростной схватке. Вспомнив драку с косолапым, он почувствовал, как нагрелись косы, привязанные к пояснице тонкой полоской шкуры.

— Эй, вы чего? Так и обжечься недолго. Неужели вы как-то реагируете, если в мою голову приходят мысли о насилии?

«А ещё эта жуткая ярость, которую я вчера чувствовал, поглощая плоть зверя. Что-то не то — либо с этой планетой, либо с этим телом, раньше я за собой такого не замечал. Опять вопросы без ответов. Да и Анхель с Анвелем прежде были спокойны и нейтральны ко всему происходящему».

— Что, охота ещё кровушки отведать? Ай, зачем так жечься? Твою мать, походу, от этого холода у меня начинает съезжать крыша. И на самом деле я получаю обморожение от холодного металла, а вовсе не ожог.

Температура вокруг не повышалась от слова совсем, Красу даже казалось, что, чем дальше он идёт, тем холоднее становится. Да и по увеличивающемуся оттоку энергии из запаса это было заметно. А ведь сегодня даже не было шквального ветра, напротив, стоял идеальный штиль.

Подойдя вплотную к горам, никакого входа, расщелины или пещеры Крас не увидел. Ему нужно было выбрать, в каком направлении двигаться дальше. Горный хребет уходил за горизонт в обе стороны.

— М-да, и что делать дальше? Считалочку, что ли, вспомнить?

Эники-беники ели вареники

Эники-беники — клёц!

Вышел советский матрос.

Эники-беники ели вареники,

эники-беники — клёц,

Вышел на палубу пьяный матрос!

Эники-беники ели вареники

Эники-беники — клёц!

Вышел кудрявый матрос.

Эники, беники ели вареники,

Эники, беники съели вареники,

Эники, беники, хоп!

Вышел зелёный сироп.

Закончив считалочку, Крас увидел, что его рука указывает направо от того места, где он стоял.

«Ну что, значит, туда и двинем. Запас энергии пока ещё есть, а за неделю, глядишь, что-то и найду. Жрать хочется просто ужас как, надо было высушить пару кусков медвежатины, хотя тогда явно не о еде думалось».

Только Крас собрался двинуться по направлению, которое выбрал минуту назад, как произошло нечто странное. Одна коса за его поясом сильно нагрелась и начала жечь поясницу, и нагрелась именно та, что висела с левой стороны. Крас моментально достал её и начал разглядывать.

— Что там Аргон твердил про цвета? Красный — Анхель, зелёный — Анвель? Значит, ты Анвель, и что-то пытаешься мне сказать? Судя по логике, ты висел слева, а я собрался идти направо, значит, моё направление неверное? — Коса в руке Сергея стала ещё горячее. — О-у, значит, так и есть. Анхель, а ты что скажешь, не против? — Никакой реакции от металлического брата-близнеца Анвеля не последовало, и Крас решил: — Молчание знак согласия. Дожил, общаюсь с железками. Походу, этот лютый мороз точно повредил мой рассудок. Ок, спишем всё на интуицию и пойдём налево, так, как обычно поступает большинство мужиков. Направо особо и не хотелось'.

Парень засунул косу обратно за пояс, под толстую шубу, подтянул ослабшие ремни и двинулся вдоль отвесной ледяной скалы. Крас брёл так ещё на протяжении часа, пока не обнаружил пролом внутри горы, похожий на пещеру.

— Отлично! Похоже, нам сюда.

Свернув в направлении грота, Крас увидел под ногами вытоптанную звериными лапами тропу, уходящую вглубь горы. На пути его ожидало множество поворотов, дорога была похожа на серпантин внутри горы, а судя по лёгкости движения, она шла под уклон. Метров через двести пол из ледяного перешёл в каменный. На стенах довольно часто встречались куски шерсти серого цвета, видимо, медведь, линяя, чесался в этих местах. Температура воздуха повышалась, Крас даже немного вспотел в своём одеянии, и энергозатраты на обогрев прекратились. Что не переставало удивлять Краса, так это освещение, которое, хоть и стало более тусклым, но всё ровно не пропало полностью, хотя источников света по-прежнему не было.

«Странно как-то, нахожусь глубоко под землёй, а как будто только в пещеру зашёл. Очень зловещее место, по-моему. Метров сто назад был застарелый кровавый след на стене… Ой, не к добру всё это».

Не успел Сергей додумать эту мысль, как при следующем шаге что-то хрустнуло у него под ногами, и его ступню моментально пробило вылетевшее из пола копьё.

— А-а-а, сцука, что за дела? Как же больно! Похоже, меня тут не ждут и мне здесь не рады.

— Что разорался, как свинья резаная? Как будто первый раз подобную рану получаешь.

— Кто здесь?

— Опять двадцать пять, не узнаёшь старых друзей?

Из-за угла вышел странного вида старичок в лохмотьях. Незнакомец отличался очень нетипичной внешностью: невысокий — не выше метра пятидесяти от стоп до макушки, с длинными худыми руками, и, напротив, непропорционально короткими и мускулистыми ногами, стопы были примерно сорок шестого размера, плечи немного выдавались вперёд, абсолютно лысый. Картину завершали горящие огнём глаза, которые больше походили на подсвеченные изнутри кристаллы.

— Урод, ты кто такой? Я тебя не знаю, лучше не подходи, а то башку отрублю. Это ты ловушки наделал? Если так, то не сносить тебе головы.

— Ой дурак, ой дурак. Бездарь, ты когда-нибудь станешь умнее или нет? Что плохого в этом облике?

— Ты себя в зеркало видел? Ты кто вообще, Горлум? Твою мать, да что с твоим лицом? Это же один сплошной ожог, даже шнобеля не видно! А ну, пошёл отсюда, уродец.

— Увалень, я каждый раз удивляюсь, как ты ещё остался цел с таким уровнем интеллекта! И не вздумай такое сказать, когда в следующий раз встретишь кобольда. Не смотри, что они такие мелкие и уродливые, шею тебе моментом перегрызут и не побрезгуют.

— Кобольды? Старый, куда ты меня затащил в этот раз? Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить за последние сутки?

— Что? Немного жопу отморозил? И это не я тебя затащил, сам виноват.

— Да меня чуть медведь не разорвал! Если бы не Анхель с Анвелем, скорее всего, я бы валялся где-то на ледяном плато в виде кучи говна, которую высрал этот монстр, после того как переварил моё тело. Ничего не хочешь пояснить? И почему у тебя такой уродский вид? Куда делся величественный старикан со вселенной в глазах? Если честно, тебя больше хочется пнуть, чем слушать.