— Разве мы не домой идем? — спросил я, прислонившись к дверце.

— Я собираюсь в столовую, и если ты хочешь пойти со мной, советую смыть кишки со своей формы.

Я опустил голову и заметил, что ошметки плоти все еще остаются прилипшими к моей одежде.

— Меня это не напрягает, — пожал я плечами.

— Остальных это может беспокоить, — произнес Кристофер, скидывая свою грязную форму на пол.

— Почему меня это должно волновать? — я скептически приподнял бровь, но покорно отцепил броню, начиная стягивать кровавую одежду со своего тела.

— Потому что ты не такой бессердечный, каким хочешь казаться, — Кристофер вошел в душевую и закрыл за собой дверь. Я немного постоял в раздевалке, затем покачал головой и вошел в соседнюю кабинку, позволяя воде смыть с себя кровь, пот и песок от сегодняшнего похода. Из нас двоих Кристофер всегда был более уравновешенным, более собранным, более организованным. И я любил своего брата, потому что он часть меня. И эта часть не хотела, чтобы он был разочарован.

В столовой было шумно, многолюдно и громко.

— Здесь что, собралось пол города? — поморщился я, проталкиваясь через плотную толпу, которая осадила прилавок.

— Эй, — кто-то толкнул меня в спину, когда я бесцеремонно пролез впереди очереди.

— Что? — я развернулся и хмуро уставился на парнишку.

— Ничего, — буркнул он и молча сфокусировал свой взгляд куда-то поверх моей головы.

— Отлично, блять, — буркнул я, поставив поднос перед собой.

— Люди тебя боятся, — произнес Кристофер, когда я вернулся за стол, нагруженный подносом с едой. Он медленно пережевывал свою еду, не обращая внимания на окружающих. Но я знал, что он следит за каждым в этом помещении.

— Мне поебать, — я бухнул поднос и обвел взглядом присутствующих. Некоторые торопливо отводили свои взгляды, и я только покачал головой, поражаясь их трусости.

Молча вытащив вилку, я налетел на еду, перестав обращать внимание на окружающих. Мне действительно было похеру, что они думают обо мне. Ни один из них никогда не решится подойти и высказать мне в лицо свои претензии.

Я не уважаю слабость. Я не уважаю их. Тогда почему я должен о них думать?

Откинувшись на спинку стула, я удовлетворенно вздохнул, когда почувствовал сытость в своем желудке. Вытянув ноги под столом, я уперся в ботинки своего брата, на что он пнул меня в голень.

— Я давно не видел Аврору, — произнес я, делая глоток кофе из чашки, — где прячется наша маленькая сестра?

— Она работает в зале, — отозвался Кристофер, отставляя тарелку в сторону, — отец хочет, чтобы она была готова выйти за стены.

— Ей четырнадцать, — нахмурился я, — он хочет, чтобы она начала выходить с отрядами?

— Нет, — покачал головой Кристофер, — но ей придется это сделать, рано или поздно. Он просто хочет, чтобы она была готова.

Я согласно кивнул головой, обводя взглядом помещение. Джек вошел в двери, одетый в мешковатую одежду.

— Что на тебе надето, парень? — вскинул я брови, когда он приблизился к нашему столу.

Он показал мне средний палец и выдвинул стул, усевшись рядом.

— Ты старше меня всего на год, Пол, так что пошел ты.

— Не дерзи мне, ребенок, — снисходительно покачал пальцем перед его носом.

Кристофер хмыкнул и посмотрел на Джека.

— Что-то стряслось? — спросил он нашего брата.

— Вы сегодня были за стеной, — начал он, барабаня пальцами по столу, — я тоже хочу.

— Отец отправит тебя, когда ты будешь готов, — сказал Кристофер, бросив на меня быстрый взгляд.

— Но вас он отправил, — недовольно ответил Джек.

— Потому что мы старше тебя, — Кристофер залпом допил содержимое своей кружки и со стуком поставил ее на стол.

— О, блять, всего на один год, Кристофер, — Джек развел руками, — я умею все, что умеете делать вы.

— Не ко мне вопрос, — отозвался Кристофер и посмотрел на меня, — идем?

— Идем, — отозвался я и встал на ноги. Джек был ниже нас и не такой широкий, но его подростковое тело было крепким и сильным, отец позаботился об этом. Но так же я понимал, что он не выпустит ребенка за стену в самое логово тварей. И только в этот момент в моей голове будто что-то щелкнуло. Гектор никак не отреагировал на мои слова о том, что я виновен в гибели сразу двоих. Меня прошиб холодный пот о того, что кто-то еще может знать мой секрет. Мне хотелось оставить эту частичку только для себя или тех, с кем я захочу поделиться. Я не хотел, чтобы Китти начали винить в безрассудстве. Пусть лучше обвиняют меня.

— Ты ничего не рассказывал отцу о том, чем я с тобой поделился? — спросил я у брата, когда мы вышли на улицу.

— Нет, — покосившись на меня, спокойно ответил Кристофер, — я бы не стал.

— Даже ему?

— Это твой секрет, Пол, тебе решать, что с ним делать.

Я кивнул головой и закурил сигарету, впуская дым в свои легкие. На улице шла стройка зданий, корпусов. Люди активно двигались, принося пользу городу, а мне хотелось оказаться от них как можно дальше, чтобы их раздражающие голоса не проникали в мой мозг. С недавних пор меня стали напрягать люди своими вечно осуждающими взглядами. Они думают, что смогут достучаться до моей совести, или что? Пошли они нахуй.

— Ты бежишь, — произнес Кристофер. Я слегка замедлился и повернулся в его сторону.

— Ты двигаешься, как старик, — парировал я.

— Нет, — покачал он головой, — ты бежишь. Ты же понимаешь, что не сможешь сбежать от того, чего тебе хочется?

— Психологом стал подрабатывать?

— Почти, — буркнул он мрачно, — может, стоит попытаться жить дальше?

— А я что делаю? — я остановился как вкопанный и посмотрел на брата. Только не ты, блять, пожалуйста.

— Ты прячешься за насилием и грубостью. Я вижу, что тебе плохо. И я, блять, не могу на это нормально смотреть.

— Ты ничего не сможешь сделать, чтобы мне стало лучше. Но ты можешь заткнуться и больше никогда не поднимать эту тему.

Кристофер поднял вверх две ладони и покачал головой, начиная двигаться по улице.

— Когда ты окончательно потеряешь разум, и дашь твари оторвать свою тупую башку, не думай, что я буду сильно оплакивать тебя.

— Не ври, — я зашагал следом, — ты будешь убит горем.

— Нет, — покачал он головой, сунув руки в карманы брюк.

— Да, — не согласился я, подстраиваясь под его шаг.

— Утешай себя, — брат покосился на меня, слегка выгнув бровь.

— Ты же прикроешь меня? — ухмыльнулся я.

— И не надейся.

— Не будь занудой, — я выступил вперед и хлопнул его по плечу.

Кристофер тяжело вздохнул, но на его губах заиграла легкая улыбка, и от моего сердца немного отлегло.

— Идем в зал? — спросил он.

— Не-а, — покачал я головой, — хочу поработать над рукавом.

— Нашел что-то интересное?

— Скорее, что-то на память, — я сплюнул под ноги и провел рукой по своим волосам.

— Помощь нужна?

— Справлюсь, — я покачал головой, открывая входную дверь. Тишина свидетельствовала о том, что в доме никого нет. Я прошел в старую мастерскую и вытащил свой набор игл и красок. Раскрыв чемодан, я продезинфицировал иглу, запустил машинку и закатал рукав футболки, оголяя кожу на внутренней стороне своей левой руки. Мне хотелось разукрасить свою кожу чем-то, что навсегда оставило бы память о Китти и нашем ребенке, которому так и не суждено было появиться на этот свет. Я вытер кожу салфеткой и стал монотонно наносить чернила. Постепенно начала вырисовываться линия пульса, которая резко оборвалась черной прямой. Я так же выбил маленькие крылышки и оформил их надписью «Мой Ангел». У меня никогда не было возможности его увидеть, но я хотел, чтобы память о нем навсегда жила в моей голове, в моем сердце, на моем теле.

Откинув салфетку в сторону, я залепил рисунок и стал очищать иглы, убирая их в кейс.

Гектор зашел в комнату в том момент, когда я уже упаковал половину своего барахла.

— Развлекаешься? — спросил он, подходя ближе.

— Как всегда, — пожал я плечами, глядя на отца. Его волосы были взъерошены, а темная щетина покрывала щеки.