– Не думай так.

– А как мне думать, Ник? Я живу по его повелению и умру по нему.

– Ты не заключенная.

– Потому что не ношу кандалы? Но оковы все равно здесь – и не говори, что убедил себя в обратном.

Его лицо стало мрачным, и она перевела взгляд на город. Она нервничала перед предстоящей неделей, надвигающаяся встреча правителей Унгардии не давала ей покоя, и Фейт боялась, что выместит зло на Нике.

– Тебе лучше уйти, – тихо сказала она.

– Вообще-то я пришел сказать, чтобы ты приоделась для сегодняшнего вечера. Я вернусь за тобой в девять, – объявил Ник, резко разворачиваясь и возвращаясь в спальню.

Фейт нахмурилась.

– Зачем? Для чего еще я нужна? – проворчала она, скрестив руки.

Он остановился в дверях и, повернувшись, лучезарно улыбнулся ей:

– Ты ведь не думала, что я забыл, правда? – В ответ на ее пронзительный вопросительный взгляд его улыбка стала только шире.

– С днем рождения, Фейт.

Фейт нервно разгладила белое с золотым платье, чувствуя себя чересчур наряженной. Ей не разрешалось выходить за ворота замка, поэтому, что бы ни запланировал Ник, это находилось в пределах каменной клетки.

Она привыкла носить красивые нарядные платья, чтобы сливаться с придворными дамами, но чувствовала себя особенно претенциозно в платье, которое больше подходило принцессе. Оно струилось в такт движениям, цвета дарили знакомый уют и создавали иллюзию ее подсознания.

Фейт часто ловила себя на том, что сидит в бело-золотом тумане своего сознания, наслаждаясь лучшими временами свободы во внешнем городе с двумя самыми дорогими ей людьми. Это облегчало боль и в то же время ранило ее. Просмотр радостных моментов одновременно служил суровым напоминанием, что ей запрещено создавать новые воспоминания с Джейконом и Марлоу на неопределенный срок. Пытка видеть их и не иметь возможности прикоснуться становилась терпимой только благодаря осознанию того, что это способ держать их рядом, пока они так далеко. Она поняла, что за последние десять лет они с Джейконом никогда не разлучались на столь долгий срок. И Фейт чувствовала себя так, словно в его отсутствие ей недоставало частички самой себя. Элиза и Ингрид возились с ее волосами, как обычно заплетая половину прядей в разнообразные косички. Какой бы красивой она ни была, Фейт всегда с нетерпением ждала конца дня, чтобы освободить голову от давления и распустить светло-каштановые локоны. У придворных дам не было принято распускать волосы, а ей и так было далеко до их элегантности и уравновешенности, чтобы нарушать еще и это правило.

Фейт посмотрела в зеркало туалетного столика и недовольно отметила, что не узнает отражение. Это было ее лицо, но она не была уверена, что оно соответствовало ее ослабевшему духу. Чем дольше она оставалась марионеткой короля, тем больше начинала отдаляться от самой себя. Ее мысли и мнения были заглушены обязательным повиновением. Каждый раз, когда ей хотелось закричать или не согласиться, казалось, будто голова находится под водой. На этот раз даже Ник не мог спасти ее от утопления.

– Может, это романтическая экскурсия по садам, – размышляла Элиза, хихикая и заплетая очередную косичку.

– Ни за что. В такой час уже слишком холодно! Не говоря уже о темноте, – возразила Ингрид, теребя непослушные пряди, падающие Фейт на лицо.

Фейт закатила глаза, хотя было забавно наблюдать, как девушки гадают над задумкой Ника. Их заразительный энтузиазм развеял ее мрачное настроение.

– Не хочу вас разочаровывать, но уверяю, никакой романтики не будет, – отрезала Фейт.

Она уловила притворное недовольство на их лицах в отражении зеркала. Они знали о ее отношениях с Ником, выведали и выслушали каждую деталь, и было удивительно приятно говорить об этом так открыто, не опасаясь, что информация когда-либо покинет эти стены. Фейт доверяла им. И, несмотря на ее заверения, что любые романтические отношения остались в Вечном лесу, когда главная шпионка и принц были просто Фейт и стражем-фейри, это не мешало девушкам предаваться фантазиям.

Когда ровно в девять в дверь постучали, они точно знали, кто за ней стоит. Элиза бросила на нее игривый взгляд, а Ингрид тихо взвизгнула и пошла на стук, и Фейт невольно покраснела.

В комнату вошел Ник, и горничные низко поклонились ему, прежде чем направиться к выходу. При виде осторожных лукавых взглядов, которые девушки бросали на спину Ника, Фейт едва удержалась, чтобы не нахмуриться.

Когда дверь закрылась, она собиралась встать, но Ник уже прошел вперед и положил руку ей на плечо. По телу пробежала приятная дрожь, когда его пальцы коснулись обнаженной кожи у шеи, задержавшись немного больше положенного.

– Вижу, ты получила мой подарок, – заметил он, оценивающе разглядывая платье.

Она подняла брови и посмотрела вниз на мерцающую ткань. Цвета казались еще более логичными теперь, ведь он единственный знал, что они символизировали.

– Не хватает лишь одной маленькой детали. – Он нарочито медленно приобнял ее за плечи, и Фейт задержала дыхание. Когда что-то холодное коснулось груди, она охнула, глядя на изящную подвеску в виде восьмиконечной золотой звезды.

– Она прекрасна, – выдохнула Фейт, ошеломленная внимательностью Ника, и встретилась с ним взглядом в зеркале. – Спасибо.

Потом встала и повернулась к нему. Ник с нежностью смотрел в ее глаза, и ей показалось, что она заметила, как дрогнула его рука, словно он подавил порыв прикоснуться к ней. Сердце болезненно сжалось, но она знала, что так лучше и безопаснее для них обоих.

– Тебя невозможно не любить, – тихо произнес он.

Хотя это не было признанием, но слова все равно согрели ее.

– Не уверена, что все разделяют твое мнение.

– Главное, что его разделяют те, кто тебе дорог.

Попытка воодушевить ее сработала, и она не удержалась и обняла его за это. Именно эти слова ей и нужно было услышать после долгих месяцев сомнений в себе, а он даже не подозревал об этом.

Ник крепко обнял ее сильными руками, наслаждаясь уютом, когда прижался щекой к ее макушке. Она отстранилась, и их лица оказались в опасной близости, былые чувства вырвались на поверхность, и у нее перехватило дыхание. Но Ник быстро откашлялся и окончательно разорвал объятия, прежде чем один из них поддался бы безрассудному порыву. Он широко улыбнулся, и улыбка развеяла всю грусть от упущенного поцелуя.

– Нам пора. Тебя ждет вторая часть подарка.

Фейт слегка нахмурилась:

– Этого более чем достаточно. Что еще ты приготовил?

Он не ответил, а просто взял ее за руку и потянул за собой из комнаты с детским воодушевлением, которого она никогда прежде в нем не замечала. Казалось нелепым, что принц Хай-Фэрроу так суетится вокруг нее.

С ним было так легко, что она часто забывала о его силе и власти. Забывала, что он фейри, проживший не один век, и наследник могущественного королевства. Но все это казалось не важным перед силой их дружбы. И хотя поначалу он лгал о своем происхождении, встречаясь с ней за стенами города под личиной простого стражника, сейчас Фейт даже радовалась этому. Это дало ей возможность узнать его без предрассудков насчет титула и короны, которую он носил.

Когда они вошли в ярко освещенный коридор, Ник отпустил ее руку и непринужденно зашагал рядом, держась на почтительном расстоянии. На публике они притворялись едва знакомыми. Он редко навещал ее в покоях, но иногда все же рисковал и лично убеждался, что с ней все в порядке, вместо того чтобы отправить Торию. Это требовало тщательной подготовки, знаний расписания смены караула и помощи Элизы и Ингрид, чтобы никто не видел, как он входит и выходит. Для их безопасности было лучше не вызывать подозрений и не показывать, насколько хорошо они знают друг друга и как в действительности близки.

Помимо горничных, единственной, кому они единодушно доверяли, была Тория. Она находила забавными и достойными восхищения ловкие вылазки принца во внешний город.