Ник повел их вниз по двум винтовым лестницам на первый этаж, и Фейт понятия не имела, что он задумал. Коридор, который она заучила наизусть, вел только в помещения для прислуги. Он ничего не говорил, проигнорировав ее назойливые наблюдения и догадки. А Фейт никогда не отличалась терпением.

– Если мы собираемся готовить, то, по-моему, мы оба слегка разодеты, – заметила она, когда они подошли к кухне.

– Ты можешь просто помолчать и довериться мне?

Она уже собиралась ответить, когда он лукаво улыбнулся и внезапно повернул направо, миновав кухни и направляясь прямиком к другому тускло освещенному коридору. А потом резко остановился.

– Вот мы и пришли, – объявил он, останавливаясь перед маленькой деревянной дверью. Та была закрыта, и пока она настороженно смотрела на нее, его улыбка становилась только шире. Ник взялся за ручку и шагнул внутрь.

Фейт помедлила, удивленная его необычным рвением, и сделала несколько осторожных шагов.

Комната оказалась маленькой и без окон, освещенная теплым светом камина и высокими свечами, стоявшими по центру скромного обеденного стола. Фейт прошла внутрь, заметив сервировку на трех персон, и решила, что Тория тоже присоединится к ним.

– Ты притащил меня сюда, чтобы поужинать?

Не то чтобы она не ценила его старания – еда выглядела божественно, и у нее уже потекли слюнки. По правде говоря, она была рада скромной обстановке вместо грандиозного зала. Возможно, Нику тоже нравилось уединение, дарующее возможность побыть самими собой без опасений, что им помешают или подслушают.

– Да, но не со мной, – сказал он, бросив взгляд на что-то позади нее.

Фейт нахмурилась и обернулась посмотреть, что привлекло его внимание. При виде стоявших за спиной людей, она тихо вскрикнула. Понадобилось несколько секунд, пока ошеломляющее потрясение и радость улеглись, и она бросилась к Джейкону.

Он обхватил ее за талию, и Фейт зарыдала, когда тяжесть трехмесячной разлуки разом обрушилась на нее. Она не могла отпустить его, и он тоже не ослаблял объятия, пока она плакала, не вполне веря, что он действительно здесь, в ее руках.

– Я безумно скучал, – тихо пробормотал Джейкон, зарывшись в ее волосы.

Наконец она отстранилась, чтобы посмотреть на него и коснуться лица.

– Ты правда здесь, – восторженно выдохнула она.

Он кивнул с легкой улыбкой и отпустил ее. Фейт хотела запротестовать, но взгляд упал на другое знакомое лицо с удивительно синими, как океан, глазами, и у нее вырвалось очередное всхлипывание.

– Без тебя все стало по-другому, – грустно сказала Марлоу, крепко обнимая ее.

– Я хочу знать обо всем, – прохрипела Фейт, вытирая мокрые щеки рукавом платья.

– Вас никто не побеспокоит пару часов. Я вернусь в полночь, чтобы отвести вас обратно в город, – пояснил Ник.

Фейт повернулась и обнаружила, что принц стоит прямо у нее за спиной.

– Спасибо, – сказала она, хотя слова не могли передать, как сильно она была ему благодарна. Он рискнул всем, чтобы подарить ей эту ночь с друзьями.

Он только улыбнулся и слегка кивнул. Джейкон и Марлоу тоже поблагодарили его, и принц ушел, молча закрыв за собой дверь.

Трое друзей уселись за стол, но никто не прикоснулся к еде. Фейт сидела во главе, так, чтобы быть рядом с каждым из друзей, и долгое время просто смотрела на них, словно они могли исчезнуть. Первым заговорил Джейкон.

– Выглядишь так, словно с тобой, по крайней мере, хорошо обращаются, – заметил он.

Хотя он пытался скрыть это, Фейт знала его достаточно хорошо, чтобы уловить горечь в голосе по поводу своего нового статуса, образа жизни и того, как это произошло. Она скрыла боль. Джейкон ни в чем ее не винил – она это знала, – и она не винила его за ненависть к королю фейри, который контролировал ее жизнь.

– Все бы отдала за одну ночь в хижине, – призналась она.

Раздался вкрадчивый голос Марлоу:

– Я осталась с Джейконом после твоего ухода. Надеюсь, ты не против.

Фейт посмотрела на девушку-кузнеца, и боль в ее глазах говорила о чем-то невысказанном, отчего внутри все оборвалось.

– Конечно нет. Хотя, возможно, вам стоит подумать о том, чтобы раздобыть нормальную кровать. – Она слабо рассмеялась. Но никто из них не разделил ее веселья, что лишь усилило неприятное предчувствие, и она с опаской спросила: – Что-то случилось?

Джейкон посмотрел Марлоу в глаза, предлагая ей решить, хочет ли она сама все объяснить или предоставит это ему. Девушка глубоко нахмурилась, словно сдерживая внутреннюю боль.

– Мой отец… он умер всего через несколько недель после случившегося. – По щеке скатилась одинокая слезинка, и она быстро смахнула ее. – Думаю, это от потрясений. Он уже несколько месяцев жаловался на боль в груди.

– Ох, Марлоу, – Фейт взяла ее за руку. Глаза жгло от горьких слез из-за утраты подруги и злости, что она была заперта в стенах замка и ничего не знала о трагичной смерти Далтона.

Марлоу выдавила слабую улыбку:

– Мы оба собираемся переехать в коттедж, ведь там больше места, но я пока не могу вернуться, зная, что отец уже никогда не войдет в его двери.

Сердце Фейт окончательно разбилось, и она только крепче сжала руку подруги.

– Не могу выразить словами, как мне жаль. Я должна была быть рядом.

Марлоу слабо покачала головой:

– Это не твоя…

– Это моя вина, – отрезала Фейт, прежде чем подруга смогла оправдать ее отсутствие в момент, когда нуждалась в ней больше всего.

– Я виновата, что тебя схватили. Из-за меня Далтон прошел через весь этот кошмар. А вы столько пережили после того, как я оказалась здесь, а вы там.

Друзья молчали в ответ на ее утверждения, и Фейт расценила тишину как знак согласия. Джейкон и Марлоу обменялись взглядами, что-то безмолвное произошло между ними. Фейт заставила себя опустить глаза на тарелку и едва не поморщилась от острой боли, что стала свидетельницей их тайного языка.

Ее разум метался, издеваясь над ней, в попытке понять, что это значит. Казалось, будто они размышляют о каком-то прошлом разговоре – о ней. Возможно, они ждали, что она признает вину, которую уже возложили на нее.

Тело горело от чувства стыда и унижения, но она оставалась невозмутимой и боролась с желанием сократить отведенное им время и позволить друзьям вернуться к своей безопасной и беззаботной жизни. Чтобы избавить их от неопределенности и опасности, которые нависали над ней подобно злобной грозовой туче и рассеивались всякий раз, когда самые дорогие ей люди оказывались рядом.

Далекий голос Марлоу прервал вихрь мрачных мыслей:

– Если это наша единственная ночь, когда мы можем побыть с тобой, нужно попытаться насладиться ею.

Даже сказав это, Марлоу избегала ее взгляда.

Сердце пронзила резкая боль, словно ее извинения были услышаны, но не приняты. Не полностью. Но Фейт не могла винить подругу – не после всего случившегося. В конце концов, любое возражение может еще больше уронить ее в глазах друзей. И поскольку горечь утраты еще не утихла, казалось неправильным сейчас просить Марлоу о прощении. Возможно, было лучше отбросить свою неуверенность и насладиться моментом. Для жалости к себе и так будет предостаточно времени, когда она останется одна в своих покоях.

– Попытаться? – Фейт улыбнулась и посмотрела в глаза друзьям: – Я сижу с самыми дорогими мне людьми, Марлоу. Наслаждаться вашим обществом так же естественно, как дышать.

Она с облегчением заметила, как лицо подруги смягчилось и напряжение спало.

Фейт не предавала особого значения дню рождения, но Ник сделал ей самый драгоценный подарок, о котором она могла только мечтать, даже если проведет с друзьями всего ночь. Она пообещала себе придумать план, как убедить короля ослабить оковы и получить немного свободы хотя бы внутри королевства. Она сделает все, о чем он попросит, за возможность быть с друзьями, ведь она обязана не сдаваться хотя бы ради них. После всего, что они сделали.

Джейкон наклонился вперед и привстал, чтобы взять кувшин и наполнить бокал. Но стиснул зубы и постарался скрыть боль, прижав руку к животу. Фейт посмотрела туда же и нахмурилась: