Десятки моих акварелей висят на безупречно белых стенах, представляя собой яркие цветовые пятна. Мои картины абстрактны, в основном отражают сны и обрывки моего воображения, но от того, как он их выставил, у меня подгибаются колени.

— Готова ты или нет, — рычит моя пара. — А вот и я!

Я всё ещё слишком потрясена прекрасной обстановкой, чтобы уловить его слова. На полу лежит серебристый ковёр, словно сошедший с обложки журнала, а с потолка свисают изящные светильники, похожие на упавшие звёзды.

Как много в этой роскошной квартире мистер Робертс сделал на деньги, полученные от кражи моих работ?

Сильные руки обхватывают меня за талию и притягивают к своей груди.

— Чёрт, — вскрикиваю я, сердце подпрыгивает в горле. — Это самый короткий обратный отсчёт

— Попалась, — рычит он, обхватывая всё моё тело, словно кокон.

— Ты сказал, что не будешь использовать свои щупальца.

Он прижимается губами к моей шее, посылая крошечные вспышки удовольствия по моей коже.

— Я сказал, что не буду использовать их, чтобы поймать тебя, — бурчит он в мои кудри. — Теперь, когда ты поймана, я могу делать всё, что захочу.

Я сжимаю бёдра, пытаясь сдержать, прилив возбуждения от перспективы быть оттраханной твёрдым членом моей пары.

— Ты знаешь, что делать? — спрашиваю я.

— Человек, чьи знания я впитал, часами смотрел порнографию, — бормочет моя пара. — Я удивлён, что человеческие женщины могут кончать от партнёра, у которого всего две руки, язык и член.

— Они наверняка притворяются перед камерой.

Он смеётся.

— Это меня нисколько не удивит.

Моя пара несёт меня по квартире, словно я его добыча. Когда мы проходим мимо кухни с белыми шкафами и чёрными мраморными столешницами, моя обида испаряется под теплом его тела. Мои дни одиночества и нищеты закончились. Теперь это место, как и всё здание, принадлежит моей второй половинке.

Он продолжает подниматься по винтовой лестнице на верхний уровень квартиры и заходит в роскошную спальню, похожую на номер в отеле. У меня перехватывает дыхание, но моя пара, похоже, заинтересована лишь в том, чтобы запустить щупальце между моих бёдер.

— У тебя есть имя? — спрашиваю я, совершенно не зная, что нужно выть, пока мы трахаемся.

— За пределами дома я буду называться Гордон Робертс, но, когда мы остаёмся наедине, я хочу, чтобы ты называла меня Мате.

— Почему?

— Потому что у меня может быть человеческое тело, но моя душа принадлежит тебе.

Моё сердце тает, когда его щупальца расстёгивают мой передник баристы. Ткань падает на пол с лёгким шорохом.

Когда он не просовывает свои щупальца под остальную одежду, я спрашиваю:

— Ты не сорвёшь её?

— И испортить отличную форму? — отвечает он. — Кроме того, я хочу посмотреть, как ты раздеваешься.

— Правда?

Отпустив меня, он отходит к стене и складывает руки. Старые привычки умирают с трудом, я, полагаю.

— Снимай всё, — говорит он таким низким и хриплым голосом, что я чувствую его в своей киске.

На этот раз, когда я расстёгиваю рубашку, мои пальцы дрожат, но это скорее от возбуждения, чем от ужаса. Взгляд моей второй половинки горит, как расплавленный огонь, когда я обнажаю лифчик, а затем и живот. Когда я расстёгиваю брюки и сбрасываю их на пол, он уже тянется вниз, чтобы поправить их на себе.

— Человеческую одежду переоценивают, — ворчит он. — Я и не знал, что эрекция может быть такой неудобной.

Я опускаю взгляд на огромную палатку в его штанах и облизываю губы.

— Но у тебя же была такая раньше.

— Это была просто моя замаскированная половая рука.

И тут я вспоминаю, что у осьминогов технически нет пенисов, только специализированные щупальца. К счастью, моя половинка теперь тоже полностью сформировавшийся человек.

— Иди сюда, — рычит он.

— Но я ещё не закончила раздеваться, — я выхожу из спущенных штанов и снимаю мокасины.

Одно из невидимых щупалец обвивает мою спину и с ловкостью пальцев расстёгивает лифчик, а другое проникает под трусики и спускает их по бёдрам.

Мое сердце трепещет. Он впервые раздевает меня с таким мастерством, и я не ожидала, что он окажется таким гладким. Прежде чем я успеваю спросить, использует ли он знания мистера Робертса, его щупальца поднимают меня с пола.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я с воплем.

— Раз уж я тебя поймал, то мне и решать, — говорит он, в его голосе звучит низкое рычание. — И я хочу попробовать твою киску на вкус своим ртом.

В животе появляется чувство как от прыжка с трамплина, и я вспоминаю, что это то же существо, которое затащило мистера Робертса в пасть, расположенную посередине его тела.

— Каким ртом?

— Этим, — он щёлкает зубами.

Мышцы моего живота разжимаются, и я расслабляюсь в хватке его щупалец.

— Ох.

Он прижимает меня к стене, так что моя промежность оказывается почти в шести футах от земли. Сильные щупальца обхватывают мои плечи, бёдра, колени, два держат мои ноги открытыми и одновременно удерживают моё тело на месте.

Он стоит между моих раздвинутых бёдер, устремив взгляд на мою киску. Холодный сквозняк проносится по моей разгорячённой коже и останавливается на моём клиторе, который всё ещё немного чувствителен после вчерашней порки.

— Ты такая мокрая для меня, — говорит он глубоким голосом, от которого воздух наполняется электрическим напряжением.

Его дыхание, которое раньше было почти таким же прохладным, как ветерок, теперь стало тёплым и порывистым, касаясь моей обнажённой киски. Каждый сантиметр моей плоти дрожит от его прикосновений.

— Пожалуйста, — говорю я между стиснутых зубов.

— Попроси вежливо и назови моё имя.

Моё горло сжимается, и мне приходится выталкивать воздух из лёгких.

— Пожалуйста, Мате. Я хочу, чтобы ты вылизал мою киску.

Он издаёт довольное урчание, которое проникает прямо в моё пустующее ядро. Мышцы там сжимаются, и сейчас я не знаю, чего хочу больше — его языка или его члена.

— Раз уж ты так мило просишь, — говорит он с широкой ухмылкой и подносит свой рот к моей киске.

Впервые он лижет её человеческим языком. Я настолько чувствительна, что чувствую каждую шероховатость, поглаживающую мои складочки. Мои бёдра дрожат, когда он продолжает лизать, наслаждаясь моим вкусом с благодарными стонами.

— Ну как? — спрашиваю я, задыхаясь.

— По-прежнему восхитительно, — бормочет он в мою киску, посылая вибрацию от звука по всему тазу.

Мои глаза закатываются к затылку. Я хочу сомкнуть бёдра вокруг его ушей, но щупальца, удерживающие их открытыми, слишком сильны.

Я теряюсь в движениях его идеального человеческого языка. Его движения взад-вперёд по моему клитору восхитительны, а от чмокающих и глотающих звуков у меня мурашки по коже. Наслаждение, которое он дарит мне — нежное, медленное, и не идёт ни в какое сравнение с тем, что было прошлой или позапрошлой ночью.

Сжимая толстое щупальце, обёрнутое вокруг моей груди, я впиваюсь пальцами в невидимую плоть, моя киска сжимается от потребности.

— Пожалуйста, — кричу я. — Мне нужны твои пальцы внутри мен я или твои щупальца.

Что-то тёплое и скользкое обхватывает мою попку, посылая дрожь удовольствия вниз по позвоночнику.

— Моя киска, — говорю я с хныканьем. — Я умоляю тебя, пожалуйста.

— Будь хорошей девочкой и жди моего члена, — бормочет он вокруг моего клитора. — Я буду трахать тебя так сильно, что у тебя потекут слёзы.

Мое сердце замирает. Он больше похож на злую версия себя.

Он сжимает губы вокруг моего чувствительного пучка нервов, в то время, как его щупальце вонзается в мою попку и растягивает меня шире. И тут мой первый за день оргазм проносится сквозь меня, как циклон.

Я бьюсь в конвульсиях, мои ноги подрагивают, но его щупальца крепко держат меня. Он откидывает голову назад и смотрит на меня, в его глазах плещется огонь.

— Мило, но это не то же самое, если не наблюдать за всем твоим телом, — рычит он.