Миранда прижимается сильнее, почти зарываясь в моё тело. Не уверен, что она вообще осознает, что делает это, или ей всё равно, или я просто такой уютный, как приятель для объятий.

Её мягкому голосу удаётся достичь моих ушей.

— Ты так хорошо чувствуешься.

И с этими словами я отстраняюсь, холодный воздух проносится между нашими телами, как ведро ледяной воды. Мне нужно разрушить эти чары глупости.

— Ну вот. Чувствуешь себя лучше?

Нет, я не чувствую себя лучше; это только сделало всё намного хуже.

— Хочешь ещё что-нибудь выпить? — спрашиваю я. — Потому что я уже собираюсь уходить.

— Уходить? Мы только что пришли. — Миранда касается рукой моего предплечья, и я не могу не смотреть на то, как она лежит там, обжигая мою кожу. — Не оставляй меня на растерзание волкам — я не выживу.

Тогда перестань прикасаться ко мне, перестань флиртовать со мной и перестань заставлять меня чувствовать…

…как будто у меня был бы шанс, если бы я приложил достаточно усилий, чтобы попытаться.

«Ты не можешь жить как монах всю оставшуюся жизнь, придурок. Ты же хочешь детей и семью — как, по-твоему, ты собираешься это сделать, если не рискнешь?»

Как минимум, упустив возможность пофлиртовать.

— Ты даже не назвал мне своего имени.

Верно. Она понятия не имеет, кто я такой. Не осознаёт, что двадцатидолларовая купюра в её сумочке и двадцать пять тысяч долларов на её банковском счете пришли от меня.

От меня. А не от гребаного Базза Уоллеса.

— Тебе необязательно знать моё имя.

Девушка открывает рот от шока. От задетых чувств.

— Ох.

Это одно маленькое слово заставляет меня почувствовать себя самым большим в мире… придурком. Большим придурком, чем я видел кого-либо из своих друзей.

Её плечи поникли, настроение испорчено. Миранда делает вдох, прежде чем выпрямиться, расправив плечи. Фальшивая улыбка приклеена к её лицу.

— Вау. Ладно. — Её губы всё ещё блестящие, сияющие под светом ламп, и, если бы у отказа была визуализация, её лицо было бы на плакате. — Ну, доберись до дома в целости и сохранности.

Я киваю.

Прокладываю себе путь через толпу, уходя тем же путем, каким пришёл.

Позже напишу Баззу, чтобы он оплатил счёт за меня. Мне просто нужно выбраться отсюда как можно скорее.

Миранда: Ной, ты не спишь?

Я: Теперь нет. Что случилось?

Миранда: Это будет звучать безумно, но… мне просто интересно…

Миранда: Знаешь что, не бери в голову.

Я: Что?

Миранда: Ничего. Теперь я чувствую себя глупо. Ложись спать.

Я: Нет, пока ты не скажешь мне, в чём дело. Всё в порядке?

Миранда: Да, я просто…

Миранда: Это прозвучит так глупо, но я хотела спросить о твоём друге. Тот, что был сегодня вечером?

Миранда: Который из них?

Миранда: Высокий светловолосый. Я разговаривала с ним у бара.

Я: А что насчёт него?

Миранда: Он просто внезапно ушёл. С ним всё в порядке?

Я: Э-эм, да? Я имею в виду, это мило, что ты спрашиваешь, но почему тебя это волнует?

Миранда: Я обняла его, и он ушёл, так что теперь чувствую себя так, будто изнасиловала его.

Я: ЛОЛ

Миранда: Заткнись! Это не смешно!

Я: Отчасти так оно и есть. Кто убегает, когда красивая девушка обнимает его? ЛОЛ

Миранда: Ну, видишь ли, я задавалась тем же вопросом.

Я: И что решила?

Миранда: Думаю, ему понравилось, но это напугало его.

Я: Почему?

Миранда: Послушай, я действительно не хочу с тобой в это вникать. Просто хотела убедиться, что с ним всё в порядке.

Я: С ним всё в порядке, и я скажу ему, что ты спрашивала.

Миранда: О БОЖЕ, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ НАДО.

Я: ЛОЛ, почему?

Миранда: Мне не нужно, чтобы он знал, что я…

Я: Что ты… что?

Миранда: Ничего.

Я: Скажи.

Миранда: Скоро свяжусь с тобой, хорошо? Договоримся о времени и месте встречи насчёт второй карточки, хорошо?

Я: Конечно, мяч на твоей стороне.

Миранда: Спокойной ночи, Ной.

Я: Спокойной ночи, Миранда.

НОЙ

«Почему Миранда писала «Ною» обо мне?»

Не могу выбросить эту мысль из головы. Ни в субботу вечером, когда не мог уснуть. Ни на следующий день, ни через день.

Не сегодня на тренировке по подаче мяча, и не сейчас, когда стою здесь, на внутреннем поле, принимая мячи. Помощник тренера слабо бросает мяч по земле в мою сторону; он катится прямо между моих ног. Я слышу стон парня с того места, где он стоит на основной базе с одной рукой в перчатке кэтчера.

— Хардинг, какого хрена? — Я слышу, как он выплёвывает сигарету; вот насколько он зол. — Ребёнок смог бы поймать этот мяч с закрытыми глазами.

Тренер взмахивает руками, шлепая ладонями по своим мясистым бёдрам, лицо становится всё краснее с каждым броском, который я пропускаю.

— Восемь. Ноль. — Он указывает на меня, тряся кулаком. — Начинай отрабатывать, парень.

«Отличный способ опозорить меня перед всеми, ублюдок».

Стягиваю с головы кепку, провожу рукой по вспотевшему лбу и по волосам. Моё лицо становится бордовым в цвет куртки тренера.

«Погрузись с головой в игру. До открытия сезона осталось три недели — у тебя нет времени на эту хрень».

Согласно моему контракту, если я облажаюсь на тренировке, они могут посадить меня на скамейку запасных, а если это произойдет, то я потеряю несколько миллионов долларов, и мой контракт может быть расторгнут.

Тем не менее, я не могу перестать прокручивать слова Миранды в моей чёртовой голове: «Думаю, ему понравилось, но это напугало его».

«Напугало его. Напугало его».

Да. Мне действительно понравилось, когда она обнимала меня своим гибким телом. И да, меня это напугало.

Но, чёрт возьми, ей не нужно было подвергать психоанализу это дерьмо. Осознание, что она забралась в мою голову и разбила там лагерь, ужасно.

Слава богу, Миранда на самом деле переписывалась не с Уоллесом; слава богу, на том конце провода был я.

— Внимание! — Звучит чей-то голос, и я инстинктивно поднимаю перчатку к летящему мячу. Он приземляется в центр моей перчатки с удовлетворительным хлопком и тут же снова вылетает — к игроку на первой базе.

— Отлично, — хвалит тренер, потому что сегодня утром я наконец-то сделал что-то правильно.

Где-то возле скамейки запасных, когда другой член тренерского штаба объявляет пятнадцатиминутный перерыв, по всему полю начинают лететь перчатки. Склонив голову, я не спеша направляюсь в сторону раздевалок. Бутылка с водой появляется из ниоткуда благодаря одному из ассистентов и сразу оказывается в моей руке.

Я прыскаю в рот ровной струйкой, вытирая капли, попадающие на подбородок, краем своей синей футболки команды.

— Земля Хардингу. — Кто-то машет рукой перед моим лицом, пока я делаю глоток, до сих пор не осознавая, как сильно мне хотелось пить. — Эй, Бейсмен.

Я поднимаю взгляд; трое моих товарищей по команде с любопытством наблюдают за мной, и только тогда я понимаю, что иду вовсе не к раздевалкам, а к скамейкам команды соперника.

«Чёёёрт. Соберись с мыслями, Хардинг».

— Что с тобой, братан? Ты весь день вёл себя странно. — Хосе Эспиноза, товарищ по команде, который оказался с нами в субботу в «Плате», следует за мной, пока мы не доходим до раздевалки, и идёт со мной до моего шкафчика. Ему нужна информация и не только ему.

Они все следовали за мной, как кучка девочек-подростков, желающих посплетничать! Какого хрена?

Я демонстративно завязываю шнурки на ботинке, затем срываю полотенце с вешалки. Накидываю его на плечи и провожу им по моим мокрым от пота волосам, желая накрыть всю свою чёртову голову. Тогда мне не пришлось бы смотреть в их раздражающие лица.