Снорк отпрыгнул, спасаясь за «буханкой» от стрельбы Унылого. Раздался хрипатый смешок над бывалым солдатом. Каждая его пуля ушла в никуда. И вот, они оказались по разные стороны машины. Саня резко припал к земле и выстрелил по берцам, что мельтешили возле колеса. Раз – и они исчезли. Сделав прыжок назад, сталкер случайно запнулся, но сделал спасительный кувырок назад. Снорк рухнул всей тушей на то место, где только что стоял его новый противник.

– Гр-р-ря, – осклабился мутант.

Ощущалось так, словно в груди хрустело битое стекло. В легких клокотало. Лежа на спине, Леха закашлялся, брызнув со рта алым фонтаном. На бородке повисла густая нитка окровавленной слюны. Он поднял веки, перевернулся на бок. Стало невыносимо больно, настолько, что мужик мученически захрипел. Мутным взглядом уставился сперва в мокрую траву, окропленную его кровью. А затем вперед себя. Глаза, залитые красным, вперились на подрагивающий воздух. Он упал вплотную к «птичьей карусели». В вялом вихре кружились листья, аномалия подвывала еле заметным воем и медленно подтягивала долговца к себе. В ее эпицентре лежала выроненная «беретта», нетронутая из-за малого веса аномальной энергией. Выхаркнув из себя еще один внушительный кровавый сгусток, Леха медленно посмотрел назад, а затем пополз подальше от смерти, что дышала ему в лицо.

В ответ на реплику мутанта Саня вдавил спусковой крючок. Снорк отскочил вперед, однако, одну пулю принял. Правда не в себя, в ЗАРЮ. Тварь перехватила цевье «калаша», рывком отбросила оружие Унылого. Чудовище не стало тратить патроны, и вместо этого решило забить всех руками. Саня увернулся от вражеского приклада, что целился прямиком в голову.

«Один удар, и я труп», – подумал он.

Снорк замахнулся вновь. Раздался выстрел. Из шеи вылетели куски мяса, хлынула кровь. Пуля, просвистевшая навылет, задела по касательной ухо Унылого. Выходное отверстие раскрылось уродливой багровой розой. Рука мутанта дрогнула, он выронил винтовку. Брызнул с пасти. Приложил ладонь к хлещущей ране.

На краю оврага лежал Лисицын, держа в руке пистолет. Конечно. У него же их два. Долговец тяжело дышал, быстро и поверхностно. Каждый вдох отдавался адской болью до мути в глазах. Секундное замешательство. Он прицелился вновь, и вновь выстрелил, но уже не видел куда. Рука безжизненно упала на сырую землю, «беретта» выпала из ладони.

Мутант не ликовал, увидев, что ранивший его лишился чувств. Оценив обстановку, прикинув что-то в уме, он отскочил назад и помчался прочь, как наскипидаренный. Саня дернулся было за своим «калашом», но убедившись, что тварь решила сбежать, плюнул на это. Вместо того, чтобы догонять врага, мужик подбежал к другу.

– Леха! Эй!

Лисицына перевернули на спину. Яркое солнце слепило глаза. Голос Унылого раздавался словно из-под толщи воды.

– Очнись!

В ответ Лисицын только закашлялся. С первого удара снорк рассек кожу на голове, и теперь его лицо водопадом заливала горячая кровь. Светлые пряди заалели, слиплись. Со второго мутант, кажется, завязал ему желудок в узел. Хотелось беспрестанно блевать, во рту жгло металлическим вкусом. А с третьего превратил в кашу грудину, и теперь в легких булькало, скрипело. Леха очень надеялся, что ему ничего не сломали, однако, все говорило об обратном. Набравшись сил, он еле слышно прохрипел:

– Не ссы... я его... хорошо продырявил...

– Его продырявил не ты.

Опять снайпер? Лисицыну было все равно.

– Леш, скажи, – сталкер огляделся по сторонам, осекся в реплике. Помолчал. Взвешивал что-то в уме и, наконец, решился: – Ты сможешь вести машину?

Потребовалось время, чтобы придумать ответ. Сможет ли?

Там, у Рыжего Леса, в двухэтажном КПП сидит Ритка, Санина дочь, которую он любит, как родную племяшечку, и Ленка, которой Леха хочет подарить лучшую жизнь. Там же находится его отряд. Бросать их одних, неопытных, вот так посреди Зоны... это недопустимо. Даже Граду он дал возможность нанять проводника! А Барсик? Господи, да это всего лишь кот-имитатор, но почему-то Лисицын так к нему прикипел, что при мысли о том, что животина будет его искать, не понимая, куда он пропал, сердце сжималось. А если кот будет винить себя за то, что не пошел с ним и Саней? Не предупредил об опасности? Может быть, Леха его слишком очеловечил? Наделил разумом, которым тот в действительности не обладает? Проверять не хотелось.

И «сияние». Если не продать артефакт, то они не получат денег, которые смогут потратить на крышу. И если Леха не сможет вести машину, и вообще больше ничего не сможет, и закончится прямо здесь, Саня с ремонтом в одиночку ни за что не справится. И останется без дома. И Рита останется без дома. И Ленка.

Вопрос следовало поставить иначе – есть ли у Лехи выбор не садиться за руль?

Ну, вообще-то есть.

– Нет. Садись сам, – требовалось собраться с силами, чтобы озвучить мысль до конца. – Я покажу дорогу.

С горем пополам Унылый дотащил на себе друга до «буханки». Уже сидя на пассажирском сидении Леха, утратив все свои понятия о чистоплотности, выхаркнул комок прямо под ноги. Заляпал штанину. Неважно.

Дальше все было, как в тумане. Унылый ехал к КПП, выбирая тропы, по которым могла пройти тарантайка. Внимательно следил за аномалиями по указам Лехи. Тот, если чувствовал, что зрение поплыло, жестом просил сбавлять скорость. Саня тревожно молчал, нахмурив брови, всматривался в каждый квадратный метр. Он не был уверен в том, что видит все. Вел машину он не так гладко, как друг, то и дело наезжал на кочки, хоть и старался двигаться помедленнее. Каждая встряска, даже самая незначительная, отдавалась обжигающей болью в грудине. Лехе хотелось лечь и потерять сознание на ближайшие сутки, а то и недели, чтобы проснуться без боли, головокружения, тошноты и всех неприятностей, которые ему доставил гребаный снорк. Каким образом машина достигла остановки, Леха даже не понял. Он что, и правда почти приехал? Колесо провалилось в яму, замаскированную лужей. Машину поколбасило из стороны в сторону. Все это время мужик стойко терпел, но тут непроизвольно застонал, прислонившись лбом к холодному окну.

– Все, я торможу, – наконец сказал Унылый. – Хватит, мы тебя дотащим.

– Нет, нет, езжай...

Лисицын плавно убрал Санину руку с ключей зажигания, не дав ему заглушиться.

Ленка с энтузиазмом выглянула на балкон, едва заслышав звук мотора. Они приехали!

– Ритка! – радостно позвала бандитка. – Мальчишки, поехали!

– А нам-то зачем куда-то ехать, – скрестил руки на груди Костя, зыркнул на Риту. В его глазах отразилось мимолетное сожаление. Она ему приглянулась. Обидно, что в отряде дезертира несправедливо большая концентрация прекрасного пола. Хотелось и себе кого-нибудь оттяпать! И все же юнец несмотря на взбалмошность был реалистом. – Мы вас с Леней посторожили, а теперь пора на базу. Дальше давайте сами.

– В каком это смысле, – опешила Ритка, подбоченившись. Она уже была готова, надела свой рюкзак за плечами, Лехин повесила на грудь.

– В таком. Мы все еще долговцы, да и из Зоны уходить не собираемся. За нами и так косяк. Мы вас должны были доставить на «Агропром», а вместо этого помогали от него отдаляться. Да, Леня?

Толстяк, что поглядывал на ворота в Рыжий Лес, отозвался с нотками беспокойства в голосе:

– Это как начальство распорядится. А начальство у нас товарищ сержант.

– Ц, – закатил глаза Костя. – Товарищ сержант провалил задание, украл артефакт, якшается с бандитами, мутантами, и за то, что мы ему до сих пор помогаем, нам таких вломят дюлей на базе... Тебя не пугает молчание со стороны офицеров?!

– Еще как пугает. И все равно, если сержанту нужна будет моя помощь, я останусь.

– Как тебя вразумить?! Нам надо возвращаться! Зачем нам вообще было ввязываться в их мутки с «сиянием»? Этот приказ отдал Ян, а его здесь больше нет, значит мы должны идти за Яном, а не за сержантом!

– Костя, я свой выбор сделал.

Ленка вдруг задалась вопросом: а действительно, почему сбежавшим с базы долговцам не приходят никакие сообщения на КПК от вышестоящего руководства? Это странно. Ей была ясна позиция толстяка Лермонтова. Ей все предельно ясно и в позиции Костика. Спасибо на том, что они Барсика не пришили. Кот отоспался, подлечился и теперь, после завтрака, нализывал пухлые мутантские щеки. Обернувшись на улицу снова, Ленка нахмурилась. «Сияние», которое спутало все карты, Ян, молчание с «Агропрома»... Что-то не так. Опять это чувство.