Я связался с Мирандой из-за бейсбольных карточек; для меня нет ничего плохого в том, что я слишком осторожен, даже бросая своего не слишком осторожного приятеля на растерзание волкам.

Но в моем сознании? У меня есть на то свои причины.

Последнее, что мне нужно, это чтобы какая-нибудь поклонница встретилась со мной, узнала меня и опубликовала о встрече в интернете или продала историю таблоидам: «Бейсболист выкладывает тысячи баксов за коллекционную карточку!». Или: «Холостяк шорт-стоп «Чикаго Стим» тратит деньги на бейсбольные карточки, а не на свидания!».

Средства массовой информации спекулировали на моей сексуальной ориентации с тех пор, как я подписал контракт со «Стим». Мне не нужно, чтобы они знали о моих привычках тратить деньги. По иронии судьбы, Миранда не узнала Уоллеса, хотя он один из самых фотографируемых спортсменов нашего времени.

А это значит, что она, должно быть, абсолютно ничего не знает о спорте, потому что Уоллес так же популярен, как международная знаменитость. Команды хотят подписать с ним контракт, мужчины хотят быть им, женщины хотят вонзить в него свои когти.

— Ной? Ты здесь?

— Извини, — наконец, говорю я. — Прости, что ты сказала?

Миранда смеётся.

— Я назвала тебя придурком. — Она снова смеётся, довольная собой, излучая уверенность.

— Осторожно, иначе можешь немного ранить мои чувства.

Ещё один смех, звучащий музыкально и сладко, но совсем не игриво.

— Без обид, но я сомневаюсь, что кто-то может задеть твои чувства. На самом деле у меня такое чувство, что потребуется нечто большее, чем то, что я назвала тебя придурком, чтобы задеть твоё гигантское, раздутое эго.

Она снова избивает Уоллеса, ничего не утаивая — очевидно, не боясь потерять покупателя своих бейсбольных карточек.

Чертовски дерзкая.

— С чего ты решила, что у меня раздутое эго?

Я боюсь всего, что девушка собирается мне сказать.

На этот раз, когда Миранда смеётся, это немягко и несладко. Этот смех совершенно другой, почти сардонический, граничащий с маниакальным.

— Ты сейчас серьёзно? Пытаешься притвориться, что ты не самый большой нарцисс в Северном полушарии?

Я слушаю, как этот смех снова превращается в хихиканье, а затем в фырканье. Проходит добрая минута, прежде чем девушка достаточно успокаивается, чтобы сказать:

— Послушай, Ной, я уверена, что ты действительно хороший парень. — Она ни на секунду не думает, что Базз действительно хороший парень. — И не буду лгать и говорить, что мне не нравилось переписываться с тобой до того, как мы встретились. Потому что мне нравилось. Но сегодня было просто… На самом деле казалось, что вы два разных человека.

— Два разных человека?

— Да. Ты сейчас такой милый, и с тобой весело общаться, но, чёрт возьми, я не знаю, что это было сегодня. Это заставило меня переосмыслить продажу всей коллекции. Знаю, что нищие не выбирают, и есть шанс, что кто-то другой не купит всё целиком, но я не уверена, что ты должен быть моим следующим покупателем.

— Я был настолько плох?

Миранда делает вдох и разочарованно выдыхает.

— Знаешь, я подумала, что это было грубо, когда ты предложил мне переспать с тобой или сделать тебе минет. Даже если ты притворялся, что не говорил этого, как это делали мальчики в средней школе. Да ладно. Это дерьмо действует на взрослую женщину? — Она снова фыркает. — Потому что, если бы мы не были на парковке полицейского участка, я бы почувствовала себя оскорблённой.

— Прости… Не могла бы ты повторить? — Миранда только что сказала, что я предложил ей переспать? Она сказала «минет»? Чёрт возьми, я сейчас в таком замешательстве.

— Ты не помнишь?

— Я…

Да. Я не помню! НЕТ. НА САМОМ ДЕЛЕ Я ЭТОГО НЕ ГОВОРИЛ. ПОТОМУ ЧТО ЭТО БЫЛ НЕ Я.

— Я… э-э… — Я нащупываю правдоподобную ложь. — Забыл принять свои лекарства.

И только что я усугубил ситуацию. Закатываю глаза, каждое слово, слетающее с моих губ, усугубляет проблему, делая её в тысячу раз хуже.

— Ты спросил, что я делаю позже, а потом спросил, хочу ли я пива, вина или сделать тебе минет. Или нет, потому что потом ты это отрицал. Чертовски незрело.

Я официально смущён от имени Уоллеса. Может, я ни хрена не смыслю в женщинах, но знаю достаточно, чтобы не говорить подобную чушь.

— Что я сказал?! — Я кричу это достаточно громко, чтобы соседи, вероятно, услышали. — Боже, он действительно на самом деле приставал к тебе… — бормочу я.

— Хм? — Девушка делает паузу. — В твоих словах нет никакого смысла. Ты под кайфом? Какие лекарства ты принимаешь?

Никакие. Ну некоторые, в основном от отеков суставов, противовоспалительные средства.

Я стону в трубку, проводя пальцами по волосам, жалея, что на мне нет бейсболки.

— Не бери в голову. Давай просто поговорим об остальных твоих карточках.

Миранда на секунду замолкает.

— Знаешь что? Почему бы мне просто не написать тебе, когда я буду уверена в том, что хочу сделать, хорошо? Кроме того, всё это будет в письменном виде. Да?

Весь этот звонок превратился в дерьмовое шоу, не оставляя мне другого выбора, кроме как согласиться.

— Конечно.

Я не хочу больше слышать о её стычке с моим другом. Дыра в моём желудке не может стать ещё больше; желчь в моём горле не может стать ещё горче.

— Отлично. Тогда, думаю, сейчас, просто… ну, знаешь. Жди от меня вестей, хорошо?

Нет, нехорошо, но что, чёрт возьми, я могу с этим поделать? Ничего.

— Конечно.

— Супер. Что ж… — Миранда прочищает горло. — Повеселись с карточкой Хэнка Арчера. И опять же, я очень, очень ценю наличные. Правда.

Я реально собираюсь убить Базза Уоллеса.

НОЙ

Я жду на кухне, когда Уоллес вернётся с пробежки по моему району, попутно собирая телефонные номера всех отчаянных домохозяек. Некоторые из них замужем за профессиональными спортсменами, но им скучно и одиноко, и они ищут незамысловатый секс. И внимание.

Я знаю, потому что в один из немногих случаев, когда бегал трусцой по району с Уоллесом, наблюдал, как Кэрол Дюбуа — жена полузащитника Карла — беззастенчиво выпросила у него телефон и ввела свой номер. В другой раз я наблюдал, как Сюзанна Дрейпер похлопала его по заднице и прикусила губу — на глазах у своей дочери-подростка, когда они шли мимо, а я был прямо там.

Невероятно, чёрт возьми.

Дерзко.

Одно дело в баре, и совсем другое средь бела дня на улице.

Я киплю от злости, когда парень входит, упираюсь руками в мраморную столешницу, выражение моего лица настолько искажено, что Базз останавливается как вкопанный, когда видит меня, немедленно стаскивая наушники с головы.

— Чувак, что случилось?

— Ты мне скажи.

Он оглядывается по сторонам, чувствуя себя неуютно.

— Помоги мне, братан, что-то случилось?

— Я только что говорил с Мирандой. С девушкой, с которой ты сегодня встречался! Из-за карточки! Огромное спасибо тебе, Уоллес! Теперь она не хочет продавать мне ещё одну! — Ну, одну могла бы продать, но не всю коллекцию. Придётся подождать и увидеть.

— Что? Почему?

— Потому что, чувак! Ты её напугал! Теперь она меня ненавидит. — Конечно, немного драматизирую, но драматизм — это то, что я чувствую, и у меня нет желания сдерживать его. Мой друг, может, и прикрывает мне спину, когда это необходимо, но сегодня он определённо нагадил в мою миску с хлопьями. Наложил целую кучу и даже не потрудился прибраться.

— Подожди, хочешь сказать, что она взбесилась, потому что я флиртовал с ней? — Его брови приподняты, как будто парень искренне озадачен мыслью о том, что женщина может плохо отреагировать.

Стереотипный избалованный спортсмен.

— Флиртовал? — Я иду, рывком открываю холодильник и заглядываю внутрь. Не люблю вступать в конфликты, но мне хочется врезать по его высокомерному лицу, потому вместо этого я смотрю на светящиеся полки моего «Саб-Зиро», кипя от злости. — Больше похоже на то, что ты сделал предложение проститутке на стоянке грузовиков.