А дальше пленника оставили одного. Все ушли. Причём это было отнюдь не игрой – просто свеги абсолютно доверяли надёжности своей аппаратуры. Отказов у них и в самом деле не бывало. Самым мучительным оказалось смотреть на то, что спасение было здесь же, рядом, но недоступно. Чтобы отключить ленты, достаточно просто щёлкнуть тумблером на пульте у противоположной стены. Но туда не дотянуться. Вячеслав попробовал в первую же минуту, как его оставили – в ответ на рывок ленты резко дёрнули пленника назад, ощутимо приложив о стену. И не кинуть какой-нибудь предмет, чтобы попробовать сбить переключатель, просто нечего – пленника раздели до белья, да и ленты не дадут.

Вячеслав сел на пол и прислонился к стене. До тошноты, до рвоты, до раздирающей грудь боли вдруг захотелось жить. Он не жалел ни о чём, какая бы его ни ждала судьба потом. И встань перед ним выбор – он опять поступил бы также, ведь они победили. Всё, как и обещал Исаак Данилович, они и в самом деле стали спасителями Земли. Этот мир подарил ему настоящих друзей и почти год настоящей жизни – а не серого и бессмысленного существования, как предыдущие шестнадцать лет. Жалко одного, он не сумел спасти Паулу. А ещё жаль, что он так и не смог увидеть Варю. Сказать ей, что любит её. Сколько прошло за эти месяцы событий, а варино лицо сейчас встало перед глазами так, будто они расстались только вчера. Высокие скулы и симпатичный нос, как у модели, кожа идеально белая и чистая, светлые волосы собраны в аккуратный хвост. Глаза у Вари выразительного золотисто-коричневого цвета, напоминавшего блеск янтаря.

«Люблю. Прости, любимая»…

И тут на него накатило. Внутренности затряслись, органы словно расплющились о кости таза и грудную клетку. Вячеслав сглотнул, не понимая, то ли его вырвет, то ли он не сможет сдержать порывов кишечника. Кожу на лице, и ладонях начало стягивать, будто их облили толстым слоем быстро засыхающего гипса. Мозг превратился в перепутанный кусок нервов, каждый кончик которых сунули в кипяток, а потом облили ледяной водой, отчего они принялись крошиться. Страх, ненависть, равнодушие, азарт и ещё что-то переполняли тело, кажется, чувства приобрели материальную форму, превратившись в густую вонючую слизь, и эта слизь вот-вот готова хлынуть через глаза, ноздри и уши. Вячеслава бил озноб, его распирало изнутри, ещё немного – и он лопнет.

В первый момент Вячеслав не понял, что изменилось, у него потемнело в глазах, а отсутствие боли и всех неприятных ощущений воспринималось как невероятное райское блаженство. Сознание вернуло кристальную чёткость скачком. Он больше не был прикован в камере свегов, а сидел на кровати в комнате маминой квартиры из Питера мира Перекрёстка. За окном алел закат, судя по начавшим распускаться зелёным листочкам деревьев и немногочисленным пятнам ноздреватого подтаявшего снега, здесь примерно тоже начало апреля. И вместо белья под скафандр на нём были джинсы и клетчатая рубашка. Он вернулся обратно!

Дальше мысли побежали лихорадочным галопом. Сколько он здесь ещё задержится? Неважно. Главное, чтобы сохранилось изменение взаимного расположения предметов при переходе. Если кровать соответствует стене с кандалами, то контрольный пульт должен оказаться где-то возле раковины на кухне. Тогда даже если в момент переноса он снова окажется привязан, мгновения, пока его дёрнет обратно, хватит всё отключить. Если он ошибся с направлением – тем лучше, кандалы останутся в соседней комнате, их перерубит стеной. Нужно освободить Паулу, а вдвоём они выпутаются из любой передряги...

Вячеслав вскочил – и тут в коридоре раздались шаги, отчётливо громкие в окружающей тишине. Миг спустя на пороге комнаты замерла женщина в брючном костюме цвета кофе с молоком. Невысокая, худощавая. Рыжина волос до плеча и острый курносый нос делали её чем-то похожим на лису. Возраст с ходу не угадаешь, есть такой тип людей, которые одинаково выглядят и в двадцать, и в сорок. Разве что морщинки в уголках глаз выдавали: гостье, скорее всего, больше тридцати. Только через секунду до сознания дошла неправильность. Женщина немного просвечивала, словно смотришь через скульптуру очень мутного стекла. Или нет, скорее сквозь толщу воды.

Женщина ещё немного постояла в частично-прозрачном виде, убедилась, что парень перед ней всё понял. Дальше приобрела фактурность и цвет, превратилась в обычного человека.

– Вы ещё один джинн!

– Совершенно верно. Меня зовут Анна Геннадьевна, и перед тем, как ты что-то дальше предпримешь, нам с тобой обязательно надо поговорить. Ситуация у нас с тобой сложилась во всех отношениях уникальная. Если честно, я за свою долгую жизнь не припомню ничего подобного.

– Для начала – сразу предупреждаю. Я в этой истории человек посторонний, поэтому на меня ограничения по использованию силы не распространяются. Это чтобы ты не попытался уйти от нашего разговора. Пока мы не закончим, ты из квартиры никуда не денешься, это я тебе гарантирую. Заодно я сделала так, чтобы твоя мать пока уехала по своим делам, не стоит ей мешать. Это дело касается только таких, как мы с тобой. И пошли, нальёшь мне чаю. Изобрази из себя радушного хозяина дома. Будем считать, что это придаст беседе неформальный вид.

Вячеслав молча повиновался. На кухне достал две чашки, подумав, заварил кипятком из термопота не пакетики, а нормальную заварку в чайнике. Достал из шкафа и выставил на стол коробку конфет.

– Выбор конфет одобряю, а вот чай рядом с кофе хранить не советую, – поморщилась гостья.

– Не нравится – не пейте.

– Кстати, у тебя в морозилке мороженое лежит. Неплохой пломбир. Этот сорт одобряю. Может достанешь? За знакомство?

Вячеслав на этих словах вздрогнул. И ответил резким тоном, не беспокоясь, как его поведение выглядит со стороны:

– Нет. Обойдёмся без мороженого. С горячим чаем – вредно для зубов.

– Как хочешь. Не боишься меня? Или ты своё уже отбоялся? Да нет, я не знаю ничего о твоих приключениях, они на текущий момент для любого из джиннов с Перекрёстка принципиально закрыты. Считай мою догадку жизненным опытом, за несколько столетий научиться можно многому.

– Столетий?

– Совершенно верно. Мы живём долго, очень долго. Но давай по порядку. Я рассказываю, ты слушаешь и задаёшь вопросы. Согласен?

Вячеслав поморщился, не скрывая негативного отношения к происходящему. Демонстративно выпил чая и прожевал конфету не отвечая. Но то ли самообладание у гостьи было железное, то ли и в самом деле она и не такое видела, потому что совершенно спокойно ела конфеты, пила чай и никого не торопила. В итоге первым не выдержал парень:

– У меня есть выбор? Поэтому согласен.

– Выбор есть всегда. Точнее, выбираешь ты всегда, хотя бы уже тем, что отказываешься выбирать сам, оставляя всё на откуп случаю. Но лучше любой выбор делать с открытыми глазами и осознанно.

– Где-то и от кого-то я уже такое слышал.

– Я даже знаю от кого. Исаак Данилович, так его сейчас называют. Он принципиально ненавидит ложь и всегда держит обещания и говорит только правду. Знаешь, меня всегда восхищало, как из этой правды он умеет строить именно ту конструкцию, которая ему нужна. И ведь не придерёшься, он не солгал, просто недоговорил или сказал не в той последовательности. Постарайся вспомнить, что и как он тебе говорил.

Их встреча встала у Вячеслава перед глазами так, будто случалась пять минут назад, а не прошёл целый год. Седые брови над свинцово-серыми глазами, смуглая от прожитых лет кожа иссечена морщинами, огнемёт времени лишь придал ей рисунок, не изменяя самой материи. В седых волосах ни одного просвета, но они живые, густой серебряной волной опускаются до самых плеч. Такие крепкие старики не дряхлеют до самой смерти, умирают на ногах.

– Он сказал, что наш мир – Перекрёсток, откуда ведут дороги в тысячи иных миров. Вы, джинны, храните дороги к иным мирам, вам единственным в нашем мире доступна магия как плата за бремя хранителей. А ещё джинны не могут долго находиться рядом друг с другом, поэтому едва появляются люди со способностями идти по дороге между мирами, они обязаны вызвать одного из хранителей на поединок, чтобы занять его место. Отказаться нельзя, но можно уйти по той самой дороге в другой мир.