Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В кругу метафоры и вслед ягнят.

Осунулся и стал пером

Где небывалое взлетит кольцо,

Прикинув обоюдный идеал -

Ты зазываешь консерватора в лицо

И сам того не зная – говоришь,

Что чувства нам осунулись – внутри,

Им некогда блуждать на бытие,

А только дух, оставшийся во сне

Напишет сказку мира для ума.

Она – твоя история быть мирным,

Скульптурным символизмом для руки

И некогда её стяжать – в тоске

От небылиц, где забываешь ты меня.

Сложил в перо искусственные дни

И стал писателем для сложного мотива,

Не обращая звёзды – к поколению любви,

Они забыли слово – в теле мира.

Способности уметь тебя понять

Не могут открывать – твою игру,

Ты пишешь от занятия – к тому,

Кто смыслом освещает монолог.

Но долгий свет – заимствует урок,

Он душу понимает для любви,

Ей ты осунулся и больше не творишь

Завистливые почерку харизмы.

Взлетаешь вдаль от новой тетивы,

Уносишь крест от малого разлива

За постоянной ношей видеть берега -

Так близко и отчётливо красиво.

Ты – истины прямая совесть в нас,

Напишешь свой единственный рассказ,

Как долгий монолог в оценке жизни

И стройный счёт в прелюдии ума.

По ожиданию идёт судьбой – вина,

Всё принимая совести личину,

Но гордый мир напишет ей – ответ,

Что просьба видеть даль – не носит свет.

А космос чёрной формы – не забыт,

Он силу слов под сложностью – слагает,

Как русский идеал, увидев вновь,

Ей пропастью бежит и обожает.

В строении любви – ты был не прав,

Что не искал своими чувствами – картину

На той, которой любит не тебя,

А только счастье в личной красоте.

Под сложным оперением слагает -

Там эпопею воли – слаженный поэт,

Он пишет монологи, как ответ

На подлинное тождество длины.

Его отснявшей вечности на нас,

Внутри не означая были правду,

Но рок в искусстве может показать

За этой формой – жизни былину.

Феномен слов от роскоши страдает,

Им тянет страж свой мира – беспредел

И только чёрт под мыслью поднимает

Игры угрюмый стиль и этот взор.

Он легче клади в письменной возне,

Которую ты ищешь в той личине,

Не думая просить – оставить мне

Свою причинность гиблого лица.

А только жизнь страдает – в середине

От смелой сказки, пишущей строки

И ждёт свой свет призвания и стиля,

Чтоб стать ему – подвытертым пером.

Куда – то ты отправился потом,

Чтобы от жизни – малую личину

Сквозь тонкий аромат приметы – звать

На месяц предсказания судьбы.

Что хочешь ты постичь – на этой сказке,

Её задев над смыслом – по уму,

Но став пером ты видишь – эту тьму

И сам её под вечностью слагаешь.

Декадой роли, обличая свод

Над новой философией печали -

Ты пишешь свой оформленный восход

По чуткому приличию души.

А русский день всё ратует – его,

Как жизни суть под малой серединой -

Искать причину видимой длины

В руках поэта, написав свой стиль.

Богатый невидимка

Не знаешь ты его печали след,

Он дрожью облачает – этот век,

Куда бежит по вектору судьбы -

Глазами уготованное чувство.

Бедняк на придорожной синеве,

Путь иллюзорный, сложенный в руках

Или забытый разговор на облаках -

Ему упадком говорят – «прощай».

Что думаешь ты в этом бытие,

Когда из ада в невидимке дышит -

Позолочённый след из рук тугих

И цепь судьбы по роду – на тебе?

Ты слышал сказки робкою зарёй,

Но центр души – там видел идеал,

А бытие по золочёной нам поре -

Причудливо заискивало вдаль.

Богатым не считая этот век,

Его сложение в предмете о любовь,

Что ты забрал у мира для себя

И выпил сам ему от счастья – кровь.

Трясёт пути от иллюзорной лжи,

Куда – то движут смыслы по тебе

Невидимую даль – в одной руке,

За новой преисподней ей – главой.

По тем, которые ходили для себя

Внутри игры земного света лет

И точно калька – впитывали бред

От денежной могилы – дорогой.

Ту дверь открыть нельзя и словом ад,

В том ветер носит нас – опять назад

Сквозь шёпот льдин и пламя у костра,

Чтоб можно было выдумать – единый

Простор иллюзий, думая в сердцах

Для этой лжи, в которой ты не прав,

А твой невидимый уют – стирает льдины,

Что движут состояние в войне.

По ней идёт в пароме – этот длинный

Сюжет – из бледной мантии в руке,

Он дух тяжёлой ноши нам и силой

Ты сам заставил выпить кровь – во мне,

Не зная суть вещей о том, что было,

Не видя речь искусственно в себе -

Ты подлинный рассвет снимаешь мило

Внутри очередного круга лет.

Тоскливо пишет палубой под мир -

Скелетный свод по роду у ручья,

Где сладко горевали – ты и я,

Что небо нам – недолгий ход дарило.

Оно вело свой смелый приговор

На дне невидимой картины – у людей

И этой сложной каторгой своей -

Не разнимало дрожь осунувшейся мины.

Писать не мог ты прямо у ручья,

А склад дрожащей противо любви -

Не стал тебе мешать, как эти дни,

Он только различал – любви картины.

Они в невидимой походке – близ луны

Струились прямо на густом подполье

И чёрный ствол ветвей им был – закон

Внутри невидимой картины – о любовь.

Что нет причины думать ей – взаймы,

В войне ли лучшей каторги – о мире,

Не смог ты вынуть повод в той руке

И стал невидим в личности – ревнивой.

Твои года – богатые сердца,

В ускоренном бегу им нет нам – силы,

А деньги пашут в истине – за толк,

Когда ты сон открыл на бытие.

Но сам невидим в роскоши – отныне,

Ты вечен в сердце близкой пелены,

А день внутри историей – под сны

Остался сводом счастья на руке.

Ты не ревнуешь жить и робкое «люблю»

Не страхом укоряет – в склад души,

Ты в праве быть той роскошью и миром,

Но гордо волей строишь – эти сны.

Они – твои строжайшие законы,

По ним – невидим мысли оберег,

А только человек уносит в мире

Его – хранящий подвига портрет.

Богатый след не скроется во тьме,

Что ночью клад – в закопанной равнине,

Когда ты видел зеркало во мне

13
{"b":"892988","o":1}