Черт.

Мне приходится бриться этим кинжалом.

Я думаю, Алтынсу удастся поспать пару дней на улице.

Сезон дождей в этом году кажется довольно мягким, слава богам.

Ничего особенного.

— Примет ли он камни? — спросила Алтынсу, но ее не услышали, потому что она снова перешла на шепот.

— Что это было, дорогая? Камни? — Я выдавил улыбку. — Наверно ты плохо перевел свою шутку.

Она достала из кармана крошечный кошелек, который рыжеволосая Нуна дала ей сзади.

Эта рыжая была хитрой.

— Алмазы, — сказала Алтынсу.

На этот раз их услышали все, несмотря на шум, доносившийся с реки.

Я заинтригованно уставился на крошечную сумочку.

— Покажи мне один, принцесса.

Она открыла его не торопясь, осторожно потянув за шнурки. А затем большим и указательным пальцами выудила один камень. Маленький сверкающий кристалл, искрящийся, как будто дышащий.

Черт возьми.

Это гребаный бриллиант!

— Сколько у вас там таких? — Спросил я, пытаясь сохранить хладнокровие, но безуспешно.

Алтынсу нахмурилась, как будто размышляя об этом. Было ли это розыгрышем или просто для развлечения, я не знал.

— Около пятидесяти.

После ее признания раздалось несколько громких вздохов и мой с Олафом свист.

— Ты уверена? — Спросил я, все еще ошеломленный количеством богатств, которые небрежно носили со мной рядом.

Ужас.

— Может быть, ровно сорок восемь, — немного смущенно ответила Алтынсу. — Я округлила.

— Не волнуйся, — успокоил я ее, обнимая одной рукой за плечи, а другой забирая мешочек. — Ты же не носишь его с собой постоянно?

Алтынсу прикусила губу в очень отвлекающей манере и кивнула. Она была в этом права.

— Зачем тебе рисковать? — начал я, но она опередила меня.

Она опустила голову и ответила:

— Чтобы починить мой костюм, который был на мне в тот день, когда я помогала тебе подписать контракт.

— Верно, — ответил я громче, перекрывая любопытный ропот. Это было слишком много информации. Это были настоящие бриллианты.

— Мой костюм спадает, — пояснила она. — И мне нужно подготовить костюм на случай, если я буду танцевать.

— Что это за хрень? — вырвалось у меня, пока я был занят осмотром кошелька и сверкающих камешков.

— Хм, это танец, Ярослав, — ответила Алтынсу, и мое неведение поразило ее.

Правильно.

Я заметил, что все, кроме домового, с интересом слушают. Матвей выглядел недовольным и с несчастным видом смотрел на реку.

— Танцы старый имперский обычай, государь, — сказал он.

— Почему так? — спросил я, бросив бриллиант в мешочек и крепко завязав шнурки, чтобы защитить остальное. Потом положил кошелек в один из внутренних карманов своей куртки.

— Это веселый танец в честь Велеса и богини Лады, — презрительно взглянув на свирепую Алтынсу, объяснил Матвей. — Как вы уже поняли, степняки с энтузиазмом переносят старые ритуалы и привычки.

Паромщик Данила согласился на бриллиант и рубин, который вдруг оказался в маленьком мешочке. Я прямо в лицо назвал его достойным порицания вором. Данила держал плоты месте, пока мы грузились. Вторым плотом управлял его старший сын, который выглядел таким же мошенником, как и его старик.

— Мы должны использовать оба плота, — жаловался я, расхаживая взад-вперед, пока остальные грузили своих животных. Они привязывали их к перилам грубого плота. — За ту же цену.

— Два плота, — повторил Данила свою любимую цитату за последние двадцать минут. — Удвоенная цена.

Добрыня пожал плечами, и только Матвей казался раздраженным этим своего рода капитаном-разбойником.

Они собирались потянуть за длинную веревку, привязанную на другом берегу, чтобы совершить переправу. На самом деле всё это показалось мне хитроумной схемой ограбления кошельков честных людей.

— Все — отъявленные мошенники, — буркнул я, размышляя вслух, и девушки засмеялись, как будто нашли это забавным.

Олаф утвердительно кивнул, Добрыня лишь хмыкнул. Алтынсу, обычно сдержанная, даже улыбнулась немного.

— Для переправы достаточно одного плота, — невозмутимо проговорил Данила.

Я нахмурился, собираясь ответить. Но заметил приближающихся всадников. Где-то в пяти километрах от нас. Я почти не услышал стука копыт из-за шума реки.

— Это большая группа, — прокомментировал Данила, жадно разглядывая их. — Запрыгивайте на борт, мой сын позаботится о них. И вы тоже, места еще много. Я же говорил, нам не понадобится второй плот.

Я хмыкнул. Мои сапоги наполовину утонули в грязной воде, когда я подошел к краю плота. Он уже был переполнен животными и людьми, стремящимися взобраться на борт. Олаф протянул мне руку помощи, его лицо напряглось от усилий, когда он потянул меня.

Я ругался, словно пьяный матрос, пока взобрался на неустойчивый плот, издалека напоминавший мой корабль. Хотя на самом деле больше походило на некое извращение.

— Вода затопляет плот! — крикнул я капитану, пока он медленно поднимал якорь.

— Слишком большая нагрузка на плот, — небрежно объяснил Данила, его лицо покраснело от усилий. — Пока что ничего критичного!

— Паромщик, у меня нет в этом уверенности! — возразил я, смотря на свои сапоги сквозь мерцающую воду.

За моим левым плечом всё ближе нарастала грозная армия всадников. Около двадцати фигур медленно приближались к причалу и небольшим хижинам перед ним. Теперь я мог слышать звуки, издаваемые их конями. Их фырканье и ржание звучали отрывисто, как будто животные были изнеможены.

Почему направились именно сюда?

Я остановился и повернулся, чтобы рассмотреть их повнимательнее. Мои инстинкты кричали о предупреждении, которое нельзя было проигнорировать. Или, возможно, я уже был на грани опасности.

— Видите их доспехи? — спросил Добрыня, облизывая губы с нервным нетерпением.

— Пока нет. Помоги с якорем, — приказал я ему.

Ведущие всадники замедлили темп, когда заметили, что за ними наблюдают. Потом, словно получив команду, половина из них резко рванула к нам. Остальные выстроились строем, готовясь к выстрелам из луков. Я узнал их, и кислота взбурлила в моем желудке снова.