Я знаю теперь, что эта битва, жуткая и странная, продолжалась считанные минуты. Но тогда они казались вечностью. Смутно я осознавал, что наши корабли гибнут быстрее, чем европейцы, которым вновь помогало их численное превосходство, нас осталось чуть больше тысячи, не более чем половина нашего первоначального числа. И, более чем в два раза превосходя нас количеством, европейские захватчики методично поджаривали нас! Затем внезапно отмеченный серебряной полосой флагман повернул на запад, и в тот же момент из динамика прогремел голос Ярнолла:

— Отступление! Всем кораблям отступить на запад на полной скорости!

— Отступить! — Мой крик был исполнен недоверия, безумного гнева. Отступление! Значит, мы были разбиты, мы проиграли. Я видел, как Маклин вцепился в штурвал, а Хиллиард почти рыдает от ярости.

Несмотря на нашу ярость, дисциплина была нерушима, и с кораблем главкома во главе наши суда развернулись, сформировав Т-образный строй, длинную линию крейсеров, прикрытую сзади короткой линией, расположенной к длинной под прямым углом. Это построение защищало нас от европейских флота, который теперь торжествующе преследовал нас. Наши пушки все еще лупили по ним, но они уже шли на полной скорости по нашему следу. И вот даже гром пушек утих на какой то миг, мертвая тишина затопила наш корабль, Маклин и Хиллиард молчали рядом со мной, как и я, поддавшись апатии, глубокому разочарованию и отчаянию. Никогда, конечно, прежде американский флот не бежал домой, преследуемый торжествующим врагом.

Мы бежали, превратившись в набор мишеней для термопушек противника. Но, даже отступая, мы огрызались. Теряя корабль за кораблем, мы продолжали прореживать ряды небесных дредноутов врага. И вот впереди должна уже была замаячить линия могучих воздушных фортов — последний рубеж обороны Америки. Теперь остатки нашего флота имели шанс спастись, получить убежище за этими гигантскими фортами. И теперь стало ясно, что именно эти форты были целью нашего отступления. Но фортов на месте не оказалось! Не было ничего, кроме гряды густых и плотных облаков!

— Форты ушли! Наш последний шанс пропал! — в отчаянии закричал я.

— Но это очень странные облака! — воскликнул Маклин. — Главком ведет нас в самую их гущу!

Глядя недоверчиво вперед, я увидел, что это было так: наш флагман шел к большой гряде облаков, ведя наш флот в их ворсистую белую массу. Пока я смотрел, не понимая, что к чему, крейсер с серебряной полосой на борту нырнул в облако и исчез в нем, а следом — мы и те, кто за нами, и весь наш флот! Маневр показался мне верхом идиотизма. Европейцам было достаточно окружить облако — и спокойно ждать, пока оно рассеется. Тем не менее я успел заметить, что даже уходя в облако, наши корабли продолжали отстреливаться от преследователей. Затем все утонуло в густой массе белого пара!

Я отчаянно пытался понять, что происходит, по отдаленному грому пушек понимая, что разгоряченные преследованием враги тоже нырнули в облако. Затем стремительный приказ:

— Всем кораблям стоять! — разорвал он тишину. А потом снова насупила тишина, нарушаемая лишь бормотанием моторов и лязгом металла — это сталкивались друг с другом ослепшие в облаке корабли. Оба флота беспомощно повисли в тумане, соприкасаясь бортами, но не способные вести бой, не видя друг друга.

— Всем кораблям американской Федерации — перейти в свободное падение!

Прежде чем утихло эхо приказа, Маклин дернул рычаг, и наш крейсер упал вниз, как камень, вынырнув из облака, в котором остались недоумевающие европейцы. И в тот момент, когда наши крейсеры вновь загудели моторами, прекратив свое стремительное падение, раздался громкий шипящий звук, подобный шипению мощной струи сжатого воздуха, и в то же мгновение мы увидели, как могучие облака рвутся в клочья, сдуваемые таинственным ветром. На месте облаков висел сбившийся в кучу европейский флот. И по обе стороны этой запутанной массы судов выстроились двойной линией наши гигантские воздушные форты!

— Воздушные форты! — Мой ликующий крик поддержали Маклин, Хиллиард и сотни голосов офицеров и рядовых на всех аэрокрейсерах Америки.

Воздушные форты! По обе стороны дезорганизованного Европейского флота висели они могучей двойной линией, и вражеский флот, потрясенный их появлением, повис в растерянности. Затем заговорили могучие орудия небесных крепостей! Чудовищный ураган огня сконцентрировался на беспомощных судах неприятеля.

Воздушные форты! Мы заманили врага в эту хитроумную западню. Новое военное изобретение, о котором вскользь упоминал главком на совещании, было устройством, позволявшим фортам создавать плотные искусственные облака. И главнокомандующий, делая ставку на это устройство, привел Европейский флот в это странное облако, в эту небесную засаду, а затем вывел наш флот оттуда. Когда гарнизоны фортов разогнали облако при помощи гигантских форсунок, европейский флот оказался перед их канонирами как на ладони!

Сейчас европейские корабли бесцельно метались и сыпались вниз, точно перезрелые яблоки! Их собственные снаряды бессильно разбивались о могучую броню небесных крепостей. И в тот момент, когда европейские корабли сбились вместе, пытаясь сбежать из этой смертельной ловушки в воздухе, наш флагман рванулся к ним, и нам не нужно было даже отдавать приказа, чтобы последовать за ним. Наш флот стремился вверх, и наши снаряды добавляли жару в огненном аду тотального уничтожения, в который угодили захватчики.

— Они повернули! — воскликнул Хиллиард. — Они бегут!

Враг бежал! Как только наш флот накрыл огнем своих орудий европейские корабли, которых осталось чуть больше двух тысяч, они оказались не в состоянии вынести ураганный огонь сразу с трех направлений, и, не соблюдая боевого строя, беспорядочно рванулись вверх и на восток. И наш флот преследовал их, выметая огненной метлой с американских небес. В итоге сломленный и дезорганизованный, не способный к дальнейшему сопротивлению, европейский флот сбежал от нас, так как последовал приказ главнокомандующего остановить преследование. Ошеломленный противник все еще превосходил нас численно более чем в два раза, и мы не могли рисковать, удаляясь от линии фортов.

Когда мы прекратили преследование, то увидели, как европейские корабли, сбившиеся в рой, уменьшаясь, исчезают на востоке. Затем, собрав остатки нашего флота, мы отправились обратно на запад, к багровому закату, пока мы не поравнялись с линией воздушных фортов. Там каждый крейсер нашего флота огласили крики ликования, экипажи флота и гарнизоны фортов, не сдерживая себя, торжествовали победу. А затем, когда первая волна радости улеглась, из динамиков прозвучал голос Ярнолла.

— Офицеры и бойцы Восточной Воздушной армии, — сказал он, — мы сумели отразить первое нападение флота Европейской Федерации, и я получил сообщение от главнокомандующего Западной армией из Сан-Франциско. Он сообщает, что его собственный флот, вылетевший для отражения атаки флота Азиатской Федерации, смог после битвы, столь же тяжелой, как эта, отразить атаку с помощью той же тактики, используя облачную западню. Таким образом, в этот день, и на западе, и на востоке мы добились невозможного, — он сделал паузу, и вновь крики ликования и торжества разорвали тишину закатных небес. Но вот вновь зазвучал его голос. — Мы выиграли сегодня, на востоке и западе, но то, что мы выиграли, это не больше, чем передышка. Могучие Европейская и Азиатская Федерации собрали все свои силы, чтобы уничтожить Американскую Федерацию. Их огромные флоты были уничтожены наполовину в этих двух сражениях, но и наши флоты тоже. И они не только превосходят нас еще вдвое, но могут построить новые корабли быстрее, чем мы. Несомненно, в течение недели, или даже меньше, последует новая атака, с запада и с востока, натиск, для которого они готовили и готовят некий колоссальный и страшный план, или оружие, о котором мы ничего не знаем. Это неизвестное устройство, по слухам, может дать им гигантское преимущество. Мы должны выступать против них, и мы уже не можем надеяться удивить их облачной засадой, подарившей нам победу сегодня. Тем не менее, независимо от силы, которую они направят против нас, независимо от гигантских возможностей нового оружия и угрозы нападения, независимо от грядущего исхода последней воздушной войны, начавшийся сегодня, вы, флот Американской Федерации, можете гордиться: это первое сражение выиграно. Вы боролись и победили!