– Почему ты плачешь? – спокойный голос.

Нельзя больше плакать. Нельзя показывать слабость. Всё, дозволенная минута кончилась. Я пытаюсь вытереть слезы. Встаю на ноги, которых не чувствую.

– Что будет со мной? И с ребёнком? – спрашиваю я.

– Не знаю. Ты должна была спать. И все бы закончилось. Но теперь… я не могу забрать жизнь дитя. Это не по правилам.

– А мою можешь?

– Тебя мне обещали вслух столько раз… Я же говорил.

– Я не… я не дам тебе разрешения, забрать моё дитя. Никогда.

– Я понимаю. Ты отдашь его отцу?

Сглатываю.

Боги. На одну секунду мелькает картина в голове того, как с моим ребенком сидит Клара. Рон держит его на руках а я… я мертва?

Нет.

Качаю головой.

– Нет-нет, пожалуйста… – не нахожу ничего лучшего как просто упасть на колени. – Не надо!

– Встань живо, – Ориас закрывает глаза, будто он не может смотреть на это.

Я не слушаюсь, тогда он наклоняется. Хватает меня за руку и резко дергает. Я теряю равновесие, опираюсь на Ориаса второй рукой. Поднимаю глаза и понимаю, что теперь не скрываю заплаканного лица.

Он смотрит на меня как-то странно. Очень внимательно. Мне становится неловко, стыдно за проявление своих чувств и я быстро отстраняюсь от него, стирая слезы и стараясь глубоко дышать, чтобы больше не плакать. Но он наблюдает за мной, будто изучает.

Такой прямой взгляд. Неотрывный. Даже Рон так не смотрел, он смотрел всегда немного с ухмылкой, с гордостью. А Ориас разглядывает, изучает, что-то оценивает.

– Ты весьма красивая, а вот слёзы тебе не идут, – говорит он.

– Постараюсь меньше плакать, – зло отвечаю я.

– Постараюсь, чтобы не пришлось, – говорит Ориас. Отворачивается от меня и делает очередной пас у зеркала. Оно становится обычным.

– Что мы будем делать? – спрашиваю я, после небольшой паузы, уже почувствовав, что я спокойна.

Странное поведение Ориаса меня скорее испугало и дало мне сил, выйти из печали. Надо быть собранной. Надо быть сильной, тем более теперь, когда я мать.

– Мы дождемся твоих родов а потом… потом решим. У нас есть девять месяцев чтобы решить. Если только нас не найдут ранее.

– Мой… муж?

Ориас улыбается.

– Милая, у меня есть проблемы более древние чем твой ненаглядный ходячий мужской уд с глазками и мечом наперевес.

Главное не пытаться думать об этой аналогии. Не пытаться её представить.

Я встряхиваю головой.

– Какие?

Не отвечает.

– Знаешь, я все-таки твоя нареченная. Твоя жена, та, что предсказана тебе и всё такое.

– Ты никогда не была моей нареченной, – вдруг отвечает Ориас.

Я глупо хлопаю глазами.

– Но…

– Было пророчество, да, я о нем слышал. Но не знаю чье оно. Оно предсказало дату рождения, но ты единственная женщина, что родилась в этот день?! Нет! – Ориас поворачивается ко мне, приближается на несколько шагов, совсем убрав между нами расстояние. – Но люди в твоей стране решили что это ты. Они заморочили голову твоему отцу, и тебе. Твой муж прав – они все обезумели. Они сами много раз говорили о том, что я должен тебя забрать. Они будили меня, призывали поневоле меня снова и снова, будто моля о том, чтобы я забрал тебя. Каждая беседа у костра о пророчестве, которое я даже не знаю, существовало ли на самом деле – молитва о тебе. О том, что я заберу тебя. О том, что ты моя жена. Каждая беседа твоего отца с советниками… Каждая! Бесконечные призывы, почти мольбы, только в виде страха. А теперь… что-то произошло, недавно. После того, как твой дурак-муж якобы «убил меня». Что-то произошло, на самом деле. И я стал видеть тебя во сне. Твою жизнь. Я стал слышать твоё беспокойство. Ты слишком… чувствительная, живая, горячая. Я не мог спать, все время твои чувства, твои сожаления, твои слезы, надежды, радости… слишком громко, слишком сильно. А когда ты узнала об измене твоего благоверного… это стало невыносимым.

– И ты хочешь, чтобы я уснула, как ты? Чтобы умерла, и тогда все будет таким же тихим как раньше?

– Хотел. Теперь понимаю, этого не получится. Хотя бы рядом с тобой я уже не чувствую так твоих эмоций. Это радует. Но я здесь, а это плохо. Я не хочу быть здесь.

– А где ты хочешь быть? Снова спать? Ты не настолько старый, чтобы желать сам себе смерти, – сначала говорю, потом осекаюсь и, сжав губы, опускаю взгляд.

– Ты буйная, – говорит он. – В тебе слишком много энергии, принцесса моя.

– Не думаю, что это плохо, – я пожимаю плечами.

– Когда ты это переживаешь внутри – плохо, а сейчас… даже забавно в чем-то.

Я обиженно обнимаю себя за плечи.

– Значит, я вам не нужна, как жена? – спрашиваю я.

– А ты хочешь меня? Как мужа?

В его устах это звучит совсем не так, как в моих. Я имела ввиду… даже не знаю, что. Но когда он это сказал, стало звучать как-то пошло, что-ли, и я, как дура, краснею.

– Я… я не это имела ввиду.

– А я именно это. Вроде как, тебя мне отдал твой народ ради этой цели, – он снова оглядывает меня внимательным взглядом. – Поговорим об этом немного позже, когда исторгнешь из себя чужое дитя. Я не извращенец.

– Все же, я имею в виду то, что, если я вам не нужна, как жена, как спутница, как… вы можете просто отпустить меня?

– Не уверен, что могу. И уж тем более, я не собираюсь отдавать тебя твоему муженьку. Прости, это навредит моей репутации.

– Но мне нужно бежать! Или прятаться у отца, потому что, – я не знаю, как высказать и касаюсь живота. – Потому что мой ребёнок… я не хочу его отдавать этому мерзавцу. Он не достоин быть отцом, его отцом! Поймите!

Ориас молча смотрит на меня. Я все понимаю по взгляду.

– Я опять слишком громкая, да? – неловко улыбаюсь я.

– Да. Всегда. Но… – он протягивает руку к моему животу. – Я могу соврать для тебя, если хочешь.

– Как?

Он заглядывает мне в глаза. Я впервые вижу что они темно-зеленого цвета, цвета глубокого озера.

– Мы скажем, что это моё дитя. Я ведь… я ведь твой муж. Все-таки. Твой нареченный. Предсказанный тебе.

Первая мысль мелькает о том, что моя репутация точно будет испорчена. Все будут думать, что я была с ним, с драконом Ориасом. С самой тьмой, но… это спасение. Хотя бы временное спасение от Рона.

– Да, – киваю я.

Я думаю, что Ориас отойдет, но он почему-то касается моего подбородка двумя пальцами, чуть приподнимает мне лицо. Сердце начинает стучать так быстро, что я будто слышу его в своих ушах.

Он молчит. Я не понимаю, о чем он думает. Мне страшно. Но постепенно становится как-то спокойно. Даже слишком, будто сердце покрывается коркой льда. Это необычное чувство. Но, отчасти, даже приятное.

– Знаешь, я боюсь тебя как-то… обидеть, – тихо говорит он. – Каждое моё слово, будто я на тонком льду, будто я у края скалы и, если я что не так скажу или сделаю, ты обидишься, или испугаешься. И вот сейчас, так хочу сказать тебе кое-что, но не знаю, как ты отреагируешь.

– Вы меня не так уж и берегли, милорд, – хмыкаю я. – Вообще-то, вы пытались меня недавно убить.

– Не совсем. Усыпить в мире мертвых, – поправляет он.

– Хорошо, будем называть это так, – отвечаю я. Почему-то также как и он, перейдя на шепот. Не знаю почему, но сейчас, когда мы так близко мне не хочется рушить тишину громким голосом. – И что вы хотели мне сказать?

– Мне нравится, когда ты говоришь мне «да».

Я не успею среагировать, как слышу звон разбитого стекла.

Он такой неожиданный, что я взвизгиваю. Снова получаю раздраженный взгляд от Ориаса. Хотя нет, не совсем раздраженный. Он усмехается, будто сдерживает смех.

– Я случайно, извините, – лепечу я.

Качает головой.

– Ты слишком… тебя слишком много.

– Постараюсь быть тише. Это Рон?

– Хуже. Это мои слуги. То, чего я боялся. Я думал, я даже не представлял, что они так быстро поймут. Я думал, хотя бы пару месяцев, – он вздыхает. – Они как будто ждали. Почему они знали, что я буду здесь?

Он оглядывается на меня, но я лишь пожимаю плечами. Ориас подходит к окну и одним движением выламывает оставшееся разбитое стекло, выбросив его на улицу. Я выглядываю за его плечо и вижу что перед замком собралось много людей.