— Теперь, когда мы стали парой, для тебя всё будет по-другому.

Каждая частичка моего тела ощущается словно искры от электрического тока, пытающегося подорвать фитиль. Но когда ещё одна пара щупалец скользит по моей спине и захватывает соски, взрыв ощущений бьёт меня как чиркнутая спичка.

Чтобы ни произнёс в дальнейшем моя пара, мой крик заглушает его. Я пульсирую вокруг его толстого члена из щупалец, ощущая каждый его контур. Единственное, что удерживает меня от рывков, — это толстые наросты, прижимающие меня к стене.

Он держит меня в безопасности своего кокона, шепча грязные слова поощрения, пока его щупальце посасывает мой клитор вовремя, как мне кажется, бесконечной кульминации.

И только когда ощущения стихают, что-то происходит.

— Что ты сказал?

Его лесные глаза сверкают.

— Ты всё слышала, моя пара?

— Не всё.

— Люди могут жить так же долго, как и мы, благодаря регулярным вливаниям нашей сущности, — он убирает своё спаривающееся оружие, оставляя только его маленький кончик.

Я хватаю его за плоть.

— Подожди, что ты делаешь?

Ухмылка, которой он меня одаривает, такая злая и так напоминает мне о его жестокой стороне, отчего у меня сводит живот.

— Эм… Мате? — спрашиваю я.

— Помнишь, я говорил, что хочу трахнуть тебя своим человеческим членом?

Я задыхаюсь.

— Да?

Он опускает меня еще ниже по стене и обхватывает своими щупальцами мои бедра, чтобы завести мои ноги за его бедра. В этот момент я понимаю, что в моей паре есть нечто еще более необычное.

— Погоди-ка, — говорю я, становясь очень серьезной. — У тебя два пениса?

— Один из них технически является спаривающимся.

— Но…

Он входит в меня своим человеческим членом одним быстрым движением. Он больше, чем всё, что у меня было раньше, и очень толстый, наполняя меня новым всплеском ощущений. Когда он входит в меня до упора, его толстый грибовидный наконечник упирается мне в шейку матки.

— Ох, — стону я, задыхаясь. — Это потрясающе.

Он одобрительно хмыкает.

— Ты так хорошо обхватываешь мой член. Ты идеально подходишь. Мне не нужно так беспокоиться о том, чтобы не причинить тебе боль, когда я использую этот, потому что он создан с учётом человеческой физиологии.

Тут до меня доходит, что он теряет девственность. Это первый раз, когда у него функциональный человеческий пенис.

Но он точно знает, что с ним делать, когда трахает меня у стены. Жёсткие и быстрые толчки его бёдер заставляют меня видеть космос. Щупальце в моей заднице становится скользким и мокрым, подстраиваясь под его движения. Но когда туда проникает и спаривающийся член, мой рот раскрывается в беззвучном крике.

Моя пара на мгновение замирает, позволяя моим мышцам спазмировать и приспособиться к двум членам. Растяжение настолько сильное, что у меня слезятся глаза.

— О, чёрт! — я сжимаю удерживающее меня щупальце так сильно, что он рычит. — Я так близко.

— Я хочу поцеловать тебя, — говорит он, его горячее дыхание обдает мои губы.

— Прошу тебя.

Его рот опускается на мой в поцелуе, который нежнее того, как он трахает меня своим человеческим членом. Следующие несколько минут наши языки ласкают друг друга, и я теряю себя в нём.

Никогда прежде я не чувствовала такой связи с другим человеком, но этот момент кажется мне чем-то, чего я ждала всю свою жизнь. Благодаря моей половинке я осуществила все свои мечты.

Поцелуй становится всё глубже, он исследует каждый сантиметр моего рта. Моя киска пульсирует вокруг двух его членов, а мой клитор словно ласкают со всех сторон. Он проникает почти в каждую дырочку.

Я бы сказала об этом, но ко мне подкрадывается очередной оргазм, и он глотает мои крики наслаждения.

— Ох, блядь, — стонет он. — Я сейчас кончу.

— Каким членом? — мои глаза распахиваются.

Его тело содрогается, и каждое щупальце, окружающее меня, трепещет. Спаривающийся член внутри моей киски набухает, заставляя меня задыхаться.

— Держись крепче, — говорит он между стиснутых зубов.

Тонкие волоски на моём затылке встают дыбом, а по коже бегут мурашки. Я делаю, как он говорит, и прижимаюсь к своей паре, словно он вот-вот взлетит.

Его первая струя бьёт по стенкам моей киски, подобно небольшой струе, а вторая — это мощный порыв. Я крепче сжимаю свою пару, пока он переживает двойную кульминацию.

— Чёрт, — говорит он с низким стоном. — Всё то время, что я провёл в ожидании, пока ты меня вызовешь, стоило того только ради этого момента.

Я провожу пальцами по его шелковистым волосам.

— Как долго?

Обняв меня, он издаёт усталый смешок и кладёт меня на роскошную кровать с хрустящими белыми простынями. Заползая рядом со мной и складывая наши тела в позу ложки, он бормочет:

— Я веками жил без пары. Но теперь, когда у меня есть ты, всё это не имеет значения.

Я закрываю глаза и погружаюсь в довольный сон.

Если это и есть то, что нужно для того, чтобы чувствовать себя полноценным человеком, то я соглашусь на столетие и даже больше.

Глава 17

Пять лет спустя

Я выхожу из ванной на чердаке и вижу, что тройняшки уже начали рисовать и устраивают настоящий творческий беспорядок.

Две кисточки парят над головой Фриды, сообщая мне, что она использует свои невидимые щупальца, а Лео и Винсент разбрызгивают разноцветные краски по акварельной бумаге.

Я прочищаю горло.

— Что я говорила тебе о том, что нужно ждать?

Три пары ореховых глаз поворачиваются ко мне, притворяясь не знающими.

— Извини, — говорит Фрида, хихикая, — но Винсент начал рисовать первым.

Её кудри подпрыгивают, и она наклоняется вперёд, нахмурившись, предположительно от удара невидимым щупальцем по голове.

— Винсент, — говорю я.

Он поворачивается и показывает пухлым пальцем на своего брата.

— Это сделал Лео.

Винсент с воплем бросается вперед.

— Лео, — я сгибаю палец.

Он подаётся вперёд, его плечи поднимаются к ушам.

— Что я тебе говорила о том, что нельзя бить людей? — спрашиваю я.

Щупальца моего младшего ребенка обхватывают мою ногу, и он зарывается лицом в мое бедро.

— Прости, — бормочет он.

Когда я похлопываю его по щупальцам, он отводит их и смотрит мне в глаза с такой совершенной невинностью, что мое сердце тает. Мне становится тепло в груди от его тёплой улыбки, но я заставляю себя держаться. Ему не сойдёт с рук избиение братьев и сестер, потому что он симпатичный.

Положив руки на его узкие плечи, я разворачиваю его лицом к Винсенту и Фриде.

— И что ты скажешь своим брату и сестре?

— Прости, Фрида, прости, Винсент! — говорит он.

Двое других бросаются к Лео и обнимают его. Мне приходится похлопать по воздуху над ними, чтобы понять, не происходит ли у них невидимая битва щупалец, но похоже, что они всерьёз хотят помириться.

Мы обучаем детей на дому, по крайней мере до тех пор, пока они не повзрослеют настолько, чтобы держать свои щупальца под контролем. Трудно объяснить четырёхлетним детям, что у других людей нет невидимых конечностей, особенно если дети, с которыми они встречаются на прогулках, тоже потомство других умбр.

Джессика и её приятель, Нил, живут за углом в большом доме, который они купили на гонорары от его первой книги, и у них четверо маленьких мальчиков примерно того же возраста, что и наши тройняшки.

На все деньги, вырученные от продажи моих картин, мы купили магазин по соседству и расширили как кафе, так и свои жилые помещения.

— Вот где вы прячетесь? — спрашивает глубокий голос, наполняющий чердак.

— Папа! — три пары ног стучат по деревянным половицам.

Моя пара нагибается и подхватывает их на руки, а его щупальца тянутся через всю комнату, чтобы обхватить мою талию. Он поднимает меня с пола и покачивает, но, в отличие от первой нашей встречи, я расслабляюсь в ответ на его прикосновения.