Играет ритм упущенной надежды,

Им снова век художественный рад,

Что ожидает душу в нас и прежде.

Хранит морали средних лет – печаль,

Ведёт свой сон сторонней былины -

Одна скульптура собранной войны

И мы в ней стали ветерком – нетленно

Стихать, как грозы спящей пустоты,

Идти по душам чувства осторожно

И верить праву в личности – теперь,

Как будто создан вымысел из нас.

Он открывает душам пересказ

И свод ночной всё льётся – между слов,

В которых души прошены внутри,

А прошлое их – смертью видит глаз.

Под нищей словом – может суждено

Узнать культуру собранной души,

Что стало вновь ей вверено давно

И там накрыто в позднем свете жизни.

Вся эта суть притворна для тебя,

Но нищий спит под вереницей праха,

Он прошлым видит душу, как магнит

И в том её манит – отжившей правдой.

Мечтая соль с небес – откинуть вновь

И стать судьбой увенчанного страха,

Но прошлый видит в зареве – покой,

Откуда ты стоишь – под этим сном.

Откалывает дух его под склон -

Мечты спокойной жизни – от утехи,

То вынут был моральный срез души

И стала пищей в социальном сне

Искать она – свой берег от жилища,

Спускаясь между драмы и людей,

Туда где нет искусства от других,

А только чёрный прах парит – под стих.

Чёрный день не обязует подойти,

В час, когда ты обещаешь – понемногу

Утолять свои скупые имена

И искать им пропадающий рассвет.

Всё не помня идеальные мотивы,

От пощады, за которой ты ходил

Между смертью в обнищании просимом

И решал свои системы – о позор.

Не проси своё искусственное чрево

В обветшалом, ускользающем плаще,

Чтобы думая за обществом – ходило

Это слово в неприглядной полосе.

Нам оно свой чернозём теперь оставит,

Будет жизнью удивления – расти,

Что и слово в поведении за памятью,

Без которой нет условия – прийти.

Заземлил свою историю, чтоб вышло

Ей виной по обращённой синеве -

Это поле на короткой нам ноге

И случайностью залило золотое,

Постоянное на солнце блика вдаль -

Упрощённое в излишествах, прямое

И нетленное внутри твоей печали -

Поколение искусства для людей,

Им ты вышел в неприкаянной пощаде,

Чтоб за светлый не примерный диалог

Там оставил упрощённое – «прощай»,

Где бы смог его утопией – взрастить,

Что впустив одну каймлённую трясину

Нам не выжить в половине – этим вспять,

Не надеть управы возраста опять,

Чтобы думать под личиною красивой.

Заземли тот остановки поворот,

Им ты знаешь, что указывать нетленно

Ты бы смог – над идеальностью у нот

И пройти по обернувшейся заре.

Что почти заставит в душу – проникать

Укрощением в заласканной доселе

Утопичности – быть может ей опять,

Пребывая – в стиль искусного лица.

Всё не может подниматься в мудреца,

Могут люди поднимать свой тлен души,

От того, который роскошью спешит

Отвести внутри – искусственные стены.

Этой волей в неприметной полосе -

Видит Бог – он за свободу порицает,

Но внутри, оставшись в видимой красе -

Заземли свою нетленную природу.

Пой под участью из ветхой былины,

Выдвигая только лучшее – доселе,

Как из близкой расстоянию вины -

Ты не видел этот роскоши – маяк.

Он стоял внутри отмеченной равнины

Между степью и покорной синевой,

Что в предместье утолённого – ревнивой

Стал ты думать об иллюзии – другой.

Ей слагать одну модель – за переливом

От наглядности по видимой росе,

Где стоят твои искусные – на ивах,

Непонятные по стойкости в красе

Обоюдные пощады в цели мира,

Им ты выждал свой нелётный приговор,

И обдумывая новые стропила -

Видел сам искусство в лучшем – на другом.

Философской оболочкой в небо – глядя

Не рискует заземлять тот идеал -

Опустившее на землю – нам от рода,

Обоюдное в искусстве этих драм

Понимание, что совестью не вышло

Утомлять внутри причины – от ума,

Только выждав эволюцию – на пришлом

Ты ведёшь свои системы от добра.

Не видишь глядя, что сам не свой,

А только машешь внутри рукой,

Смотря на людный проспект игры

По той, что будет твоей бедой.

Ты вышел модой внутри такой,

Что щедрой пищей – смотреть нельзя,

Но этот сыщик – внутри покой,

Что сам он взыщет – твой час родной.

А ты под клювом берёшь родник,

Он новым чудом садится – в миг

На эту чашу щадящей мглы

По роли в нашей – утрате лжи.

Метафор пища сложила яд,

Ей верить нищие умом миры -

Не могут в принципе и этим я

Не сам, так в лирике – ищу тебя.

Ты ходишь около притворной мглы,

За садом – город твой и те мечты,

Что мыл ты в памяти от слёз – другой,

Такой же ревности – под щедрый вой.

Спустилась к правому, идти маня

Твоя история, что нет меня

В том месте пагубном, сложив круги,

А только в радуге – остались письма.

На небе холодно и нет в той тьме

Природы голода в кромешном сне,

Судьбу метафоры ты видел – в ряд,

О той, что пагубе её – не дарят.

Не могут жить с ней – одни шаги,

В той яме – призраки и смерти лица,

А только мысли там – пускают сны

И стелют признаки в ответ весны.

Метафор призма нам – искала суть,

Что верой признан был ответ ума,

Но новый город в ней под ложью – пал,

Он смерть свою, не глядя – отдал.

И живо общество внутри вины,

Метафор тождество струится – вверх,

А белый в множестве уходит сам,

Приятным холодом ответа к лирам.

Ему несмело ты простишь вину,

Ему осталось жить одну войну

И только в призраках сгустилась явь -

Ты видишь мир ему – в беде храня.

За город смысл таких – твой идеал,

Он был не уготован нам и смертью пал,

Что жизнь метафоры струится вдаль,

А ложь из пасти той – щедрее мира.

Спустилось облако, что жизни явь,

Куда – то смотрит нам для слов, увы,

Что сам ты верил бы – внутри отдав

Тот свет от города и смерти явь.

Коронный мир один – рисует сны,

Но верим поздно мы, что все одним

Остались жить его – проблемой в ряд,