– Ну, так вот. В моей жизни было время, когда наука не была единственным моим интересом. Всего один раз. Конечно, это была девушка. Ничего особенного, кроме того, что у нас возникло недопонимание и она вышла замуж за другого. Но я всегда любил ее и верил, что и она любит меня, получив время подумать. Так или иначе, несколько лет назад она умерла. Такие вот предэкспериментальные времена.

– Когда я бросился за тобой в тот вечер, я не остановился, чтобы выключить аппарат. Вернувшись, я обнаружил, что на экране произошла серьезная перемена. Вместо монстра в лучах появилась очень похожая на обычного человека девушка. Более того, она, казалось, обладала материей, которой не было у монстра, и…

– Если вы считаете, что у монстра не было материи, то должны были бы ощутить его так же, как я, – перебил я.

– Значит, в нем было не так уж много материи, – нетерпеливо сказал он, – иначе вам не удалось бы выбраться из луча живым.

Я посчитал, что у меня достаточно доказательств, чтобы оспорить это утверждение, но позволил ему продолжить.

– Девушка могла общаться со мной, хотя ее голос не был слышен. Вибрации ее мыслей, казалось, усилились под действием лучей и воспроизвели ее мысли в моем мозгу. Она шевелила губами, как при разговоре, и впечатление у меня было такое же, как от беседы между двумя людьми.

– Естественно, я спросил ее о ней самой, и она рассказала мне то, что практически подтвердило мою теорию. Душа действительно покидает тело и сохраняет свою сущность. Если человек, которому она принадлежала, жил, не нарушая законов природы, как моральных, так и физических, то принятая им форма более совершенна, чем если бы было наоборот. Другими словами, сущность отражает своей формой характер человека, которому она ранее принадлежала. Монстр представлял собой душу умершего убийцы, сказала она мне.

– Я спросил ее, не боится ли она его, и она рассмеялась, сказав, что в ее мире, как и в нашем, добро победило зло. Я спросил ее, есть ли еще такие же, как она, и она ответила, что есть. Я попросил ее привести некоторых из них к лучам, и она сделала это. Я увидел множество разумных личностей, которых знал при жизни.

– Это натолкнуло меня на мысль. Я спросил ее, может ли она найти мою бывшую возлюбленную. Она сказала, что попытается, если я опишу ее, что я и сделал. После этого она ушла.

– Я увидел ее только через две ночи, когда она внезапно появилась в лучах и спросила, нет ли у меня фотографии. Она сказала, что мое земное описание может соответствовать сколь угодно большому числу разумных существ. У меня была фотография. Я всегда носил ее с собой. Я достал ее из нагрудного кармана и протянул ей. Похоже, ей было трудно разглядеть ее с такого расстояния. Я подошел ближе… слишком близко. Я подошел прямо к лучу.

– И тут меня как будто что-то обволокло. Мое тело словно сжало огромное давление. К своему ужасу, я обнаружил, что, оказавшись внутри луча. Я был бессилен передвигаться иначе, чем еще дальше. Я начал терять рассудок, и последнее, что я помню, – это как я собрал все свои силы, чтобы дотянуться до выключателя и повернуть его.

– Вы дотянулись до него, – сказал я ему, – но вы спасли свою жизнь с минимальным отрывом. Выключатель был едва разомкнут.

На этом эксперимент должен был закончиться, а история завершиться. Любой здравомыслящий человек удовлетворился бы тем, как с ним обошлись, и оставил бы все как есть. Но только не Дюваль! Он горел желанием узнать, сможет ли девушка найти того, кого он любил. И он уговорил меня довести дело до конца вместе с ним:

Через день после разговора, о котором я рассказал, я принял по телефону сообщение от Дюваля. Он был готов приступить к эксперименту.

Было около семи часов, когда я прибыл к нему в будний январский вечер. Я расположился перед его очень уютным камином, пока он в последний раз вносил какие-то изменения в свой прибор.

– Сегодня я использую немного больше энергии, – сказал он. – Вибрации ее мыслей иногда становятся несколько слабыми.

Комментировать это было не нужно, поэтому я промолчал, лишь кивнув, что услышал его. Я задумался. Во время этих размышлений я решил, что буду держаться на приличном расстоянии от луча. Как я ни старался, мне не удавалось избавиться от тревожного предчувствия, которое, казалось, витало надо мной с того самого момента, как я вошел в лабораторию.

Наконец все было готово. Как и прежде, раздавалось жужжание и вспышки. Возможно, это было связано с тем, что он использовал больше энергии, а может быть, и с моим воображением, но череда событий, которые казались необходимыми для достижения материализации, в тот вечер происходила быстрее.

– А вот и ваш друг, – воскликнул Дюваль, и монстр, с которым у меня был опыт общения, появился в поле зрения. Почти вместе с его появлением раздался звон колокольчиков. Я увидел, как Дюваль кивнул головой, как будто был чем-то доволен или как будто все складывалось по его желанию.

– Сегодня вечером я собираюсь спросить, что создает этот звон как от колокольчика, – сказал он. – Он всегда звучит перед приходом леди.

Он старался говорить спокойно, но я чувствовал, как он напряжен. Что касается меня, то я чувствовал себя отнюдь не комфортно. Однако я не отрывал глаз от экрана. У меня мелькнула мысль, что, возможно, монстр найдет дорогу за пределы луча. А если и нет, то я не собирался задерживаться здесь надолго. Когда же он ушел, мне стало спокойнее.

Тогда я впервые увидел "леди", как назвал ее Дюваль. Она появилась в пространстве между экраном и проектором, как из тумана появляется более материальное тело, только здесь все было наоборот. Сначала она казалась странным светящимся туманом, который обретал плотность.

Наконец мы смогли отчетливо разглядеть ее черты. Когда они стали ясными, я услышал, как Дюваль вздохнул. Он смотрел на фигуру, его лицо сияло. Я что-то сказал ему, но он, казалось, не услышал меня. Когда он заговорил, то обращался не ко мне.

– Маргарита! – произнес он то ли в испуге, то ли со всхлипом.

Девушка, казалось, услышала его, так как перевела взгляд на него. Увидев его, она улыбнулась. Затем до нас донесся слабый голос, как будто волны ее мыслей отразились от клеток нашего мозга.

– Поль! – казалось, произнесла она. – Поль!

– Маргарита, – ответил он. – Неужели это вы? Неужели? Вы прекраснее, чем прежде!

Девушка снова улыбнулась, и Дюваль сделал шаг к лучу.

– Не подходи близко, – предупредил я. – Ты же знаешь, что это сулит смерть.

– Или счастье, – ответил он, не глядя на меня.

– Остановись! – снова закричал я, когда он сделал еще один шаг вперед. – Разве ты не видишь, что она заманивает тебя в луч?

– Не двигайся, глупец! Я знаю, что делаю.

Я больше ничего не сказал и даже сделал пару шагов назад, когда он махнул мне рукой. Господи, лучше бы я ничего не делал! Мысли девушки снова вернулись к нам.

– Я ждала тебя, Поль, – мягко прозвучала мысль.

– Я никогда не забывал тебя, – ответил он. – Я бы отдал все, всю жизнь, лишь бы быть с тобой.

Она протянула к нему руки. Я и сам чувствовал ее нежность и притягательность, хотя должен был бы считать ее адской сущностью, потому что она старалась, сладостно стремилась позвать его к себе. Он был словно загипнотизирован.

– Приди, – была ее мысль. Я чувствовал стремление, которое излучало ее существо. – Приди, если ты любишь меня больше жизни, приди.

Прежде он сделал два медленных шага. Теперь он стремительно направился к ней. Я прыгнул в его сторону и попытался удержать его, но он с силой отбросил меня в сторону. Не успел я восстановить равновесие, как он уже был в луче и шел к Маргарите, как в сказочном сне. Она все еще протягивала к нему руки. Пока я стоял, застыв в ужасе от увиденного, он достиг ее. Ее руки обхватили его шею. Я никогда не забуду ужаса того момента, когда их губы, казалось, соприкоснулись. Затем с таким криком, какого никогда еще не издавали смертные, он откинул голову и упал к ее ногам.