— Ты не из охранников и не из ямы, — пробормотал он. — Но если ты пришел извне…

— Я был схвачен за пределами города и меня притащили сюда, — объяснил я ему. — Но почему?

— Ты здесь, чтобы сражаться, — объяснил незнакомец.

— Сражаться?! С кем?

— С любым из нас, — ответил он, указывая на мужчин в комнате. — Это…

Но прежде, чем он смог закончить предложение, раздался внезапный звон металла, и дверь комнаты распахнулась. Вошел один из охранников и отдал краткий приказ на своем таинственном языке. Сразу же люди начали выходить из комнаты в коридор. Шагнув туда, следом за своим новым другом, я обнаружил, что вдоль стен выстроилось примерно десятков пять вооруженных стражей. Мы прошли по коридору, но вместо того чтобы покинуть здание, свернули направо и продолжали свой путь до большой лестницы, где наших охранников сменила другая группа.

Когда мы вступили на эту лестницу, я повернулся к моему спутнику и спросил его:

— Ты англичанин, не так ли?

Он склонился в изящном полупоклоне.

— Виконт Чарльз Денхэм, капитан армии его Величества короля Георга Третьего, к вашим услугам, — представился он тихим голосом.

Слова его для меня прозвучали как раскат грома. Солдат короля Георга Третьего? Человек из прошлого, живший за полтора века до моего родного времени? И здесь, через пятнадцать тысяч лет в будущем, в этом незнакомом городе! И значит, все эти странные воины тоже пленники из разных времен!

Но, прежде чем я успел разобраться в ситуации, лестница закончилась, наша странная компания поднялась по ней до конца. Через головы стоявших передо мной, я смог разглядеть большое помещение, озаренное багровым светом ламп. Оттуда доносились музыка, подобная хрустальному перезвону, и звонкий смех, совсем не похожий на хриплый хохот наших стражников. Затем нас ввели внутрь.

Окрик охранника остановил нас, у меня появилось время, чтобы оглядеться по сторонам. Это был круглый зал, у самой стены которого мы переминались в ожидании дальнейших событий. Зал был громаден — метров девяносто в диаметре. Пол был гладким, из черного камня, напоминающего мрамор, в то время как изогнутые стены были из того же белого камня, что и внешние стены здания. Высота зала была в сотни футов, он занимал всю нижнюю половину здания, верхняя же часть делилась на множество более мелких помещений… В стены и потолок были вмонтированы во множестве ярко светящиеся лампочки, заливавшие зал каскадами багрового сияния.

В зале было около сотни людей, мужчин и женщин. Они возлежали на диванах вдоль стены, за длинными, изгибающимися параллельно стене столами из зеленого металла, словно римляне во время одного из своих пиршеств. Их вид изумил меня: они не были похожи на кого-либо из людей, которых я видел, с тех пор как попал в город. Эти люди были высокими и совершенно пропорционального сложения. Все они были золотовласыми, мужчины и женщины. Они были одеты в короткие одеяния или туники из блестящего цветного шелка, и некоторые из них носили круглые украшения из мерцающих драгоценных камней.

С внезапным трепетом я осознал, что впервые вижу женщин в этом городе, ибо их не было ни среди охранников, ни среди рабов. Но прежде чем я смог задуматься над этим фактом, его вытеснили новые впечатления.

Пирующие, как я увидел, пили из прозрачных кубков яркие цветные жидкости. Я не видел твердой пищи на столах, но там было множество чаш, графинов и амфор, наполненных яркими жидкостями. Длинные шеренги в белых одеждах, механически движущиеся рабы, перемещались за спиной у пирующих с подносами, убирая пустые сосуды и выставляя на столы полные.

Я отметил еще две вещи, прежде чем мой краткий обзор был прерван. Во-первых; ни одно из лиц пирующих нельзя было назвать красивым, несмотря на идеальную правильность их черт. Сквозь внешнюю молодость и красоту сквозило Зло. Печать порока лежала на этих лицах и превращала их из ангельских в демонические. Я чувствовал, что за их шутками и смехом таится холод праздной бессердечности.

На другой стороне зала от меня, в алькове, собрались музыканты, рабы, которые управляли сложным инструментом, в котором вода падала на тонкие пластины из металла, то по одной капле, то ручейком, производя мелодичный перезвон серебряных колокольчиков, складывающийся в тревожную, но гармоничную мелодию.

Мои товарищи созерцали сцену, как и я, но было видно по выражению их лиц, что они не увидели ничего нового. Я хотел знать, для чего мы тут, и, вспомнив англичанина, собрался возобновить прерванный разговор. Но как раз когда я собирался сделать это, пришел ответ на мои вопросы, и не в форме чьих-то объяснений, а в виде самого хода событий.

Один из мужчин, возлежавших за столами, встал и произнес краткий приказ. Сразу же большой черный раб шагнул в зал, схватил булаву из металла и ударил ей в гигантский гонг. Болтовня и песни за столами смолкли, все взоры обратились на нас. Я почувствовал их взгляды, оценивающие нас, и невольно вздрогнул. Затем командир стражи пролаял приказ. И сразу двое мужчин, те, кто стояли рядом со мной шагнули в центр зала и встали друг напротив друга.

Шепот пронесся по рядам зрителей. Пирующие за столами взволновались в предвкушении зрелища, их ропот выдавал азарт и предвкушение. Не обращая внимание на происходящее вокруг, двое мужчин в центре зала уставились друг на друга.

Один из них, гордый, смуглый, с длинным носом и блестящими глазами, был одет в свободный бурнус и носил плотно скрученный тюрбан на голове. Он выхватил из ножен длинный, изогнутый симитар и закружил его над головой, испустив яростный боевой клич. «Араб, — подумал я. — Может быть, один из той самой орды, которая пронеслась под зеленым знаменем пророка по трем континентам, как вихрь».

Он выглядел жутко — его клинок описывал со свистом сияющие круги над головой, но его соперником был угрюмый гигантский норманн, в кожаном колете, голубые глаза которого сверкали огнем безумия. Он размахивал в воздухе большим топором в одной руке, прикрываясь маленьким-круглым щитом.

С оружием наизготовку, они осторожно приближались друг к другу, кружась, как осторожные тигры, выискивая возможность напасть. Я отвернулся и увидел, что пирующая публика жадно и азартно взирает на бойцов, и в этот момент я понял смысл слов англичанина о том, что мы здесь, чтобы сражаться. Мы были гладиаторами и должны были убивать друг друга на потеху публике. И что я мог поделать с этим?

Публика за столами начала бесноваться, и я вновь обратил внимание на борьбу в центре зала. Клинок араба проскочил мимо щита и вонзился викингу в плечо. Но гигант в кожаных одеждах устоял. Хотя кровь хлестала из раны, он стиснул зубы и продолжал молча кружить вокруг противника, прикрываясь щитом от жалящей стали и крутя в руке тяжелый топор. Напряженная тишина была нарушена криками пирующих, зрители кричали и верещали, давая своим любимчикам подсказки и, похоже, делая на них ставки.

Внезапно араб вновь бросился в атаку, и его клинок рассек другую руку северянину, но тот быстро отступил, и нога араба поскользнулась на крови, растекшейся на ровном полу, и он зашатался, пытаясь восстановить равновесие. В то же мгновение тяжелый топор раскроил ему череп. Араб упал, заливая пол кровью. Норманн отступил, тяжело дыша, под восторженные крики и аплодисменты зрителей. Викинг вернулся к нашей группе, рабы выскочили и очистили пол, и по команде еще двое из числа нашей группы сошлись в смертоносном поединке.

Через пять минут один из них лежал мертвым в луже крови на полу, другой ковылял к нам, припадая на раненую ногу. И еще одна пара заняла их место.

Для пятого боя были вызваны мой знакомый англичанин и невысокий японец в стеганых кожаных доспехах. Японец был вооружен двумя короткими, широкими мечами, с которыми он обрушился на Денхэма, вооруженного хрупкой на вид, тонкой рапирой. Тем не менее англичанин увернулся от всех ударов. Молниеносный выпад рапирой решил исход боя. Возвращение Денхэма сопровождалось овацией. Я крепко пожал его руку, ощутив неожиданную близость с собратом по языку, затерянному, как и я, в этой дьявольской дыре в безднах грядущего.