Так и вышло: между деревнями, выходящими к реке, плавали лодки. Но не сколоченные из досок, как на севере, а выдолбленные из древесных стволов. Длинные, узкие, но для устойчивости имеющие по обоим бортам балансиры на жердях. Не исключено, что балансиры имели и ещё одну функицию, защитную: мешали крокодилам напасть на гребцов с короткими вёслами, которыми те орудовали стоя.

Опустившись пониже над рекой, чтобы получше рассмотреть какую-то прибрежную деревню, мы впервые за время путешествия подверглись обстрелу. Выскочившие на берег смуглые (а не тёмно-оранжевые, как рассказывала Людмила) люди с тёмно-русыми (а не баклажанными) волосами люди пальнули в нашу сторону из луков, отгоняя громогласное «чудовище», явно собирающееся напасть на их жилища. Кажется, именно так они восприняли медленно ползущий к берегу над водой вертолёт. Разумеется, потоком воздуха от винта стрелы отнесло в сторону.

Четверо стрелков были босоноги, гологруды и из одежды носили лишь переднички из листьев, прикрывающие срам. Ну, и небольшие «ножные браслеты» на щиколотках, сделанные из каких-то пёрышек. На кадрах, снятых видеокамерой, их удастся рассмотреть получше.

Агрессивность местных жителей объяснилась позже, когда ниже по течению попалась разрушенная и сожжённая деревня. Разграбленная не так давно, с месяц назад.

— Похоже, ребята в том городке в степи и пиратствуют, — объявил Листьев.

— Думаешь, это не местные разборки?

— Вон, следы от посудин на берегу. Вряд ли местные будут попарно «парковать» лодки на равном расстоянии.

— Давай посмотрим. Тем более, надо остатки топлива из бочки перелить: боюсь, в горах для этого сложно будет найти место.

Джунгли — это не степь, тут за каждым кустом можно укрыться. А кустов — видимо-невидимо. Так что всё время, пока я жужжал насосом, а потом ворочал бочку, чтобы её выбросить, Артём вертел головой на 360 градусов, держа автомат наизготовку. Кажется, обошлось.

— Пошли? — спросил я Дуба, захлопнув дверцу «вертушки» и повесив на шею «Вереск».

Разгром как разгром. Отличается от того, что я не единожды видел в негритянских деревушках, пострадавших в межплеменных разборках, только полным отсутствием в хижинах, не сожжённых при разграблении, полным отсутствием вещей. Похоже, пираты действовали по принципу пылесосов: тянули всё, что есть. Каменный скребок для обработки шкур, так каменный скребок. Деревянная ложка, так деревянная ложка. Циновка, так циновка. Откуда знаем? Да обломки с обрывками видели, а вот целых вещей — ни одной. Похоже, даже плетёными из травы фартуками не брезговали, поскольку все полусгнившие, изъеденные насекомыми и прочей живностью полуразложившиеся трупы совершенно голые.

Можете представить себе, какой там стоял запах! Артём, служивший в технической службе армейского спецназа, в отличие от меня, с таким не сталкивался и удобрил почву ещё и остатками сухпая, съеденного нами во время предыдущей посадки на дозаправку. Да и мне очень хотелось повторить его «подвиг».

— Может, дальше полетим? — умоляюще глянул он на меня при виде очередной кучи гниющей плоти, шевелящейся от копошащихся в ней насекомых.

— Давай в последнюю хижину заглянем, и возвращаемся. Кажется, она более или менее целая.

Хижина как хижина, метров пяти в диаметре. Воткнутые в землю палки на манер южнорусского плетня переплетены пучками тростника. Крыша конусообразная тростниковая. Внутри напротив двери, когда-то завешенной циновкой, небольшая площадка с камнем, скорее всего, служившим чем-то вроде рабочего стола или верстака. Несколько перегородок, изготовленных по той же технологии, что и стены. К жердям привязаны сплетённые из лианы «кровати» в два яруса. Возможно, когда-то тоже застеленные циновками.

— Гляди! — поразился Листьев.

На одной из «кроватей» лежал ребёнок. Худенькая, измождённая абсолютно голая девочка, которой я на вид дал бы лет десять. Голова откинута набок, дыхание тяжёлое, на теле струпья, губы растрескались. На наши голоса и даже прикосновения не реагирует.

— У неё жар, или для туземцев это нормальная температура?

Артём тоже потрогал лоб девочки и пожал плечами.

— Что делать будем?

— Не знаю. Но меня потом совесть загрызёт, если она тут погибнет, — нахмурившись, пробормотал я, параллельно просчитывая в голове последствия того, что ребёнок окажется на Базе. — Прикрой меня, пока я её до вертолёта несу.

Листьева я отправил на задний ряд сидений: а хрен его знает, как девчушка отреагирует на ситуацию, когда очнётся. Хотя… глаза она уже открывала, пока я нёс её к «вертушке». Но взгляд был мутный, говорящий лишь о том, что она вряд ли понимает, что происходит.

По нашим планам мы должны были дойти до побережья, и вдоль него подняться до траверса Большого острова. И лишь после очередной дозаправки лететь на Базовый. Теперь стало не до того. И я, подняв машину, повёл её примерно в направлении архипелага. С полуторакилометровой высоты гарантировано увижу острова и тогда уже скорректирую маршрут. Топливо? Должно хватить с небольшим запасом.

Забравшись на «рабочие» для «Робинсона-44» полтора километра, вызвал Базу на коротких волнах. Связь была устойчивой в отличие от нашей последней попытки, которую мы предприняли, дойдя до зоны джунглей. Видимо, местный «Карадаг» уже перестал мешать прохождению радиоволн.

— Люда, через час-полтора мы будем на подходе к острову. Пусть Док к этому времени подготовит медблок и комнату под медицинскую палату?

— Что с Артёмом? Он ранен?

— С ним всё в порядке. У нас больной из туземцев.

Несколько секунд Кроха переваривала информацию, после чего заорала в микрофон.

— Ты что, сдурел? Они Нину живьём резали, а ты собираешься ещё и на Базу притащить?

— Успокойся, это не те туземцы. Деревню этих, похоже, «твои» уничтожили.

— Всё равно! — после новой паузы фыркнула Людмила. — Это кровожадные дикари.

— Люда, это девочка лет десяти. Мы её подобрали в бессознательном состоянии в вырезанной деревне.

— Принято, — после недолгой паузы буркнула она.

— И ещё. Выходи с нами на связь каждые десять минут, чтобы я мог пеленговать направление на Базу. Очень не хочется плюхнуться в море без топлива в стороне от острова.

По постоянно корректируемому пеленгу на Базовый остров вышли без проблем. И топлива вполне бы хватило даже на то, чтобы заскочить на дозаправку к заветной бочке на Большом. Только зачем? Тем более, ребёнка надо срочно Доку доставить.

В общем, когда вертушка опустилась на площадку перед воротами ангара, нас ждал почти весь «личный состав» Базы. Кроме Людмилы, продолжающей торчать у рации. Для чего — хрен его знает. Скорее, из-за нежелания снова столкнуться с представительницей туземцев.

Но это столпотворение продолжалось ровно до тех пор, пока не замер вертолётный винт и не открылась дверца салона.

— Всем отойти в сторону! А вы оба — за мной. В медблоке положите пациентку на стол, а сами — в изолятор.

Слетали, бляха, на разведку!

На попытку возразить последовал однозначный «отлуп»:

— Вы с больной контактировали? Вот и нечего по Базе заразу разносить… А если никакой заразу нет, то выпущу. Но не раньше, чем после того, как будут готовы анализы пациентки.

В общем, хренушки мне сегодня, а не тёплая постель с Людкой. Ну, или с Ингой, если Кроха не может или смилостивится над бывшей подругой. Зато, пока с Артёмом коротали вечер, сидя друг напротив друга на кроватях, узнал много нового об этом сорокалетнем мужике.

Опыт спецназовца у него действительно имелся. И повоевать ему пришлось, но недолго: из-за ранения был списан из боевого в техническое подразделение. Где воевал, рассказывать отказался, сославшись на подписку. Потом и вообще оказался «на гражданке» с неплохим послужным списком, но без какой-либо перспективы восстановиться на службе. Развёлся, пару раз жил с женщинами в гражданском браке. Несколько лет мыкался в охранной компании, пока на него не вышли старые шапочные знакомые, предложившие поработать в Проекте. Всё на той же технической должности. Согласился: нужно было обучать детей от первого брака. Он как раз и был в той бригаде, что занималась отладкой оборудования Базы перед заброской сюда экспедиции Бланка.